Евгения Дербоглав - Ребус [litres]

– Рост сто шестьдесят ногтей, волосы грязно-русые, тонкие, явно выпадали в течение долгого времени от недоедания. Глаза голубые. На правой скуле шрам, нос с горбинкой травматического происхождения. На правой груди и на шее сзади следы ожогов, на спине многочисленные отметины как будто от частых избиений хлестким предметом (прут, плетка, кожаный ремень), – проговаривала Андра. Всемирная рука дружбы все еще прижимала теплым весом ее разум, не давая ужасаться и трястись от того, что она читала. – Телосложение среднее, но в виду истощения тело очень худое. Из личных вещей имела при себе: личник на имя Лирны Сиросы, нижнюю сорочку в неудовлетворительном состоянии, платье из грубой ткани, используемой в основном для сельскохозяйственных нужд. Денег или иных ценностей при себе нет. Вероятно, труп обобрали на улице. Новых внешних травм и насильственных повреждений нет. По всей вероятности, умерла через несколько дней после тяжелых родов.

– Умерла в нищете, – прокомментировал Дитр. Он был спокоен. – Конечно, ты не мог простить такое богатым и благополучным родственникам.

– Небогатым и неблагополучным тоже не смог, – вдруг сказал Ралд, тряхнув своей большой ладонью, в которой было зажато еще несколько листов. – Мы их не заметили. Лежали в самом низу папки с делом Чистой Коммуны. Явно были вложены гораздо позже. Остатки секты были на контроле, чтобы снова не принимались за старое. И вот однажды…

В год девятьсот девяносто шесть все, кто остался от Чистой Коммуны, сгорели. Полиция и контролеры заключили, что это был обычный пожар.

– Ребус тогда еще не успел поразвлекаться в пустыне, – кивнул Дитр. – Вероятно, он просто поджег их всех с помощью керосина и спичек. А в следующий год он принялся за семью гралейцев, действуя куда менее вульгарно, но с такой же жестокостью.

– Не хочу думать, что бедный юноша просто мстил за маму, – фыркнул Ралд.

– Конечно же, он не мстил за маму, Ралд, – горько усмехнулся шеф-следователь. – Ему просто нравилось давить телесных тварей – как сольпуг.

Андру опять накрыло чиновничьей войной Акка против Гога, и она с удивительным равнодушием обнаруживала нарушителей и со своей родины. Шестиэтажникам выдавал фальшивые разрешения архитектор-контролер из мэрии, а его подкупили несколько высокопоставленных дам из Министерства ценностей, которые хотели, чтобы и горожане Гога не давали Дому Бумаг дублироваться в их агломерации. Если все инвестиции самых богатых людей будут в Акке, то рядом с производством в Гоге Дом Бумаг им будет попросту не нужен.

Три из семи процессов заканчивались приговором к расстрелу (за коррупцию высшей тяжести вешали, однако ввиду хорошей работы Защитников почетных граждан судьи соглашались заменить повешение на расстрел), остальные четыре – каторгой и штрафами. Префект ругался как работяга из Гога, Одора и прочая «Точность» ликовали.

«Террорист мертв, да здравствует коррупция!

Восстановив свое производство после смерти Рофомма Ребуса, агломерация Гог внесла в Префектуру Конфедерации амбициозное предложение по открытию собственного Дома Бумаг. Инициаторы, среди которых высшие чиновники и магнаты, руководствовались удобством делопроизводства – они не хотят отправлять в командировки сотрудников по ценностям и тратиться на почтовых животных до Акка. Агломерация Акк, не имея высокого промышленного потенциала, однако же, всегда собирала в себе средства самых крупных инвесторов Конфедерации и соседних стран. Не желая лишаться кормушки, чиновники и Дом Бумаг Акка начали грязную игру. Однако со стороны Гога применяются аналогичные методы. Глашатай Министерства внутреннего порядка Агломерации Акк по вопросам контроля за ценностями рассказала корреспонденту «Точности» о последнем процессе…»

– Грамотная девка, – щелкнула языком Эстра Вица. – Нам бы такую, а то набрали лентяек.

– Кто – Одора? – удивилась Андра. Она зашла к Эстре и Ралду, который еще не пришел, и, чтобы занять паузу, обсуждала серию текущих скандалов с любовницей приятеля. – Ты же ее терпеть не можешь.

– Как и тебя, – пожала плечами глашатай. – Человек ты малоприятный, но я б с тобой работала. Как и с Одорой.

– Ну спасибо тебе, Эстра, – едко процедила Андра.

Эстра занималась насильственным криминалом, и теперь, когда всех перестали интересовать убийства и ограбления, она отдыхала, принимая по три почтовых твари в день – а ведь раньше, когда был жив Ребус, она часто не возвращалась домой раньше полуночи.

Пришел Ралд, в руках у него была банка, полная сверчков. Вица держала жаб-скалолазов в длинном высоком террариуме. Земноводные с изяществом, доступным лишь круглым и мелким тварям, карабкались по ветке внутри террариума и хватали сверчков прямо с рук хозяйки. Ралд же жаб кормить боялся, его они не признавали.

– Привет, Монокль, – не обернувшись, поздоровалась Вица. Он подошел сзади и чмокнул её в смуглую щеку. – Спасибо за сверчков.

– Пожалуйста, – ответил Ралд и тоже сел за стол, поставив рядом банку с обреченными на съедение насекомыми.

– У меня для вас обоих тоже кое-что есть, – Эстра говорила спокойно, но Андра поняла, что та желает произвести феерию.

Глашатай встала и подошла к этажерке с папками, которые хранила прямо в столовой. У нее вообще из-за профессиональных особенностей столовая стала кабинетом, спальня – гостиной с винными полками, а то, что должно было быть кабинетом, превратилось в гардероб с ее странными нарядами.

– Транспорт и связь, – начала свое выступление эксцентричная дама, – уничтожают свои архивы раз в восемьдесят лет. В начале Конфедерации был предписан срок в сто лет, однако с расширением территории и увеличением активности населения архивы просто перестали вмещать в себя столько мусора. Сейчас, как мне доложили в приватной беседе, планируется сократить срок хранения еще на тридцать лет. Я могу их понять. Но тем не менее я очень рада дурацким правилам. Здесь у меня, – она картинно вытащила старый листок с выцветшими чернилами, – записи по перемещениям в год девятьсот семьдесят восемь по направлению Акк-Гог. Итак, триста двадцатого дня женщина с личником на имя Лирны Сиросы купила билет до столицы. Триста двадцать второго дня она была уже на месте. Абел Зир очень долго искал это в архивной башне, но он делал это для меня…

– Как ирмит ирмиту, – кивнула Андра. – Это очень здорово, Эстра, очень впечатляет. Но…

– Да, нам это ничего не дает, – посмел согласиться Ралд, хоть он и явно побаивался Эстры.

– Как это ничего? – страшно удивилась Вица, нисколько не обидевшись. – Парцес просил меня узнать о Лирне Сиросе – о том, куда она пошла, когда приехала и так далее. Вас разве не просил?