Евгения Дербоглав - Ребус [litres]

– Но мы и так уже узнали о ней все что можно, – покачала головой Андра. – Но не вполне понимаем, зачем…

– Сейчас, – Эстра вытащила из кармана пустынных штанов механический хронометр, – шесть. Если поспешим, успеем к нему в больницу. Неужели он ничего вам не сказал?

С помощью привилегированного флажка Андры они быстро доехали экипажем до душевного покоя, где содержался Дитр. Душевник и фельдшер проводили их до палаты.

Когда они зашли, то увидели, что Дитр стоит слева от кровати.

– Добрый вечер, – послышался его голос, хотя Дитр и рта не открыл.

Андра зашла первой, и увидела, что Дитр стоит у окна и держит в руках уточненный хронометр с секундной стрелкой. Дитр, который стоял у кровати, пересек комнату и подошел себе с механизмом в руках. Он протянул ладонь за мгновение до того, как он сам растворился, и хронометр упал ему в руку.

Он вскинул вверх кулак с зажатым в них хронометром, словно собирался произнести речь на собрании.

– Всемирное время, – удовлетворенно прокомментировала Эстра.

Андра и Ралд не смогли вымолвить ни слова.

Сначала было пусто – как там, где он уже не родился и еще не умер, как там, где нет ни капли телесного. А затем он увидел свет. Свет расщеплялся на золотые сегменты, и то, что его всемирное прошлое и будущее хотело видеть нитями, нитями и стало. Дитр запускал дуновения своей сущности в нежное колыхание нитей, которые тянули его вверх и вперед, приближая к неизбежному концу, который наступает для любого телесного существа. Темный паразит, вцепившийся в него как черная плесень, тревожно сжался. Дитр плавно скользнул вниз и открыл телесные глаза.

– Ну что, получилось? – спросил он себя, стоящего в другом конце палаты с секундным хронометром в руке.

– Получилось. Минута ровно.

Первое время он лишь смотрел вперед, но долго не заглядывался – за постоянное взирание на будущие временные узоры всемир требует неприятную плату. Предсказатели, которых тоже учили на отделении всемирной теории, обрекали себя на бедность. Если они вдруг начинали жить богато, злоупотребляя своей властью к всемирному зрению, нити утекали от них, и предсказатели переставали видеть узоры времени. Мало кто соглашался стать прорицателем, люди слишком любили ценности. Ребус, у которого денег не водилось и который учился на конфедератскую Стипендию для одаренных молодых умов, считал, что терять ему нечего, и спокойно листал труды по теории всемирного зрения. Повернув свой взор в обратную сторону, Ребус увидел прошлое. Все, что оставалось – это лишь протянуть руку и схватиться за нужную нить.

Самое трудное было проконтролировать время. Часы, дни или годы не отсчитывались числом нитей, временной узор не был подобен кольцам в стволе дерева. Но нити в своем блеске и колыхании пульсировали миллионами сущностных сердец – каждая на свой лад. И тут Дитр понял, что означали коды в записях о всемирном времени: Ребус высчитывал нужное время в соответствии с ритмом колебания нитей. Сначала Дитр тренировался лишь на секундных колебаниях, когда его застали Эстра Вица, Андра и Ралд, а потом перешел на часы. Он мог долгое время сидеть и пялиться на самого себя в палате. Годовые колебания шли самыми длинными волнами, и за них Дитр пока что не брался.

Андра, узнав, что он научился карабкаться по золотым нитям всемирного времени, испугалась, что он хочет изменить их жизнь, быть может, спасти Виаллу.

– Нет, – покачал головой Дитр. – Никого не спасти, пока во мне эта тень.

– Тогда что же ты собираешься сделать? – прошептала она, закрывая лицо руками.

– Попросить Ребуса избавить меня от своей тени.

Андра нервно захихикала, а потом вдруг разрыдалась, давая волю давнему напряжению. Дитр оставался спокоен.

– Я ни в коем случае не верю в бредни сектантов. Нет никакого Звездного Помазанника, их ритуалы не имели никакого смысла и результата, кроме производства человека с душевными изъянами, вызванными насильственным характером его зачатия. Однако посмотри – сколько нас, неуравновешенных, слабых или же попросту самовлюбленных, но уродов среди нас довольно мало, иначе я бы уже давно уволился из полиции.

Андра все плакала, Дитр и не думал ее утешать, ей явно нравилось плакать.

– Если не дать Ребусу вырасти нравственным уродом гнилостного типа, как говорит мой уважаемый душевник, то, быть может, я попрошу его помочь мне. И он, наверное, мне поможет. Но этот временной узор я раз и навсегда избавлю от самого себя – и от тени Ребуса заодно.

Андра всхлипнула.

– Дитр, – она вытирала глаза рукавом мундира, – ты же мой друг. У меня больше нет друзей.

– У тебя здесь может ничего не остаться, пока его тень не покинет мир телесный, – Дитр подошел к ней и обнял за шею. – Я хочу дождаться окончания процесса над Равилой Крустой – и уйду.

– Как у тебя получилось, скажи? – прошептала она. – Как у него получилось?

– Он усовершенствовал и всесторонне развил механизм работы прорицателей, – просто ответил Дитр. – А у меня лишь хватило всемирных сил следовать его инструкциям. Но, как я думаю, здесь не только мои силы, но и силы его тени тоже.

– Но Дитр, – Андра схватила его за рукав, – прорицатель всегда покупает билет в один конец, едва лишь откроет в себе всемирное зрение. Этот контракт – это жертва… А они всего лишь видят и никуда не перемещаются. Какую же жертву всемир потребует у тебя, если ты вдруг решишь переместиться и изменить время? Что же он заберет тогда у тебя?

– О, у меня… – Дитр вздохнул. Он видел, как нити сплетаются образом Андры, дающей клятву Префекта Конфедерации, видел и Ралда с брачной серьгой в ухе. Он бы увидел еще – дольше и больше, но нити начали требовательно обвивать его пальцы, намекая об оплате. Он отдергивал руки, вытаскивая их из безвременья, и закрывал глаза, чтобы не видеть ничего шире и дольше. Подумав, он ответил Андре: – У меня он заберет все.

Уважаемую даму, пусть и лишенную статуса почетной гражданки, навестили на открытом общем слушании куча высоких чиновников. На слушание рвалась вся Больничная дуга, но места хватило только для шеф-врачей во главе с Шорлом Дирлисом, который не замедлил бросить на Дитра полный презрения взгляд. Явилось огромное ирмитское семейство Крусты из Песчаной Периферии – ее муж, генерал Песчаного Освобождения, двое сыновей с женами и совершеннолетними детьми, а также братья со своими большими семьями – и падчерицы от любовницы мужа и собственно она сама. У ирмитов было принято заводить себе других женщин, если жены не рожали дочерей. Варкам и эцесам это было не вполне понятно, но ирмиты главной своей ценностью почитали женщин, и посему те, если у них не получалось родить дочерей, порой и сами упрашивали мужа взять им подруг, которые могли бы этих дочерей родить. У генерала Круста была всего одна любовница, но Дитр знал, что порой ирмитские семьи в двух коленах могут достигать нескольких десятков человек – потому что жена бесплодна, а другие любовницы рожают лишь мальчиков. Любовница генерала, по слухам, была бывшим интерном Равилы.