Михаил Назаров - Дело о красном виноделе [litres самиздат]

– Правильно, они на нем много пыток провели! А ему, паразиту, – Мартын пнул стул, на котором сидел художник, – нипочем, ему это удовольствие доставляет, ещё просил!

"Как я понимаю этих стражников, пару лет назад прислали ко мне такой же экземпляр, так мои бесы практически сошли с ума, придумывая для него наказание, – по голосу Барбатоса, казалось, что он мне жалуется"

"Какое наказание ему придумали?"

"Не знаю, я его в карты специально проиграл, пусть мой сосед теперь мучается! – он еле сдерживался от переполняющего его смеха"

– Мартын, спасибо. Так, граждане стрельцы-дебоширы. – Они пытались что-то мне возразить, но не стал их слушать. – Можете свои действия не объяснять, ваше поведение мне понятно. По этому эпизоды к вам вопросов нет.

– Да-да! Негоже мужику в бабских подштанниках щеголять, честной народ пугать! – Сказал один из них, вроде бы, Петро.

Секретарша из Ягодной управы стояла в углу, сложив руки на груди и недовольно надув губки.

– Девушка. – Я обратился к секретарше, она посмотрела на меня. – Вас ни кто не задерживал, вас просто пригласили оказать нам помощь, потерпите, пожалуйста.

– Извините… – На её щеках появился румянец. О-о-о, я ей понравился.

Я сел за свой стол, снял шапку, включил лампу. Мартын развалился на диване. Тишину прервал художник из «партии меньшинства»:

– Уважаемый, Максим Эдуардович! Ваше Благородие титулярный советник Фиалковский! Товарищ следователь Приказа тайных дел Его Величества Князя Владимира! – Клод встал посреди комнаты и сделал реверанс, да так, что не каждая знатная девушка это сделает.

Петро сплюнул, нервно потирая кулаки:

– Начальник, разреши я всё-таки втащу этому… – Стрелец начал подбирать приличные слова, но не нашёл: – ***!

Я почесал голову, и подошел к картотеке около окна, стал искать чистую бумагу, причём встал так, что сама комната была за моей спиной. Стрелец расценил мои действия как разрешения. Послышался скрип паркет, смачный удар и визг художника. Найдя бумагу, я положил её на стол Мартына, перед которым сидел Клод.

– Гражданин Клод, не забывайтесь, факт того, что вас вывели из темницы, не снимает с вас обвинения в вандализме. От вас требуется со слов данных людей, – я показал на стрельцов, секретаршу и таможенника-коррупционера, – нарисовать три портрета: Панова, Иванова и Костина. Задача ясна?

– Как пожелаете. – Клод повесил на улицу широкую улыбку и подмигнул мне.

Петро опять пристал, плюнул на кулаки, я его остановил, пока что:

– Отставить!

***

Через два часа…

Непонятый публикой Ягодного княжества художник Клод закончил последний фоторобот, надиктованный пятью стрельцами. Они как раз хотели по-тихому, не привлекая моего внимания, уйти из кабинета, пока я увлеченно учился писать пером (паста в моей шариковой ручке уже кончилась), но им это не удалось:

– Граждане стрельцы, стоять! – я уверенно отдал приказ, не поднимая взгляда от листа бумаги, по которому неохотно перемещалось перо, оставляя неуклюжие буквы. Стрельцы как шли, друг за другом, так и остановились, я продолжил: – куда-то собрались?

– Да… Мы же это, вроде бы описали этого Иванова, – за всех ответил Петро.

– И что? – чуть приподняв взгляд, спросил я.

– Ну, так мы пойдем? – с надеждой в голосе спросили они.

– Конечно, пойдёте! – Я вышел из-за стола и выглянул в коридор. – Конвойного в пятьсот восьмой!

Дверь в кабинет открылась, и чуть нагнувшись, чтобы не задеть высоким лбом косяк, внутрь зашел лысый опричник:

– Максим Эдуардович, конвой заказывали? – пробасил он.

– Да, проводите в темницу граждан-стрельцов. – Повернувшись к Петро, я добавил: – им ещё пять суток за чрезмерную исполнительность и нападение на честных граждан отсиживать.

– Понял. – Опричник подошёл к задержанным. – Ну, что? Сами пойдёте? Или вам помочь?

– С-с-сами! – заикаясь, хором ответили стрельцы.

Дождавшись, когда их увели, я подошёл к столу Мартына и стал рассматривать портреты злодеев, точнее три портрета одного злодея:

– Клод, это что такое? – я указал на одинаковые фотороботы.

– Ваше Благородие просило написать три портрета, я всё сделал для вашего удовольствия, – невинно, хлопая глазами, ответил живописец.

– Правильно, три. Но если они разные! На кой, ты два часа рисовал одинаковые фотороботы?!

– Извините! Но, во-первых, я не рисую, а пишу, и во-вторых, разве вы не видите, что это совершенно три разных прекрасных портрета! – Клод стал защищать свой общественно-полезный труд.

– В каком месте они разные?! – Я взял у него три работы и разложил их в ряд на стол перед ним. – Мартын, найдешь хоть одно различие дам день отгула!

– Как, в каком?! – сильно удивился художник. – На первом стрелецкая шапочка, на втором глаза другого цвета (очень актуально, учитывая, что рисунок черно-белый), на третьем красивая соболиная купеческая шапка.

– Клод, лицо-то! Оно у всех одно и то же! – Чуть успокоившись, добавил: – шапки он в ближайшую подворотню выкинул, по одному цвету глаз человека не узнать!

– Я же не знал! – обиженно ответил Клод.

Действительно, чего я так завелся? Из-за того, что вчерашний план провалился? Да. Но художник не при чём. Я сам ему дал задание написать три портрета, он это и сделал, пусть даже все они похожи друг на друга и отличаются только деталями. Да… нехорошо получилось.

– Гражданин Клод, благодарю вас за содействие следствию! – официальным тоном сказал я. – А теперь прошу вас проследовать за моим сотрудником, – я указал на Мартына, – он отведет вас обратно в Княжеский терем.

Мартын, нехотя поднявшись с дивана, указал художнику на выход, и пошёл его сопровождать до темницы. Сопровождение скорее необходимо, не для того, что Клод не сбежал, а для того, чтобы по пути к нему не было применено насилие со стороны целомудренных горожан.

В кабинете кроме меня остались только три фоторобота одного человека, разложив их в ряд на своем столе, я принялся их рассматривать. Было такое чувство, что где-то я его уже видел, но вот только где? За те полмесяца, что я в Ягодном княжестве, я встречал столько народа! Только тех, с которыми я лично говорил, хоть по минуте, было больше сотни. Это не считая многочисленных посетителей с челобитными, и несколько сотен опричников и стрельцов, встреченных мною в коридорах приказа и на улице. И вообще, может я видел похожего человека в своей России, а не здесь! Лицо какое-то странное, слишком ухоженное что ли? Ни щетины, ни дефектов кожи, ни порезов – вообще ничего! Стрельцы, таможенник и секретарь говорят о неестественности лица…

Находясь в раздумьях и взяв с собой фотороботы, я вышел в коридор, не помня зачем. Но главное, что сделал это вовремя. Как только дверь в наш с Мартыном кабинет открылась, в коридоре послышались поспешные удаляющиеся шаги, принадлежащие почти убегающему Федосу Жуеву. Чего это он? Надо выяснить: