Андрей Павленко - Ожидание заката [litres самиздат]

Антон весил удивительно мало. Если килограммов шестнадцать будет, и то хорошо! Ранее съеденные беляши практически не ощущались.

Я одним махом забросил его на плечо, и подсвечивая дорогу фонарем, медленно бежал вперед, постепенно набирая темп, на ходу обдумывая мысль, где же он взял шокер. В карманах, когда я его подобрал на трассе, ничего подобного не было.

Прихватить его он мог лишь в трех местах: у автомеханика Дениса, во дворах, когда мы лезли к митрополиту, или…

Я остановился и прислушался. Вроде бы тихо.

Вроде бы.

Расстояние до двери я преодолел минуты за полторы. Или меньше. Несясь мимо одиноких лампочек, словно скоростной лифт мимо этажей, и всего лишь пару раз тернув Антона о неровные стены.

Слава Богу, что этот Димка ее не запер! Встречаться с ним в тупике мне хотелось меньше всего!

И кто говорил, что служитель в приемной у Патриарха, там, наверху, не очень приятный тип?

Выскочив на развилку, я притормозил.

Существовало два пути. Путь назад, в катакомбы, я разумеется, исключил. Возвращаться к Патриарху? Но, во-первых, очень сложно будет объяснить ситуацию, при том условии, разумеется, что он не в курсе происходящих событий; а во-вторых, я не уверен, что смог бы войти! Ключ-то, судя по всему, остался в кармане у того…

Да и потом, сколько времени будет потеряно!

Значит, либо назад, мимо митрополитовской двери, направо по коридору, либо сейчас – в правый коридор.

Эх, была не была! Возвращаться знакомой дорогой мне не хотелось, значит, выберу незнакомую. И я свернул в правый коридор. И как оказалось, не ошибся.

Метров двести коридор был обычным, потом из темноты выплыла стоявшая вдоль стены длинная лавка. За ней другая, третья, со стопкой сложенных сверху каких-то одежд. Еще лавка, на ней человеческий череп и отдельно грудная клетка. Огромный горшок, или нет, скорее, кадка для какого-то растения. Новенькое эмалированное ведро.

Словом, не пещеры, а приемная городской поликлиники.

Хотя после того, что я только что пережил, плевать мне было на эти кости!

Ветхий шкаф, в нем, на верхней полке, среди разных драных шапок, мелькнула относительно новенькая кепка. Я сначала по инерции прошел мимо, потом сдал назад: развернуться с мальчишкой на плече было нереально.

Почти новая кепка-панама с надписью «РПЦ». Пойдет. Я аккуратно одел ее Антону на голову. Все же лучше, чем светить кровавыми ранами. Это не средние века, когда получать повреждения от церкви считалось нормой. Сейчас не поймут. И обморок пацана не оправдание.

Еще десяток шагов, и дверь. Я рванул ее на себя. Ничего. Я толкнул ее от себя. То же самое. Приехали. Неужели был еще один ключ? А где тогда замок? Я посветил получше. Замка не было. Был засов. Ага.

С трудом отодвинув засов – мешал Антон, а класть его на холодный пол или возвращаться к лавкам мне не хотелось, я нажал на дверь.

Неохотно, очень неохотно она подалась.

Я оказался в узенькой выемке, размером с ванную комнату хрущевки. По обеим сторонам ее лежали два, что ли, саркофага, и какой-то столик, накрытый темно-красной вышитой скатертью, который я сдвинул дверью с места.

Аккуратно протиснувшись, я притворил дверь, морщась от скрипа, и придвинул столик на место. Жалко, но фонарь придется оставить – народ не поймет. А он мне здорово помог! Вздохнув, я выключил его и аккуратно засунул под стол.

Перешагнув через канат, загораживающий доступ в каморку, я очутился в узеньком проходе, откуда выходил узкий же коридорчик.

Было темно и пусто. Вдоль прохода были расставлены стеклянные гробики, с прикрытыми вышитыми полотенцами покойниками. В одном мелькнула высохшая страшная кисть.

Брр.

Ускорив шаг, я направился к выходу, если судить по указателям.

Подходя к лестнице, я взял Антона на руки таким образом, что он как бы сидел на мне, обхватив туловище ногами, словно маленький ребенок. Голову его, скрытую козырьком, я примостил на своем плече.

Хрупкая конструкция, конечно, но вариантов нет.

И не спеша, словно умудренный опытом святой старец, стал подниматься узкой закругленной лестницей вверх.

Быстро проскочил мимо моющих пол монахов, и вышел на улицу из маленького домика, окруженного растительностью.

Очутившись на воздухе, я не стал, в отличие от героев фильмов, вздыхать и наслаждаться небом и солнцем. Надо побыстрее сваливать. Хватит с меня этих загробных жителей. Люди живут на земле, а нелюди – под ней.

Пронес Антона по аккуратной аллее и невдалеке, напротив открытой двери какого-то магазина, или правильнее сказать, церковной лавки – а их тут тьма, стояла старенькая «Таврия». И молодой пацан, прохаживающийся вокруг.

Я подошел к нему.

– Не подкинешь к выходу? За мзду.

– Я мзду не беру! – с готовностью улыбнулся он. – Мне за…

– Мне срочно лекарство для пацана нужно! – оборвал я его. – А оно в машине! Идти далеко.

Хозяин сочувственно посмотрел на пацана и открыл заднюю дверцу.

Я с трудом влез, стараясь не зацепить Антона о потолок. Это не «Истар».

Пацан быстренько завелся, развернулся и поехал, прекрасно ориентируясь на местности.

– А что с ним? – полюбопытствовал он, поглядывая в зеркало.

– Кислорода мало, – ответил я, – нельзя ему было в пещеры!

– Ну да, – согласился водитель, – это нельзя!.. А куда ехать-то? К выходу?

И тут я вспомнил, что в Лавре, вроде как выход он же вход, есть не один…

– Ну, это, где арка в башне…

– Понял. – Кивнул водитель.

Завибрировал телефон. Я глянул на экран. Звонил Димка Панченко.

– Секундочку! – сказал я и нажал ответ.

– Привет! – послышался голос Димки. – Ты где?

– Здоров!.. В Киеве, – ответил я, придерживая Антону голову и зажимая кровоточащую рану пальцем. – В Лавре.

– Чего ты там забыл? – недоуменно спросил Димка.

– Да к митрополиту по делам ездил, – брякнул я.

Пацан за рулем навострил уши.

– Ну и как там митрополит? – Димка хмыкнул.

– Да как! Если б я его видел, то сказал бы! – спрыгнул я со скользкой темы. Водитель усмехнулся и покачал головой.

– Да вот, малому чего-то поплохело! – продолжал я.

– Какому малому? – не понял Димка.

– Да моему малому! Говорили же, не водить его под землю, а я поперся! Теперь в больницу едем!

– Погоди, я не врублюсь, какой еще малой? Ты о чем? – Судя по голосу, Димка сильно удивлен. Ну еще бы!

– Нормально, разберемся! – продолжал нести я бред. – Давай я позже перезвоню… Димитрий!

И я нажал отбой.

«Таврия» подъехала ко входу.

Я вылез из машины и придерживая Антона, протянул пацану двадцатку.

– Не, у нас это не приветствуется, – сказал он, с сожалением поглядывая на деньги.

– На богоугодное дело, – заговорщицки сказал я.

– А-а-а, ну так-то…

Двадцатка исчезла.