Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Туз захрипел и отчаянно замотал головой:

— Но…

— Живо! — рявкнула Мерил.

То, как она произнесла это, заставило Туза на четвереньках отползти в сторону. Оказавшись от нас ярдах в десяти, он поднялся и, прихрамывая, побежал прочь. Волки вопросительно посмотрели на меня, но я покачал головой:

— Пусть бежит.

Мерил передернула плечами и подставила лицо дождю.

— Ты как, в порядке? — спросил Хват.

— Сейчас буду, — отозвалась она. Может, это мне показалось, но голос ее звучал чуть ниже, грубее. Как у тролля. Ох… — Идем же, чародей.

— Ага, — встрепенулся я. — Э… Да.

Я поднял камень Привратника и, следуя его указаниям, повел свой отряд — дюжину волков и двух подкидышей — в самый конец длинного пирса. Не доходя двух-трех шагов до обреза причала, я остановился. Меня не окружало ничего, кроме холодных вод озера Мичиган и бушующей грозы. Камень дергался и раскачивался, вытягивая свою серебристую нить почти горизонтально.

— Ну, — буркнул я, — так я и думал.

Я вытянул руку вперед и ощутил нечто — покалывание энергии, клубившейся прямо передо мной. Я шагнул вперед, и она сделалась осязаемее, крепче. Чуть напрягшись, я послал вперед, навстречу этой силе, небольшой заряд воли.

Яркое, как лунный свет, переливающееся сияние возникло передо мной, обрисовав прозрачный, словно лед, лестничный марш, — он начинался на обрезе пирса и поднимался в штормовые облака. Я сделал еще шаг вперед и поставил ногу на нижнюю ступеньку. Она выдержала мой вес. Я оторвал вторую ногу от причала и встал на прозрачной ступени, над взбитыми ветром и дождем волнами озера Мичиган.

— Ух ты! — выдохнул Хват.

— Значит, мы поднимаемся? — спросила Мерил.

— Ву-уф, — сказал Билли Оборотень.

— Пока мы молоды и прекрасны, — отозвался я и шагнул на следующую ступеньку. — Что ж, пошли.

Порой самые потрясающие вещи кажутся нам совсем обыденными. Я хочу сказать, если подумать, скажем, перелет на реактивном лайнере — чертовски потрясающая вещь. Вы садитесь в самолет, а он, используя всего лишь разницу давления воздуха на поверхности крыла, превозмогает притяжение целой планеты и летит на расстояния, одолеть которые другими способами, казавшимися естественными на протяжении веков, можно только за месяцы, а то и годы. Вы несетесь над землей со скоростью, достаточной, чтобы мгновенно убить вас в случае, если вы вдруг врежетесь во что-то, да и дышать-то вы можете только потому, что кто-то соорудил достаточно прочную консервную банку, чтобы удержать в ней необходимое количество воздуха. Сотни миллионов человеко-часов работы, борьбы, изысканий, крови, пота, слез и жизней навсегда вошли в историю воздушных путешествий и совершенно преобразовали лицо нашей планеты и общества.

Но сядьте на любой рейс, и я гарантированно обещаю вам, что рядом с вами обязательно найдется такой, кто, несмотря на все эти невероятные достижения, будет препираться из-за напитков.

Нет, вы подумайте: из-за напитков!

Примерно то же можно отнести ко мне на той лестнице в Чикаго-над-Чикаго. Да, я стоял на ступенях, сотканных единственно из звездного света. Да, я поднимался сквозь свирепую грозу, а ветер пытался сбить меня с ног и сбросить в ледяные воды Мичигана. Да, я пользовался легендарным, волшебным способом перемещения из одного пространства в другое, направляясь на историческую битву древних, изначальных стихий.

И все, что мне пришло на ум, когда я остановился на пару секунд перевести дух, было:

— Угу. Вот так всегда. Соорудить эскалатор никто, конечно, не догадался.

В общем, долго ли, коротко, но мы одолели милю этой лестницы и оказались в тех местах, которые показала мне моя крестная, стоя в грозовых тучах над Чикаго.

Однако теперь они выглядели совсем не так, как тогда, до открытия занавеса.

То, что тогда представлялось безмолвным пейзажем из туч, голым, как манекен, теперь наполнилось цветом, звуком и насилием. Гроза внизу, под этим полем битвы, казалась теперь лишь жалким отражением той, что бушевала здесь.

Лестница привела нас на склон одного из холмов, нависающих над долиной Каменного Стола, и озаряемые вспышками молний окрестности были теперь заполнены фэйри всех видов и размеров. Воздух наполнялся звуками: треском электрических разрядов, раскатами грома. Фанфарами и боевыми трубами — высокими и чистыми, басистыми и гулкими. Барабанами, отбивающими боевую дробь в несколько ритмов сразу. Криками, которые могли исходить из человеческих глоток, и рыком, издать который человеку не под силу. В общем, это можно сравнить только с неповторимым буйным ураганом музыки — всепоглощающей, зубодробительной, насквозь пропитанной адреналином. Вагнер локти изгрыз бы от зависти.

В каких-то двадцати футах от нас стояла толпа коротышек со смуглой кожей и белыми волосами, руками и ногами раза в два больше, чем полагалось бы при их росте; их носы, торчавшие из-под костяных шлемов, походили формой и размерами на электролампочку. Доспехи на них тоже были костяными, в руках они держали щиты и оружие. Впрочем, говоря «толпа», я погорячился: они стояли в достаточно правильном боевом строю. Глаза их округлились, когда я, в своем развевающемся черном плаще, вышел из облака. Они двинулись было в мою сторону, но вынырнувшие следом за мной оборотни окружили меня надежным кольцом, а Мерил и Хват встали позади меня.

С другой стороны от нас стоял тролль добрых восьми футов роста, с угреватой кожей и неопрятными волосами до квадратных плеч; крошечные красные глазки злобно зыркали из-под густых сросшихся бровей. Жадно раздувая ноздри, он повернулся ко мне, но волки угрожающе зарычали, и он, подумав с минуту, отвернулся, словно потерял ко мне всякий интерес. Множество других созданий стояли на расстоянии броска камня от нас, включая отряд рыцарей-сидхе, с головы до ног закованных в темную броню, верхом на длинноногих боевых конях темно-синей, фиолетовой и черной масти. Неподалеку от них съежилась на земле раненая сильфида. С расстояния в пятьдесят ярдов она казалась хорошенькой крылатой девушкой — но, присмотревшись, я разглядел окровавленные клыки и острую как бритва кромку ее крыльев.

С точки, где мы стояли, открывалась не вся долина. Должно быть, остальная часть ее закрывалась туманом или магической завесой, так что я скорее угадывал, чем видел, перемещения войск, сходящиеся в лобовой атаке шеренги человекообразных существ и очертания выраставших из них чудищ, сеявших вокруг себя смерть и разрушения.

Что гораздо важнее, я не мог разглядеть Каменный Стол или хотя бы определить свое местонахождение по отношению к нему. Камень, который дал мне Привратник, упорно тянулся в самую гущу царившего под нами безумия.