Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

Ничего этого не знал Гилленхарт, окольными тропами пробиравшийся в Акру. Его дружина была уничтожена в стычках на рубежах, весь этот мир был ему чужим, но верность своему племени, а главное – стремление вернуться домой, гнали его вперёд.

Однажды дорогу ему преградила река. Он долго отсиживался в лесу, прежде чем решился переправиться. Ближайший отряд Белоглазых находился неподалёку – и справа, и слева, – он определил это по восходящим к небу дымкам костров. Их разведчики шныряли повсюду, но другого выхода не было: рано или поздно его всё равно обнаружили бы, вздумай он и дальше отсиживаться. Местечко, которое он облюбовал для осуществления своих планов, подходило как нельзя лучше: между опушкой и рекой было совсем малое расстояние, прикрытое кустами, противоположный берег представлял собою узкую полоску песчаного пляжа, а дальше – вплоть до самого побережья шли холмы. Брода он не нашел, но течение в этом месте было слабым – вполне можно перебраться вплавь. Можно было, конечно, перемахнуть через реку верхом – его волшебному коню это было по силам. Но тогда он выдаст себя, а сможет ли его конь потягаться с крыланами?..

Держа коня за повод, он вступил в воду. Вокруг всё было спокойно. Вздохнув, он перекрестился и осторожно двинулся вперёд, конь покорно последовал за ним, раздувая ноздри и недоверчиво пофыркивая.

– Тише… – ласково просил Юстэс. – Тише, дружище…

Они благополучно достигли противоположного берега, и тут перед ними оказалась невидимая стена. Битый час промучившись в поисках лазейки, Гилленхарт чуть не заплакал с досады: башни Города видны были как на ладони!.. Он догадался, конечно, что это Люди выставили защиту, но что же делать ему?

Между тем, прошёл день, наступил вечер… Юстэс решил вернуться обратно: там хотя бы можно спрятаться в лесу, здесь же он был весь на виду. Обратный путь дался труднее, конь почему-то сильно упрямился. Едва выбравшись на сушу, Гилленхарт превратил его обратно в кость, злясь на себя, что не додумался до этого раньше. Управившись с непокорным жеребцом, юноша опрометью бросился в лес, стремясь найти убежище до того, как окончательно стемнеет. И вовремя: едва он укрылся в лесу, как показался конный разъезд – патруль Белоглазых, пять или шесть воинов, проехал вдоль реки, не заметив его.

Поразмыслив, Юстэс решил устроиться в развилке огромного дерева. Одежда, которую он во время безуспешной переправы приторочил в мешке к седлу, почти не промокла. Он оделся, из плаща устроил на дереве что-то вроде гнезда. Его мучил голод, но усталость, усугубляемая неудачей, пересилила и, пристроив рядом с собою меч, он впал в оцепенение, лишь отдаленно похожее на сон.

Беглец боялся быть застигнутым врасплох разведчиками неприятеля, но опасность пришла совсем с другой стороны. Едва зажглись на небе первые звезды, как он услышал странный шум… Сверху спланировал тёмный вытянутый силуэт. По его очертаниям, юноша догадался, что это скиссор. Неловко приземлившись, хищник подполз к соседнему дереву, и полез по его стволу: ни дать ни взять огромный кузнечик! Его медленные, неуклюжие движения вселили ужас в закалённое сердце молодого рыцаря: ему уже доводилось видеть, как играючи расправляются эти чудовища со своими противниками… Затаив дыхание, юноша замер, стараясь слиться с деревом, на котором находилось его «гнездо».

Сосредоточившись, насколько позволяло его положение, Юстэс замедлил сердцебиение, пока оно не прекратилось совсем… «Биение твоего пульса, – оно такое громкое… Намного громче, чем кажется неискушенному уху. Твари, что охотятся за живущими, услышат его за тридевять земель! Кровь твоя бежит по венам – и они это слышат, чуют тепло твоего живого тела, – остуди его, останови течение рек своих… Выдохни остатний раз – и пей воздух всеми порами своими, пусть кожные покровы твои позаботятся о тебе: представь, что растворяешься в воздухе, насыщаешься им, только не втягивай воздух внутрь! Иначе они услышат дыхание твоё… Закрой глаза – многие твари способны ощущать силу взгляда! Представь себя камнем, землёй, травой, – и враг не заметит тебя!.. Всё – в силе мысли твоей и духа!» Так говорил покойный Радисвет, обучая новичка азам боевой магии. Это было первое, чему научил он его, – искусство маскировки.

Закрыв глаза, юноша «перевоплотился» в дерево, – за время долгих скитаний, он отменно выучил этот урок. Явственно ощутил, как кожа превратилась в кору, руки – обросли листьями…

Тварь медленно поводила огромными усищами, ворочая длинной овальной башкой из стороны в сторону. Юноша видел внутренним зрением, как шевелятся её жвала, как мерно вздымаются и опадают кожные наросты по бокам, – ей-то незачем было таиться! – справиться в открытом бою с этим чудовищем мог разве что дракон…

Усилием воли юноша погасил видение. «Меня здесь нет… Нет… Я не существую… Есть лес… есть ночь… дерево…»

Его выдал запах. Этому старый воин не учил.

Спружинив всеми шестью лапами, скиссор с пронзительным клёкотом стремительно бросился на беззащитную жертву, ломая молодые деревца и ветви, попавшиеся на пути. Его жёлтые горящие глаза вдруг оказались прямо перед лицом затаившегося человека. Юстэс даже подумать ничего не успел: рука сама схватила лежащий рядом меч, и металл по самую рукоять вошел в брюхо скиссора – прямо, а потом вверх и вниз… В прошлой жизни у него тоже были отменные учителя!

Хищник содрогнулся всем телом, его горячее дыхание обожгло лицо человека. Заверещав от боли и ярости, он впился стальными когтями в плечи обидчика и ударил его клювом, целясь в голову. Уворачиваясь, Гилленхарт невольно выпустил скользкую от крови противника рукоять меча. Из-за его резкого движения, скиссор потерял опору, и они с шумом рухнули вниз. Удар о землю был столь силён, что чудовище упустило его из когтей. Юстэса отбросило в сторону… Повинуясь инстинкту самосохранения, он тут же сгоряча поднялся на ноги – монстр лежал на спине, конвульсивно шевеля лапами и пытаясь перевернуться. Человек вытащил из ножен кинжал и, шатаясь, двинулся вперёд. Кровь из рассечённой брови заливала ему глаза, ноги не слушались, всё вокруг – деревья, клочки неба в просветах между ветвями, мутные звезды, – плясало и раздваивалось, но он упрямо шёл навстречу возможной гибели, движимый первобытной ненавистью. Приблизившись, он двумя руками схватил оружие и замахнулся, что было сил… Но в глазах поверженного врага отразилась такая человечья тоска и страх, что, забыв о безопасности, юноша опустил кинжал.

– Вставай! – заорал он. – Вставай! Сразись со мной!! – и тут же поплатился за свое милосердие.

Коварная тварь, изловчившись, когтями пригвоздила его ступню к земле, пронзив её насквозь, и тут же легко перевернулась. Растопырив огромные крылья, скиссор закричал, – его внутренности тёмными жгутами торчали из распоротого брюха, – но в этом крике было торжество победителя. Огромной глыбой он навис над человеком – таким крошечным, таким слабым! – и замахнулся клювом, чтобы нанести ему последний удар… В руке человека сверкнула сталь, и кинжал вонзился прямо в надвигающееся жёлтое око чудовища.