Евгения Дербоглав - Ребус [litres]

– Ритуал «чистого зачатия» являет собой всемирное нарушение. Дело даже не в том, что зачатие осуществляется искусственно – в конце концов, даже у таких, как омм Церус, есть дети, и эти дети не более жестоки, чем сам Церус. Дело в общественном насилии Коммуны над матерью – и как мне кажется, над отцом тоже.

– И мне, – Дитр водил пальцем по нижней губе. – Ты говоришь, Урномм Ребус проигрывал в Доме Бумаг? – обратился он к Андре. Та кивнула. – А лидер Чистой Коммуны был богат?

– Да, – она снова кивнула. – Но не думаете ли вы оба…

– Что гордая гралейская рожа согласилась на участие в мракобесии за деньги? – Ралд фыркнул. – Конечно, думаем.

– Он мог, собственно, и не знать, на что он соглашается, – продолжил Дитр, изучая архивные бумаги. – Ты прочитала все приложения к делу Чистой Коммуны?

– Если честно, не успела, – призналась Андра.

– Я бы с твоим графиком тоже не успел, – понимающе ответил друг. – Но и я, и Ралд пока что отстранены от работы, поэтому мы просмотрели и жалобы уважаемых граждан тоже. Те, кто жаловались на Блажников, предлагающих им «чистое зачатие», плохо понимали, что от них требуется. Они принимали за оскорбление, что им, благородным гралейским господам, предлагают каких-то сектантских оборванок. Тем, кто сразу же не посылал Блажников во тьму всемирную, и решал продолжить с ними разговор, Блажники обещали «блага суетные». Видимо, это в терминологии мракобесов означает деньги или другие ценности. Здесь уж и самые терпеливые господа вскипали и бежали писать жалобы на сектантов. Но все жалобы до одной гласят, что гралейцам якобы предлагали спать с женщинами Коммуны. А в действительности же там был весьма унизительный для обеих сторон ритуал. Навряд ли омм Ребус остался в восторге.

– Абсолютно точно не в восторге, – продолжал Ралд, поправляя повязку. – Финальный отчет шеф-контролера по нравственности уже вполне хорошо иллюстрирует уровень мракобесия, однако подробные свидетельства в приложениях и вовсе могут ввергнуть тебя в пучину отвращения. К счастью, я вырос в Гоге, и поэтому справился, – он хмыкнул, – но в наше время такого дерьма уже не случается.

– Перед войнами с Доминионом страна была нищая, – пожал плечами Дитр. – Секты, банды и даже пузыри ценностей, в которых разорялись сотни людей – я даже боюсь представить, как наши коллеги в то время работали. И почти не удивлен, что Ребус вырос нравственным уродом в голодающей столице и с извращенцами из штата дома сирот. Ни в коей мере его не оправдываю, он просто пошел по предсказуемому пути и достиг большего, нежели простой бандит – с его-то умом.

– Я не буду пересказывать тебе подробности, – Ралд кивнул на бумаги с таким видом, словно там лежал разлагающийся труп. – Но поверь: сотвори с тобой кто-то такое, ты бы и впрямь в лучшем случае кончилась выкидышем. В худшем, конечно же, выжила бы и родила дранного всеми демонами Звездного Помазанника.

– Там есть что-то о семье Сирос? – спросила Андра.

Она говорила словно во сне: ее сознание неуслужливо рисовало лежащую женщину в ритуальной рубахе. Ноги женщине согнули в коленях и раздвинули, привязав к разным концам алтаря. Лицо у нее было опустевшим и словно бы обморочным. Черноволосый мужчина в небольшом отдалении был привязан к столбу, он ругался по-варкски и на гралейском, пока ему не засунули кляп в рот. Лидер секты пламенно выкрикивал свои грязные слова, приправляя их всемирной силой, подобной той, что есть у глашатаев и актеров. Один из исполнителей раскаленным прутом разрезал одежду на Урномме Ребусе, обжигая плоть, гралеец вопил сквозь кляп. Женщина молчала, она покинула телесное, забившись в самую глубь своей сущности, ее глаза не были ее глазами, ее уши отказывались слушать, ее тело ей не принадлежало.

– …сбежала, сорвав планы Коммуны, – тараторил Ралд.

– Андра, – вдруг сказал Дитр. – Андра! – позвал он громче.

Увидев, что с Андрой что-то не то, он вскочил и с силой надавил на ее плечи. Андра почувствовала, как ее всемирным рывком хватают чьи-то огромные и теплые руки и бережно укладывают обратно в разум. Перед ней стоял Дитр, лицо у него было напряженным. Он очень старался, возвращая ее на место.

– Ты что, читала записи? – встревожился Дитр. – Ни одной женщине нельзя их читать!

– Ну ты скажешь, – ответил Найцес, обмахиваясь одним из листков бумаги. – Эстра читала, и хоть бы что.

– Все люди разные, Ралд. Я уверен, что есть такое, чего и Эстра не выдержит.

– Я ничего не читала. Но сейчас я… я видела ритуал, – просипела Андра. – Я видела всемирное насилие над соитием и телесное унижение. Я не понимаю, на какое очищение они надеялись после этого.

Лидера секты повесили за нарушение законов всемира и теломира, нескольких особо рьяных последователей – тоже. Семья Сирос не была в их числе, но их допрашивали. Мать Лирны умерла еще до свершения ритуала. По словам братьев Лирны, «ее приговорили» – как, к чему и за что, из мракобесов выбить не удалось. Они также упоминали и о «нечестивой» сестре, потаскухе, грешнице, грязной мрази. Следователи спросили, где их сестра и в чем она провинилась. Сестры среди задержанных не было – она сбежала из Коммуны в неизвестном направлении. О том, что она была беременна, Сиросы не говорили. Сиросы не были богаты – никто, за исключением лидера секты, своих средств не имел. Ценности признавались «нечистыми», «суетными». Строго по необходимости Блажникам выдавались средства лично лидером секты. На какие деньги Лирна Сироса смогла сбежать в столицу, Андра, Дитр и Ралд могли только догадываться.

– Ребус, – медленно произнес Дитр. – Я думаю, деньги на дорогу дал ей Урномм Ребус. За что же ты его убил, ублюдок? – Дитр снова разговаривал сам с собой и с гнилой тенью внутри себя – с двумя сущностями, которых он изучил лучше всего. – Он был счастлив – или по меньшей мере, не несчастлив. У него были родители, жена и сын, твой маленький брат.

Дитр встал и подошел к окну с решеткой снаружи. Дитр был уважаемым пациентом, и поэтому решетка хоть и должна была защищать внешний мир от обитателя душевного застенка, но была не грубой, как тюремная, а красивой, фигурной, в виде цветов с витыми стеблями. Прислонившись горячим от мыслей лбом к прохладному стеклу, Дитр продолжал рассуждать:

– Твоя мать просила денег на дорогу? А быть может, она лишь просила помощи? Могло же быть такое, да? Постучалась ночью – или поймала на дороге, пока твой отец выгуливал свою водосвинку – или же нашла в лесу, где он с охотничьим котом ловил куропаток. Не знаю, где она его отыскала, но он не хотел, чтобы вас видели вместе. Наверное, она выглядела как оборванка. Андра, как она выглядела?

Андра со свистом всосала воздух сквозь маленькие ноздри и принялась листать документы.