Наталья Резанова - Криптия

Неизвестно, кто именно сразил Бото, или таковых было много. Ни в XVI, ни в VII особо не задавались этим вопросом. Для того чтобы его опознать, пришлось звать армейских разведчиков и агентов службы спокойствия, которые знали, как он выглядит. И хотя труп был сильно изуродован, те подтвердили — да, это Владыка Степи. В утешение кочевникам можно было сказать, что Бото пал в бою, как и подобает воину. Но бой этот был таков, что злоязычные жители Шенана потом развлекались байками о том, как споткнулся Владыка о телегу с вяленой рыбой, и она его придавила.

Так была снята осада Шенана.

По торжественному случаю Ансгар не пожалел последней бутылки хваленого димнийского тройной перегонки. А вот застолье щедрым никак нельзя было назвать. По ломтю хлеба грубого помола на брата — и то хорошо. Ибо с продовольствием в городе по-прежнему было тяжело. Осада снята, но ждать, пока восстановится торговля, придется долго, с землепашеством дела обстоят еще хуже. Да, Целла пригнал пресловутый обоз, но в город вступил также Железный легион, и голодных ртов в городе стало больше. А как им откажешь?

Ротескальк, однако, не жаловался, что его принимают недостаточно радушно. Он пришел после того, как Сердик закончил свой доклад, и некоторое время вообще не пытался завести разговор. Ну да, многое пережили вместе. И помалкивал за выпивкой до тех пор, пока Сердик не ляпнул жизнерадостно:

— А вы тут всяких ужастей напустили на кривоногих и даже вроде дракона натравили на них. Брешут даже, что настоящий был этот дракон, как виверны в Димне, а не видение.

— Нет, — отозвался жрец. — Он не был настоящим. По крайней мере — в тот миг.

— Так что же это было? — спросил Ансгар. — Если Кеми все же не новое воплощение чародея…

Вопрос был задан не из праздного любопытства, и Ротескальк это понял.

— Эхо. Все сводится к тому, что Скерри передал мальчишке. Он всего лишь хотел донести послание, но каким-то образом Кеми получил часть его воспоминаний — и тень способностей. Пока в силе был разум мальчика — даже такой слабый, он подавлял эту тень. Но когда мальчишку оглушили, то, что таилось под спудом, вырвалось на волю. Эхо прозвучало. Чудовище, пришедшее из воспоминаний Скерри, смогло ненадолго обрести зримый облик.

— Значит, Скерри обладал такой силой? — Ротескальк молча кивнул, и Ансгар продолжал: — Тогда почему он не использовал ее, чтобы спасти собственную жизнь? Видение внесло смятие в орду, а тех, кто осаждал гостиницу, и вовсе бы распугало.

— Хороший вопрос. Я сам задавал его себе. Вряд ли Скерри, который так обеспокоен был тем, что его дар пропадет втуне, хотел добровольно принять смерть. Значит, он по какой-то причине не мог использовать эту разновидность силы. Но по какой? Я вижу две. Первая — ум Скерри был гораздо мощнее, чем у Кеми, и мощнее же сдерживал подобные проявления силы, просто не пуская их в мир. Другая — он мог передать такое видение лишь в самый миг своей смерти, когда, как уверяют нас, образы всей жизни возникают в сознании с особой яркостью. И не обязательно, что чудовище из воспоминаний Скерри именно так выглядело. Он его таким помнил, таким его увидел — и заставил увидеть нас Кеми. Две возможности, но обе они связаны. — Он немного промедлил. — К чему я все это говорю, господа? Ты, куратор, убедился лично, а ты, бенефициарий, поверь на слово: даже тень способностей опасна и разрушительна. — Его передернуло. Ансгар вспомнил, как жреца корежило в ту ночь, когда он получил удар, откуда не ждал. — Что же будет, если его способности перейдут к кому-либо в полной мере? Этого ни в коем случае нельзя допустить. Нельзя, чтобы прах чародея был потревожен. Хотя это уже задача моего ведомства, не вашего.

— А с этим что будет? — Ансгар глянул в окно. Там мальчик с метлой в руках старательно шваркал по утоптанной земле.

Великие события последних дней совсем не повлияли на Кеми. После того как его оглушили, он сколько-то времени валялся без памяти, а очнувшись, прибрел в город, к месту, которое считал своим домом.

— Надеюсь, что ничего. Он снова стал тем, кем был раньше. Хотя не мешало бы держать его под наблюдением..

— Только мне и забот. Вот еще тащиться на прием в честь нашего победоносного Дигениса, который устраивает наместник. А еще нужно съездить в Алейру. Впрочем, тебе, преподобный, тоже придется идти на этот прием. А еще вместе с Железным прибыла почта, и архипрефект настоятельно требует от меня отчет о происходящем. И что я ему напишу? Он же сочтет меня сумасшедшим.

— Давайте договоримся. Я помогу тебе с отчетом, и если понадобится подтверждение от нашей коллегии, напишу его. А ты передай коллегии Кеми. По большому счету, он уже нам не нужен, но не все ли равно, где ему чистить конюшни? А так он будет под присмотром.

Леопа кивнул.

— Так тому и быть.

Дигенис Кфаро блистал. В прямом смысле слова. Начищенный парадный шлем с золотыми насечками слепил глаза. Легат VII Железного не поленился облачиться в доспехи, сделанные из шкуры кутхи — редкого михальского зверя, по прочности не уступавшей металлу, и выглядел весьма внушительно.

По общему мнению, он затмевал даже Бамбирага в праздничных многослойных одеждах. Да он бы кого угодно затмил. Спаситель города, что сказать. Наместник изъявлял ему свою благосклонность, именитые горожане несли подарки, а несъеденные наложницы за ширмами сочиняли любовные послания.

Зенон Целла был отодвинут в тень, и ему еще радоваться приходилось, что о нем просто забыли, а не объявили виновником всех бедствий осады.

А Леопе и полагалось находиться в тени, так что на приеме они оказались рядом.

— И вот так всегда, — с печалью сказал командующий шенанским гарнизоном. — Делаешь всю грязную работу, а потом приходит кто-нибудь и пожинает плоды.

Ансгар мог бы сказать, что Целла сам виноват… а с другой стороны, кто знает, как бы обернулись дела, если б не его обоз?

— Я Дигениса не виню, — продолжал Целла. — Он исполнял приказы командования и вообще все сделал правильно. Просто обидно… я этих горожан столько времени защищал, до войны они горя не знали, да и при осаде враг в город прорваться не сумел, а они, знаешь, какое мне прозвище прицепили? «Легат вяленой рыбы»!

Ансгар про оскорбительную кличку знал, но предпочел утешить Целлу:

— Не стоит огорчаться. Время все расставит по своим местам. Пусть обыватели зубоскалят — летописцы будущего оценят твои заслуги, а тактический прием, который ты использовал, может быть, войдет в учебники по военному делу.

Ансгар Леопа был проницательным человеком, но тут он ошибся. Военные историки сочли этот инцидент слишком незначительным и недостойным упоминания. А три года спустя, когда Ансгар Леопа и Зенон Целла уже не служили в Шенане и местным гарнизоном командовал Скорилон Гупта, орда Тогона стерла город с лица земли. События Великой войны заслонили собою первую осаду, и то, что было с ней связано, оказалось в забвении.