Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

– Насмотрелась!.. – подумала вслух Рио, и накрылась с головой: известно, что одеяло – лучшая защита от ночных кошмаров.

Тем временем, в пустых и тёмных коридорах, наполненных чужими сновидениями, одиноко бродили Зелепусы. Отчаянно зевая и натыкаясь на углы, они нечаянно очутились на Кухне: нельзя же приниматься за серьёзное дело на пустой желудок!

Обстоятельно ознакомившись с содержимым нового холодильника, Зелепусы, засыпая на ходу, переместились к буфету, где мирно почивали всякие милые сердцу любого обжоры мелочи, как-то: варенья, печенья, конфеты и тому подобные прелести. Помогая друг дружке, зелёные вскарабкались на полку, где отдали должное гостеприимству приютившего их дома.

Там, на буфетной полке, они и уснули, перемазанные сливками и шоколадом, сытые и счастливые…

Зануда провела вечер в домашней библиотеке. Очнувшись, она услышала, как где-то далеко пробили часы: « Два…» – машинально отметила она про себя, ещё не совсем вернувшись в реальность из мира книжных грез. Оставив недочитанную книгу, она побрела к себе.

Двигаясь в темноте на ощупь – ей не пришло в голову включить свет или зажечь свечу, поскольку мыслями она все еще была далеко, девушка кружила, точно сомнамбула, по спящему Замку, пытаясь отыскать свою спальню. Голова её была полна видений далёких миров и времен, так что минутами она даже забывала, куда и зачем идет… Одетая в длинный, просторный халатик светлых тонов, её неуверенно двигающаяся фигура с вытянутыми руками напоминала заблудившегося призрака. По крайней мере, именно так показалось не вовремя проснувшейся тётке Августе, пробиравшейся к туалетной комнате…

Дикий визг огласил ночные коридоры Северной башни, заставив выскочить из постелей всех её обитателей.

– Привидение! – вопила Августа. – Привидение!!

– Где? Где?! – возбуждённо переспрашивали друг друга сонные жильцы башни, выглядывая из своих комнат.

– Да вот же! Вот!.. – задыхаясь, тыкала пальцем Августа в оглушённую её визгом, и ничего не понимающую Зануду.

Тут кто-то догадался включить свет.

– И где же призрак? – насмешливо осведомился граф Сазерленд, заботливо придерживая за плечи свою супругу.

– Вы его спугнули! – тут же нашлась тетка Августа. Она была не из тех, кто признаёт свои ошибки.

– Вот так рождаются легенды… – буркнул дядя Винки. – Истеричка! – добавил он, скрываясь в недрах своей спальни. Остальные тоже разошлись, ворча и пересмеиваясь.

Во время этой недолгой суматохи Зануда немного пришла в себя – она, правда, не поняла ничего толком, – зато почувствовала острый приступ голода. С ней так всегда случалось после «чтейного столбняка», как именовала её книжные марафоны Бабушка. Ноги сами принесли её на Кухню.

Уставляя поднос разной снедью, она заметила в дальнем углу длинную белую фигуру.

– Всё-таки нацепила простыню! – вспомнив давешний разговор, сказала она. – Думаешь, тебе поверят?

– Угм… – неопределенно отозвалась фигура глухим голосом, и угрожающе приподняла руки. На её запястьях звякнули ржавые цепи.

– Ну-ну!.. – скептически усмехнулась Зануда. – Хотя если попадется кто-нибудь впечатлительный… Но технику ты не обманешь! – и преспокойненько удалилась прочь.

Возмущённое таким пренебрежением к своей персоне, привидение, – а на сей раз это было именно оно! – обиженно гремя цепями, полезло в буфет. За вареньем или там ещё за чем, этого так никто теперь и не узнает, потому что из тёмных глубин заветного шкафа на него уставились две пары горящих глаз…

– Оу-у! – взвыло от неожиданности привидение, бросаясь наутёк.

– Вау! – завопили зелёные, мгновенно принимая вид напугавшего их существа.

Настоящий призрак был морально не готов к конкуренции, и с проклятьями растворился в воздухе. Перепуганные Зелепусы забаррикадировались на полке.

Спустя минут десять в Кухню спустилась тётка Августа. Решив, что ей уж теперь всё равно не уснуть, она собралась побаловать себя сладеньким. Налила чайку, распахнула буфетную дверцу…

– Привет!.. – сказали Зелепусы, всё ещё находясь «в образе».

В этот раз на её крики сбежалось куда меньше народу…

Когда все утихло и незадачливую паникершу под конвоем отправили спать – хватит, мол, шляться по ночам и будить нормальных людей! – виновники переполоха вылезли из своего убежища и отправились шататься по коридорам в поисках новой жертвы. Очень уж им понравилась эта шутка! Но, увы! – утомлённый Замок крепко спал.

Тогда они пробрались в первую попавшуюся комнату и спрятались там под кроватью.

Стоит ли говорить, что это оказалась спальня злополучной тётки Августы?

***

…Зимние дни текли неспешной чередой, и Каггла временами ловила себя на том, что её прежняя жизнь становится сном – бледным и почти забытым. Заснеженный мир вокруг – яркая картинка с рождественской открытки – был тих, светел и почти необитаем. Солнце, ледяные ножны реки, сверкающие снега, спящий лес, прозрачное небо – и дорога, уводящая к горизонту.

Однажды она спустилась в Кухню рано утром. Пьеттро разжигал очаг.

– Что это? – спросила она, заметив в его руке смятый клочок бумаги.

– Для растопки, – равнодушно отозвался слуга.

– Дай-ка мне! – велела она.

Это напоминало пергамент. В глаза бросились незнакомые письмена, похожие на руны.

– Что здесь написано? – требовательно спросила Каггла.

Пьеттро пожал плечами.

– У меня таких целый сундук… – и указал на большой ларец, стоявший у стены. Ларец оказался битком набит исписанной бумагой.

– Сколько же ты уже сжёг, варвар?!

Пьеттро потупился и сделал вид, будто ему стыдно. Потом заявил с вызовом:

– Не всякое чтение приносит пользу!

– Не твое дело! – резко ответила Каггла. – Ступай.

Слуга замешкался, неловко топчась на месте, словно что-то мешало ему уйти. Его получеловеческое лицо приобрело хищное выражение.

– Ступай прочь! – прикрикнула хозяйка.

Заяц, вместо того чтобы, покорно согнувшись в поклоне, исчезнуть за дверью, шагнул вперед. Тогда Каггла схватила серебряный колокольчик, коим обычно вызывала слугу, и который, как она уже поняла, имел непонятную власть над её странным прислужником, и сделала вид, что намерена швырнуть изящную вещицу в огонь камина, жарко пылающий в углу.

– Нет! – умоляюще вскрикнул Заяц. – Я ухожу!

Выждав, пока его шаги стихнут, она вскочила и, одним прыжком оказавшись у двери, закрыла её на ключ.

Но напрасно вглядывалась она в чернеющие на пожелтелых страницах знаки. Они ничего не говорили ей. В Кухне было темновато, и Каггла подсела к окну. Едва лучи бледного зимнего солнца упали на ветхий лист, как молчавшие доселе письмена вдруг чудесным образом сложились в слова, понятные и знакомые.