Irin Joki - Страшные сказки ведьмы-воровки [litres самиздат]

– Ах, что за боль! – вскинул Билли руки к небу, оттолкнув как бы невзначай от себя Кристофера (хотя Мур был уверен, что сделал он это намеренно), – родись я женщиной, добрый хозяин бы защитил меня! Впервые жалею, что я не прехорошенькая горничная!

Неизвестно сколько бы продолжалось данное унижение, ибо ни Роджер Кипринс, ни Роберт Клер, не собирались бросаться на помощь несчастному Беднаму, который кажется, был совершенно не в силах утихомирить слугу. Эрика спряталась за плечо Мура и давилась от смеха над последними словами лакея.

В комнату вошел Руфус Хазен, сохраняя невероятное спокойствие. Детективу вообще казалось, что его ничто не может вывести из себя. Руфус посмотрел на Билли, распластавшегося на полу, как на ничтожество, и тут же произнес своим томным голосом:

– Что здесь происходит?

Билли подполз на коленях к Хазену и умоляюще прошептал:

– Спасите, добрый господин! Прошу! Они обвиняют не того!

Руфус смотрел на лакея не моргая из-под своих тяжелых век, и не удостоив того ответом, влепил ему хорошенькую оплеуху. Билли вздрогнул, и молча встав на ноги, обиженно произнес:

– Ну, знаете ли, только хорошенькие девушки, обманутые мной, могут давать мне пощечины.

– Как ты себя ведешь! – грозно проговорил Хазен. От всей этой бессмысленной канители у Мура разболелась голова. Он предупредил, что выйдет на пять минут подышать свежим воздухом, но кажется, его никто не слышал. Эрика была поглощена сопротивлением прислуги и господ, и детектив не стал ее тревожить.

Свежий вечерний воздух трепал волосы Мура. Он намеренно вышел, лишь слегка накинув пальто, чтобы немного остудить голову, которая уже вспухла от такого количества безумцев на одно поместье. Все дышало прохладой, и морозный воздух колол детективу щеки.

Пройдя немного вдоль южной части дома, он заметил при свете фонаря на стене табличку, которая выглядела здесь совершенно неуместно. Она вся проржавела, и ее видно позабыли снять. Край этой таблички выглядывал из-под кустарника розы, который в летнюю пору заплетал здесь все своими листьями. Но сейчас ее было отчетливо видно:

«Поместье госпожи Лисандры и господина Энтони Орловски».

Мур еще долго глядел на табличку, не понимая, отчего все говорили, что это поместье принадлежало роду Сьюзен Серибринс-Лебедевой, если же здесь значиться совсем иная фамилия?

Рассуждения детектива прервали доносящиеся женские возгласы неподалеку. Он с любопытством побрел на шум, и увидел перед собою Барбару Юрусланову и горничную с атласной лентой на поясе. Обе девушки люто спорили о чем-то возле плачущей статуи ангела.

– Ты, мерзавка, смеешь перечить мне?! – гневно ругалась рассвирепевшая не на шутку, Барбара, – не смей даже приближаться к господину Беднаму, даже на глаза ему попадаться не смей, иначе я отправлю тебя в публичный дом, нести самое низменное существование!

Горничная смотрела на госпожу с отвращением и ноткой снисходительности одновременно. Ее вовсе не смутили, и даже не испугали угрозы.

– Я стану женой господина Беднама, – продолжала Барбара, словно выплевывая слова от злости, – я не Алиса и не потерплю всяких распутных девиц возле своего супруга!

Внезапно горничная залилась таким звонким, таким пугающим смехом, что у Мура, стоявшего неподалеку, волосы на голове зашевелились от ужаса.

– Ах, ты, тварь! – замахнулась на нее Барбара, чтобы ударить, как девушка, перестав хохотать, резко поймала ее руку.

