Евгения Дербоглав - Ребус [litres]

Дитр стучал несколько раз, пока ему не открыл пожилой уборщик. Дитр сказал, что желает поговорить от имени отца одного из сирот с кем-нибудь ответственным за это дело. Уборщик ничего ему не ответил и шаркая пошел куда-то по коридору. Дитр тронулся следом. Услышав, что гость решил пойти за ним, старик обернулся и рыкнул, чтобы стоял где стоит, а он идет за старшей по яслям.

Он привел молодую даму при сером лацкане, которой явно претило здесь находиться. Дитр понял, что юной чиновнице из Министерства общественного благополучия не нашли ничего лучше, чем пост в доме сирот, место было явно не для карьеристки. Оглядев Дитра с кожаной куртки до добротных ботинок не по погоде, она прищурилась и весьма нелюбезно осведомилась:

– И, собственно, чего вам нужно?

– Я представитель семьи Ребус, проживающей в Окружних землях агломерации Акк. До моего нанимателя дошла информация, что ваш дом сирот принял младенца с такой фамилией и с гралейским именем.

Девушка кивнула:

– Да, есть такой. Но мне нужна бумага о том, что вы являетесь представителем семьи Ребус, а также ваш сертификат законника.

Дитр был готов к такому повороту событий. Он попросил чиновницу о приватной беседе. Та снова оценивающим взглядом прошлась по зажиточному господину и круто развернулась на каблуках, молча приглашая следовать за ней в кабинет.

На стене у нее висел портрет Префекта, а из личных вещей Дитр приметил лишь хрустальный наборчик для бодрящей настойки. Обои со стен отошли в некоторых местах, тонкие шторы внизу прохудились. Она явно не собиралась задерживаться здесь надолго и не любила свою работу.

Дитр спокойно и убедительно принялся пересказывать заранее придуманную историю о том, что он был в столице по развлекательным делам, и поэтому не думал, что придется приступить к работе. Он получил ворона с капсулой от нанимателя, просившего внеурочно поискать следы вероятной матери его ребенка, и Дитр нашел лишь ее труп в городском морге.

– Заключили, что она умерла родами. И я стал искать в домах сирот ребенка по фамилии Сирос – или же Ребус. Я готов запросить у своего помощника в Акке нужные документы, однако это займет много времени. Но благодаря хорошим отношениям с нанимателем я обеспечен достаточным количеством средств, чтобы доставить младенца в Акк в сопровождении детского фельдшера от вашего заведения.

При упоминании средств лицо молодой дамы чуть понежнело. Дитр понял это как знак к действию и вытащил один из бумажников, которые отобрал у бандитов.

– Здесь, – сказал он, доставая ассигнации, – должно хватить на командировочные для вашего сотрудника.

– М-м, – чиновница взяла ассигнации и посчитала деньги, – пожалуй.

Разумеется, денег было куда больше, чем было положено детскому фельдшеру на командировку, и девушка стала почти добродушной.

– Я проведу вас в ясли. Он довольно приятный – для младенца.

Люди ездили мало, а билеты стоили дешево. Паровоз конструкции семидесятилетней давности по графику доезжал до Акка на пять часов позже, чем привык Дитр. Он не собирался долго задерживаться в этом неуютном времени и поэтому не счел нужным экономить деньги. Два билета в первый класс (детское место не оплачивалось) для него и для фельдшера встали в сорок союзных. Еще на двадцать он купил фельдшеру обратный билет.

Младенцы бывали мерзкими, бывали смешными. Иногда они не вызывали никаких чувств, а мысли о девочке, которая так и не родилась у Виаллы, пробуждали в нем щемящую нежность. Но этот не был простым младенцем. Тень внутри Дитра тянулась к своему маленькому телу с еще не разложившейся душой, дабы напитать ее всем злом, что постигла сама. Младенец что-то понимал и со слишком взрослым для новорожденной человечьей твари выражением лица смотрел Дитру прямо в глаза.

– Странный он, – не мог не заметить фельдшер. – Все гралейские дети такие, интересно мне?

– Он только наполовину гралеец, – ответил Дитр. Он старался не смотреть на ребенка.

От станции в Акке Дитр взял экипаж до гралейского поселения, а фельдшер остался в поезде, который через час должен был следовать обратно в столицу.

Он доехал до Марила, когда во многих окнах уже задергивали шторы и приглушали свет. Особняк семьи Ребус – ухоженный, с гербованными пиками на заборе и бассейном с фонтанчиком во дворе расположился в отдалении от дома Головного и прочих центральных зданий. Рядом находились еще два дома со множеством декоративных полуфронтонов, в ярком хаосе рассредоточенных по фасадам – гралейская архитектура. Дитр дернул металлическую кисточку на заборе три раза, и через пару минут к нему вышел мажордом. Водосвинка у бассейна проснулась и подняла гордую голову, принюхиваясь к чужаку.

– Доброй ночи, омм, – поздоровался прислужник. Судя по одежде и выговору, он тоже принадлежал к гралейской диаспоре. – По какому вы вопросу?

– По семейному, – ответил Дитр, облагораживая свои слова всемирной убедительностью. – Мне нужен омм Урномм Ребус.

– Да, конечно, – завороженно ответил мажордом, из-за вечерней усталости даже не подумавший сопротивляться. – Следуйте за мной, я его позову.

Он провел Дитра по насыпной тропинке вдоль клумб с низкорослыми вечнозелеными растениями, которые прекрасно себя чувствовали даже в прохладные дни начала года. Водосвинка грациозной трусцой припустила за ними. Проводив Дитра в гостиную, мажордом осмелился покоситься на сверток в руках ночного гостя, но ничего не сказал. Минуту спустя он возвратился в сопровождении статного молодого мужчины, который уже успел переодеться ко сну и для приличия накинул на широкие плечи шелковый халат. Мажордом растворился в одной из комнат, а Урномм Ребус, поздоровавшись с Дитром одним лишь словом, уселся напротив, закинув ногу на ногу, и вперился в него своими темными глазами с опущенными книзу густыми короткими ресницами.

– Я пришел к вам, чтобы вернуть вам это, – Дитр кивнул на сверток, лежащий около него на диване. Ребус недоуменно поднял бровь, и Дитр пояснил: – Это ваше. От Лирны Сиросы.

– Вот как, – сказал Ребус, водя длинным пальцем по губам. – Стало быть, от Лирны Сиросы. А где она сама?

– Мертва, – просто ответил Дитр.

Урномм гибким движением поднялся с кресла и подошел к свертку. Дитр сжал кулаки, потому что тень в нем рвалась наружу, желая сжигать, терзать и давить.

– Младенец, не вызывающий отвращения, – признал Урномм Ребус, разглядывая маленькое осмысленное лицо, показавшееся из свертка.

– Весьма красивый, – напряженно согласился Дитр, который еще не до конца унял ненавидящую тень. – Полагаю, будет похож на вас.

– Стоит на это надеяться, – стеклянно произнес Ребус, в котором тоже шла внутренняя борьба, правда, совершенно другого свойства. – Но вы поймите… Я не был женат на этой женщине, его матери. Мы даже не… как это вам объяснить?