Сергей Зеленков - № 3

Я начинал себя чувствовать нормальным человеком, а не лишней в людском обществе сущностью, пока был пьян; но все проходило, как только я перебирал или трезвел; и первое, и второе происходило, естественно, регулярно.

И потом я плакал и резал вены, когда уже на ногах не стоял. А затем я плакал и снова резал вены, когда трезвел.

Позже начались запои, бляди, потом период ремиссии, затем второе разочарование, срывы, опять запои, вновь ремиссии…

***

…Минут десять так, затем стало неудобно физически стоять на коленях – больно; сам встал, помог и ей подняться, посадил ее за стол, сел напротив. Было стыдно за свои слезы, хотя, скорее всего, она их не заметила. Ася уже не плакала, но продолжала всхлипывать и дрожать. Я, в свою очередь, уже полностью успокоился.

– Извини, Ася, – начал я, – Я не на тебя злюсь, а на себя и на обстоятельства. У меня серьезная проблема: сейчас крушатся все мои представления о мироустройстве, которые сформировались еще в моей юности, а то и в детстве.

– Я тебя понимаю, – всхлипывая, с трудом выговаривала она, – Я все это вижу и испытываю то же самое. Но мне в этом отношении проще…

– Я знаю почему тебе проще, – остановил ее я, – Потому что, твоим представлениям о мироустройстве меньше лет, ты к ним, что ли, не так сильно привязаться успела. Поэтому их крушение легче переносишь, так?

Она кивнула.

– Еще раз, извини меня, Ася. Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть. Я, скорее, не на тебя накричал, а на то, что вокруг происходит.

– Я знаю, – ответила она, и слезы снова у нее закапали, – Но я испугалась, что ты меня оставишь здесь одну, откажешься мне помогать, а я одна не справлюсь…

– Не смей даже думать такое! – самую малость повысил я голос, но она вздрогнула, потом я продолжил уже мягче: – Я клянусь, что никогда не…

И я запнулся.

«Что «никогда не»? – задумался я, – «Никогда не брошу»? «Никогда не предам»? А ей, вообще, нужно это вот «никогда» от меня, а? Ну решим мы тут все вопросы, а потом что?..»

– Ладно, Сережа, – встала Ася, – Сейчас я немного отдышусь, приведу себя в порядок – и пойдем к Степану, хорошо?

– Конечно, – согласился я…

***

Изнутри дом Степки выглядел ничуть не лучше, чем снаружи. Я толком и не понял, что там было – все выглядело, как склад на заготовительном пункте вторсырья; кроме того, воняло брагой, мочой и бычками.

Благо, там мы не задержались, Степка сразу вывел нас во двор, прихватив с собой два табурета.

– Ну что, давай рассказывай, что собирался, – обратился я к нему, как только мы расселись; сам он устроился на крыльце, закурил какую-то мерзко пахнущую сигарету.

– В общем, с чего начать-то, а? – задался он вопросом.

– Сначала. Чтоб мы поняли, про что речь вообще, а то херни какой-то наговорил бессвязной…

– Да ты дерзкий, да? – заулыбался Степка, – Молодец, так и надо… Короче… Здесь не просто кладбище, и не просто могильник. Тут люди тысячи лет жили, рожали, умирали…

Он замолчал почему-то.

– Ну, мы ждем, дальше давай, – поторопил я.

– Извиняйте, задумался что-то, – откликнулся он, – Я вот только сейчас сообразил, что тут-то в основном только свежачок…

Снова пауза.

– В смысле? – продолжал я его подталкивать.

– Ну двести лет им, ну триста максимум… Совсем старых-то и нет!.. Так значит, что он их отмолил все-таки и увел?.. Или не в них дело?..

– Это ты у меня спрашиваешь?! – начал я закипать.

– Это я сам с собою, не обращай внимания… – ответил Степка, замер, широко глаза раскрыл, зрачки его начали бегать из стороны в сторону, расширились. Я бросил взгляд на Асю: она была бледна, но держалась стойко.

– Так значит, беседуй тогда дальше тут сам с собой, а мы пойдем, – уже начал я подниматься с табурета.

– Нет-нет! Подожди, – остановил он меня, – Слушай, какая тут штука. Эти, кто здесь раньше жили… ну как их? Язычники, во!.. Короче, их кацапы считали беспокойными духами, замаливали их грехи, возомнили себя кем-то вроде спасителей… Представляете, какая хуйня? Ой-ей-ей, извините, барышня, что при вас так выражаюсь, забылся немного. Больше постараюсь не делать такого… Вот: замаливали, значит, кацапы за них грехи, чтоб они в царствие божие попасть могли, а я-то почти что ни одного блуждающего язычника, или как их тут называют, поганца, так и не встретил! Только вон там, возле церкви несколько бродит иногда, да и по лесу пару раз натыкался… Но это так, ерунда, их потревожили просто… Зато самих кацапов тут с десяток бродит… И тех, следующих, совсем свежих, полно…

– Поясни, ничего понять не могу, – перебил я его, – И старайся внятнее говорить и последовательнее.

– Ну что тут непонятного? – искренне он удивился, – Ты ж сам их иногда чувствуешь в последнее время… Ладно, попробую с другого края зайти… Короче, они, то есть поганцы эти, получается, что как бы упокоены и все у них хорошо; а те, кто христиане – не спят, бродят до сих пор. По деревне шарохаются те, которых хоронили без покаяния, к поганцам – тут так и должно быть; а у этого деда в хате – те, кого его дочка привязала – тут также все ясно… А она много кого привязала, и продолжает вязать. Сразу не забирает все, а как бы только кусок отрывает, а за этим куском ниточки тянутся, потом затягивает полностью. И у вас, барышня, такая проблемка. Затягивают вас ниточки… А ты, Серега, в ниточках барышни запутался. Смотри, а то не развяжешься потом, тоже затянет…

– Как это все остановить можно? – вмешалась Ася впервые в разговор.

– Ну как?.. Тут все и дураку понятно: нужно собрать все воедино, найти дочку этого деда по ниточкам, за которые она живых держит, ну и похоронить ее по-людски. Этого она хочет, это ей нужно, она ради этого и хватается за живых, кого достать сможет. Если все правильно сделаете, она тогда всех и отпустит, и сама упокоится. А дед этот, Анисим, потом еще и за остальных попросит там, чтоб их тоже отпустили. Он за них уже просит, так дочка не отпускает, держится, и новых цепляет. Надеется, что ее вытянут оттуда, такие как вы. Она ведь и не виновата особо ни в чем, просто так вышло…

Степка замолчал, снял с головы шапку, оголил свою абсолютно лысую башку, всю пеструю от пигментных пятен и родинок; я на некоторое время уставился на узоры его лысины, погрузился в какие-то раздумья ни о чем, потом опомнился, достал сигарету, закурил.

– Степан, – обратился я к нему, – Я, честно говоря, полностью запутался. Если можешь хоть чуть-чуть объяснить то, что ты нам только что наговорил, то, пожалуйста, сделай это. А если нет, то мы пойдем. Просто я вообще ничего не понял из твоей…

– Так вот в этом-то и дело! – воскликнул он, перебив меня, – Нельзя это на словах объяснить! Вы сами должны все понять! Если поймете, что да как тут устроено – все узнаете и во всем разберетесь. Главное, это понять самостоятельно. Беседуйте с живыми, слушайте мертвых – они вас подведут к пониманию, но понять вы все это должны сами, своими мозгами…