Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

Он был единственным, кто выжил, – возможно, потому что рождён был в другом мире, – но только жить ему не хотелось. Почти безумный, скитался он по пустыне, в которую превратилась некогда цветущая Долина. Кое-где сохранились в ней маленькие островки жизни, где уцелевшие Люди, Нелюди и Белоглазые пытались начать всё сначала, но теперь уже – вместе. В одном из таких мест повстречал он слепую женщину, ведомую посохом, в рукоять которого был вделан стеклянный глаз. По дорогам бродило немало калек и увечных, и он обратил на неё внимание только из-за этого посоха. Но она, поравнявшись с ним, вдруг вцепилась в его руку:

– Ты-то мне и нужен!…

– Да кто ты? И что тебе надобно? – закричал он, пытаясь вырваться. И она сказала ему.

А потом они пробрались через разрушенные стены в мёртвый Город. Это было небезопасно, но судьба оказалась милостива к ним. Там, под грудами разбитых камней на месте Храма, отыскали они треснувшую мраморную плиту, в которой, словно ключ, торчал кинжал, – едва Харди расчистил её, как из трещины ударил ввысь яркий свет.

– Это и есть Переход в твой мир, моряк, – сказала слепая. – А теперь – возьми меня за руку, как мы договаривались… Да кинжал не забудь! Пригодится.

***

– И что же она сказала вам, господин Дю? Или лучше называть вас Харди? – спросил журналист, когда кондитер умолк.

– Она сказала, что ей нужны глаза. Глаза дракона… Потому что ничьи другие, так уж повелось, нельзя вставить взамен своих, мёртвых. А там больше не осталось ни одного дракона – всех убила Темная Башня. Но Мирта уверяла, что один из них – уцелел, и искать его надо в моём мире. Волшебница предложила сделку: она помогает мне найти Портал, а я служу для нее проводником.

– Она, конечно, умолчала о том, что подобный переход влечет за собой бессмертие? – уточнил тоном следователя Линд.

– В те дни меня бы это не напугало… – печально улыбнулся кондитер.

– Итак, вы проникли обратно в наш мир и принесли с собой Чёрный Недуг – чуму… – продолжил журналист.

Кондитер вздрогнул, взгляд его потяжелел:

– А вот с этим я готов поспорить!

– Ваш иммунитет оказался намного сильнее, нежели у остальных, но вскоре и у вас обнаружились признаки болезни,– безжалостно возразил Макс Линд. – Вашу жизнь спас переход через Портал.

–Хотите сказать, что именно я виновен в смерти тысяч людей?!

– Нет, – спокойно отвечал обвинитель. – Это был последний «подарок» Безумного Короля. Удар был направлен против тамплиеров – вы ведь вышли, так сказать, на свет божий именно в их крепости.

– Но почему?! – нетерпеливо спросил кто-то.

– Всему своё время! – строго ответил журналист. – И что же было дальше?

– Мы немало побродили по свету, – пожал плечами бывший трактирщик. – Разумеется, наше возвращение обратно не совпало по времени с возвращением остальных героев этой истории. Такая вот забавная штука получилась… Хальгиг – дракон, которого послал Даниил отомстить за смерть Королевы Чары, оказался здесь первым. Он был молод, весел… – тут господин Дю невольно улыбнулся, очевидно припоминая что-то. – Дракон от души покуролесил в новом мире! Он-то, кстати, и послужил прототипом всех бесчисленных сказаний об этих существах, – и европейских, и восточных…

– А вы, я так понимаю, вошли в легенды, как один из самых яростных и удачливых драконоборцев? – уточнил журналист.

Папаша Дю скромно потупился.

– Было дело… Впрочем, мы же оба были бессмертны! Это уравнивало наши шансы… Но Хальгиг был слишком доверчив, и однажды я сумел одолеть его … – тут он замолчал.

– Продолжайте.

– Да, папа, рассказывай же дальше! – возбужденно поддакнул Дю-младший, который слушал этот занимательнейший диалог с широко раскрытыми глазами.

– Дальнейшее не делает мне чести, – неохотно признался кондитер. – Уразумев, что мне не одолеть дракона в честном поединке, я, в очередной раз сменив имя и обличье, подружился с ним. И однажды, воспользовавшись его доверием, я напоил приятеля сонным зельем, и ослепил… Оружием послужил мне всё тот же кинжал, что был ключом к Переходу. Потом Мирта и я бросились бежать… Ярость обманутого зверя была страшна! Он быстро отыскал нас – драконы видят ведь не только глазами. Я отвлёк внимание разгневанного ящера на себя, пока моя любимая – да, я любил её! – пряталась в пещере. Его пламенное дыхание опалило меня до костей – и он улетел прочь… О, какая же адская это была боль!.. Но потом стало ещё больнее, хотя мне казалось, что глубже этих пределов и быть не может: Мирта бросила меня. Я стал ей не нужен…

– Вы любили эту старую уродину? – недоверчиво поморщилась Мэрион.

– Она была красива в то время… Нуждалась в моей защите и покровительстве. Как мне казалось… Я ведь только что потерял семью – и сердце хотело любви, как целительного бальзама. Я не понимал, что мною просто пользуются.

– Однако предательство ей, видать, тоже не пошло на пользу, – заметил кто-то.

– Да, – ответил кондитер. – Я не знаю, что случилось, но она не сумела тогда воспользоваться украденным… Ко мне же постепенно вернулся человеческий облик – не без помощи магии, конечно. Потом я случайно услышал, что Гилленхарт вернулся обратно в родные края – и понял, что мне стоит поселиться поближе к Замку Лостхед. Его, правда, тогда так не называли – это прозвище прилипло к родовому гнезду барона только после похищения его головы… И вот с тех пор история семейства протекает на моих глазах. Я знаю, что рано или поздно Хальгиг появится здесь, а значит, и моя неверная милая тоже… И как видите, она уже тут.

– Что-то я никак не возьму в толк, милейший, – прошамкала тётка Розалия, – когда это всё с вами случилось? И где?.. В загробном мире?

– В параллельном… – ответил за рассказчика Макс Линд.

– Понятно, – удовлетворенно кивнула та. – Сейчас это модно. Все эти россказни…

– Да, – откликнулся дядя Антуан. – Пора уже делать бизнес на путешествиях в параллелье. Если бы, конечно, оно существовало на самом деле.

– Оно – существует! – очень серьёзно возразил журналист. – И кое-кто, вопреки установленным законам, собирается прибрать его к рукам… Кстати, господин Дю, куда вы дели кинжал?

– Я его продал.

– Продали?!

– Да. Отдал его в уплату. Тому, кто помог мне вернуть нормальный человеческий облик.

– И кто же ваш спаситель?… Нет, ну честное слово, трактирщик, я что, клещами должен вытаскивать из вас каждую подробность?

– Один монах… Его звали Фурье. Он был настоятелем в монастыре цистерцианцев. Большого ума человек! Чернокнижник… Слышал, его потом казнили по обвинению инквизиции.

– Нет, – сухо отозвался журналист, делая пометки в своем блокноте. – Он инсценировал собственную смерть, как это делал неоднократно и до и после того… И вполне благополучно дожил до наших с вами дней. Умер он совсем недавно – и только потому, что кто-то отрубил ему голову. Случайно, не знаете, кто бы это мог сделать?