Антонина Крейн - Академия Буря [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Пока все логично. И что потом?

– Уйдя из корпуса, Морган закрыл его сферой – чтобы элементали не последовали за ним. Это сожрало много энергии Гарвуса, он слег с мигренью и истощившимися браслетами. Но! У элементалей есть и другой выход из Нижней Этерны: глубинные пещеры, обнажающиеся, когда вода откатывается во время отливов. Вероятно, Морган знал, что в Долгую Ночь за ним придут…

Берти задумался, досадливо тряхнул волосами:

– И вот тут начинаются нестыковки.

– А по-моему, все замечательно, – не согласилась эльфийка.

Она подмигнула сыщику:

– Позволь, я продолжу? Морган дал Винтервиллю зелье, которое вызвало намеренные срывы, чтобы, если элементали убьют кого-то, можно было выставить Фрэнсиса виноватым. Ведь Морган знал, как важны для меня близнецы; что я защищу их любой ценой и замну дело. А про элементалей-то никто не догадывается: их не будут подозревать! Так и случилось: птица иррин и Хейли стали случайными жертвами монстров. Сам Морган только и хотел, что пережить эти два отлива – и тем самым вновь оказаться в безопасности. Но! Хотя с этой задачей он справился, у него возникли новые проблемы. Во-первых, Фрэнсис понял, что зелье было с душком. Во-вторых, ты начал расследование и подбирался все ближе. Морган осознал, что его скоро раскроют. Самое простое в его случае: покинуть остров. Так он и сделал. А объект исследования – то, что он «отщипнул» в Нижней Этерне, – он просто забрал с собой. Вот и все.

Элайяна торжествующе улыбнулась и чуть-чуть задрала подбородок: я молодец, не так ли?

Берти категорически покачал головой:

– Нет, Эл. Не спеши. Твоя теория проваливается, и вот почему: Морган не знал про связь отливов и пепловых элементалей. Он не был уверен в том, когда придут монстры и придут ли вообще. Иначе вчера ночью он не позволил бы мне набить себе морду, выгоняя меня с улицы, и сам не караулил бы двор до утра. Да и откат моря за день до этого: кто, как и зачем его устроил?

– Не усложняй, Берти. Морган все знал, проехали.

– Нет, не знал.

– Нет, знал! Морган – убийца. Слышишь? Морган – убийца. Мы с тобой все сейчас разобрали. По полочкам.

Элайяна чуть наклонилась вперед, со значением заглядывая в глаза Голден-Халлы.

Ее сплошные зрачки цвета темного винограда будто слегка пульсировали. У Берти по виску вдруг сбежала капелька пота. В комнате было так душно и жарко: странно, всего один луч солнца – на нем, как допросный фонарь – и такое внезапное, медовое, дурманное, отяжеляющее голову лето.

То ли в кофе было что-то не то, то ли сыщик переохладился на скамейке – заболел сразу до фазы горячки. Или все же… Д’гарр.

– Эл, – прохрипел он внезапно севшим голосом.

Нет, Элайяна. Нет.

– Ты себя плохо чувствуешь, Берти? Иди отдохни.

– Эл!

Язык Берти ворочался с трудом. В ушах засел странный гул; комната, казалось, наполнена фиолетовым дымом; мысли не удавалось собрать, набатом стучала лишь одна: «Морган – убийца».

– Неужели ты… – прохрипел рыжий с горечью, – действительно… Отмент…

– Я отменю твои семинары, конечно, – кивнула эльфийка, не дав ему договорить.

Взгляд сыщика наполнился темным туманом. Элайяна почувствовала, как вздрогнули и потяжелели его пальцы под ее ладонью. На мгновение ей стало так горько от происходящего, что она чуть было не отказалась от своей задумки, но…

Нет. Так нельзя.

Вместо этого леди-ректор перегнулась через стол и поцеловала Берти. Губы у него были холодные, обессиленные, но ей показалось, что даже под действием тяжелого дурмана он подался ей навстречу.

Элайяна предпочла бы думать, что поцелуй нужен для закрепления заклинания, но прах там был.

Мы просто оба всегда этого хотели, хватит врать.

– Прости, – сказала она.

Голова Берти безвольно повисла.

Так, нет, это уже чересчур. Эльфийка залепила ему бодрящую пощечину, потом почти насильно вытащила полубессознательного сыщика из кресла. Подлезла к нему под руку и деловито потащила к дверям кабинета:

– Иди, дорогой. Едва ты выйдешь, тебе станет гораздо лучше. Ты просто заболел: не надо было ночевать на улице. Зато мы с тобой Закрыли. Дело. О. Моргане. Гарвусе. Иди домой, отдохни. Поспи часов двенадцать. Когда ты проснешься, все уже кончится: я напишу Ноа де Винтервиллю. Он и близнецы будут знать, что именно ты вывел на чистую воду доктора Гарвуса, афериста, попытавшегося использовать архиепископского сына как щит для своих целей. А ведь Ноа – главный человек в церкви. Думаю, тебя амнистируют и вернут на материк. Какая удача!.. Кто бы мог подумать, что все так внезапно, чудесно сложится! Ты скоро будешь дома. Ты ведь так хотел этого. Засыпай счастливым.

Она открыла дверь кабинета, мягко подтолкнула дезориентированного сыщика на лестницу (положив его руку на поручень – лишь бы не грохнулся!) и тотчас, кашляя, побежала назад, распахивать окна.

Потом посмотрела на свои браслеты.

Совсем пусты. Совсем. Ах Берти…

Упертая, важная сердцу сволочь: пришлось действовать жестко, но с хирургической точностью.

А вообще во всем виновата птица иррин. Если бы не она, все закончилось бы куда быстрее и изящнее. Без подобных… инцидентов. И без необходимости ломать план, который был столь красивым поначалу.

Элайяна застонала, опустилась на софу в углу кабинета и сразу же сама уснула.

Тисса врезалась в сыщика у подножия лестницы.

Оба они шли, игнорируя внешний мир: адептка читала книгу на ходу, а Берти, хоть и смотрел прямо, но ничего не видел. Потому что его глаза были затянуты странной пленкой беспамятства – как у подопытных зомби мастера Левенлоса, тех, что день-деньской подвывают и перекидываются картишками в подвалах академии.

БАМС!

Рыжий и адептка разлетелись по сторонам.

– Ауч!! – возмутилась Винтервилль, вместе с раскрытой книгой ухнув на мозаичный пол.

– Ох, – Берти, отлетевший обратно к перилам, моргнул и ошарашенно огляделся. – Прости, госпожа зельеварка. Я как-то… – он непонимающе нахмурился. – Я как-то потерялся. Хм. Интересно.

Тис гневно поднялась и шагнула вперед, намереваясь ткнуть детектива наманикюренным пальчиком в грудь и высказать все, что думает на его счет, но вдруг подозрительно принюхалась.

– А вы себя хорошо чувствуете, господин Голден-Халла? – спросила она, сузив глаза и склонив голову набок.

– Вот и я задаюсь тем же вопросом. А что?

Тисса замялась.

Дело в том, что от сыщика эпичнейше пахло свежей, едва примененной и не успевшей выветриться ментальной магией. В отличие от абсолютного большинства людей и нелюдей, Тисса чуяла это колдовство, так как у нее был Дар Проповедника – та же штука, но с другим названием. И, может, штука даже чуточку посильнее. В стиле пения птицы иррин…