– Заткнитесь, леди, будьте добры, – проговорила горничная, полная спокойствия. Он взяла Барбару за подбородок, отчего та беспомощно растерялась. – Какой милый ротик и какая грязь лезет из него. Может вы и не Алиса Максималь, но до меня вам далеко. Вы не прикоснетесь больше к графу, в противном случае, я опозорю вас. Та, кто станет госпожой Беднам, стоит сейчас перед вами, леди. Смиритесь и убирайтесь прочь, чтобы я вас больше не видела.

– Как ты смеешь! – от возмущения Барбара стала так часто дышать, что Мур испугался, что она сейчас вот-вот лопнет. – Ты нахалка! Я пожалуюсь на тебя Кристоферу!

– Вы плохо слышали, что я вам только что сказала? – с презрением бросила горничная, – господин Беднам полностью в моей власти, так что поищите себе другую игрушку.

Тут горничная с ненавистью отшвырнула Барбару в сторону, и зашагала прочь.

Мур Лисц знал, что нет ничего страшнее, чем разборки двух девиц, которые борются за одного мужчину. Он, словно заяц, поскакал обратно, стараясь убраться отсюда, как можно скорее. Он не на шутку был поражен сценой, свидетелем которой он невольно стал. Детектив с ужасом подумал, что сейчас предпочтительнее оказаться там, где Руфус Хазен бесчеловечно обращается даже не со своей прислугой, чем здесь – посередине этих мегер.

Не успел Мур добраться до безопасного холла и перевести дух, как к нему подошла служанка, что встретила их с Эрикой, когда они прибыли. Девушка тихо прошептала:

– Госпожа Серебринс-Лебедева желает вас видеть. Ваша помощница уже у нее, пройдемте я вас проведу.

– Госпожа Сьюзен? – удивился Мур.

– Да, господин.

Они тихо проследовали по лестнице, минуя молчаливые коридоры, облаченные в траур. Все зеркала и картины закрыли черной вуалью, под потолок подвесили черный атласные ленты. Все говорило о том, какое жгучее чувство скорби обжигало невесту его величества.

Сьюзен сидела с непоколебимо ровной осанкой за круглым столом в гостиной принца. Волосы ее были убраны в строгий хвост, завязанные черной лентой. Она была одета в скромные одеяния, держа в руках сложенный аккуратно платок. Здесь же, подле нее сидела Эрика, положившая свою руку на руку несчастной девушки. Вокруг не было больше ни души, и тишина разрывала сердце Мура.

– Госпожа, вы хотели меня видеть? – тихо произнес детектив, не понимая, что могло понадобиться ей от него.

– Я знаю, кто вы, господин Лисц, – спокойно промолвила Сьюзен, указывая сесть за стол напротив нее, – так что ведите себя, как и вчера, прошу вас.

Мур в растерянности поглядел на Эрику, и та утвердительно кивнула ему, давая понять, что не только господин Беднам раскрыл их.

– Я подумала, – вздыхая судорожно, продолжила Сьюзен, – вы захотите проститься с его величеством… пока он еще здесь.

При мысли, что Мур увидит мирно спящего Бельти вечным сном, страх закрался под его кожу. Он испытывал чувство стыда и отчаяния одновременно, словно боясь глядеть на принца, которого не смог уберечь от неминуемой гибели.

– Господин Беднам, – вновь заговорила Сьюзен, слега дрожащим голосом, – настаивал похоронить Бельти рядом с пустой могилой Холодного принца, я считаю по-другому. А так как я являюсь его невестой, и, следовательно, единственным здесь приближенным родственником, то и мне решать. Его величество похоронят на кладбище рядом с его отцом и матерью близ его фермы. Я уверенна, ему будет спокойнее лежать рядом с семьей. – Она тяжело вздохнула, словно воздух был наполнен свинцом, – и я решила сохранить ферму, что была так дорога его величеству. Это мой долг привести ее в порядок и наладить хозяйство. После похорон я займусь этим лично.