Irin Joki - Страшные сказки ведьмы-воровки [litres самиздат]

– Милый, ты в порядке? Тебе приснился кошмар? – пытливо спросила Эрика, словно чего-то выжидая.

– Все хорошо, – нахмурившись поднялся Мур, – я не помню, что мне снилось… может что-то и снилось… а чего это я весь мокрый?

– Ты бредил, поэтому я окатила тебя водой из кувшина, – объяснила девушка, продолжая что-то высматривать в детективе. – Ты точно не помнишь сути сна? Там была я?

Лисц приобретя былую уверенность, вздернул самодовольно бровями:

– Не считаешь ли ты, что я настолько схожу по тебе с ума, что ты мне снишься?

– Черт, – выругалась она, не обращая ровным счетом никакого внимания на провокации. – Значит, ты ничего не помнишь… тогда прости, что вчера напугала тебя. Мне нужно было кое-что проверить.

– Ты не напугала меня, – усмехнулся беспечно Мур, стараясь скрыть свои истинные эмоции.

– Конечно, конечно, – отмахнулась она, – и одевайся скорее, ты же хотел заехать к госпоже Эннисон, чтобы я поглядела, заколдована она или нет. А и еще, – Эрика достала телеграмму из пальто, – вот, госпожа Мармальд прислала ответ. Ждет нас завтра утром у себя в пекарне, там адрес.

С этими словами девушка гордо вышла из комнаты, оставив Мура наедине со своими мыслями. Что-то промелькнуло в его памяти невнятное и неразборчивое, вызывая тем самым неприятные чувства. Но детектив решительно отмахнулся от этого вздора, ведь сны, как он считал – это всего лишь сны и искать в них смысла, все равно, что тратить попусту время.

3.

Домик госпожи Дорис Эннисон и ее супруга все также угнетающе возвышался среди прочих подобных домов на Дворовой улице. К сожалению, внутри никого не оказалось, сколько бы ни заглядывал Мур в окошки, стараясь хоть кого-то там заметить. Он планировал застать мать Эмили врасплох, ведь наверняка женщина не согласилась бы на еще одну встречу. Все казалось неестественно тихим, даже прислуга, которую наблюдал Мур при первом визите, пропала, словно ее никогда и не было.

Немного поразмыслив, детектив решил наведаться к соседям и узнать от них, стоит ли вообще сегодня ожидать госпожу Эннисон.

В одном из домиков по соседству, который был окрашен в ярко-фиолетовый цвет, им попалась довольно-таки словоохотливая женщина, укутанная в жуткого вида цветастый платок. На голове у нее красовалась невероятных размеров прическа, что угрожающе возвышалась над гостями. На руках она держала серого кота, ухоженному виду которого мог позавидовать любой. Обстановка ее дома была под стать хозяйке – уставленная самой изысканной и диковинной мебелью, которую только удавалось видеть Муру за всю его жизнь.

Эту эксцентричную особу звали Лаванда Милкоти, и она словно ждала, томясь в своем чудаковатом доме, чтобы хоть кто-нибудь спросил ее об Эннисонах. Когда прислуга разлила чай и любезно подала печенье, госпожа Милкоти не без энтузиазма заговорила:

– Знаете ли, – заявила она, манерно отпивая чай из фарфоровой чашки миниатюрного размера, – я совершенно не удивленна, что эта девочка Эмили покончила с собою, так поспешно оборвав такую прискорбную жизнь. Я, видите ли, не верю во всю эту чепуху с ведьмами – ведь журналисты пишут, что им только взбредет в их глупую головку. А вот ее родители – это уже весомая причина для подобных мер!

– У Эмили с родителями были не особо хорошие отношения? – спросил Мур, невероятно серьезно. Эрика сидела рядом с ним, и не могла оторвать глаз от интерьера, что окружал их.

– Не очень хорошие? – всплеснула руками Лаванда, и кот в испуге спрыгнул с ее коленей и умчался восвояси, – мягко сказано! Девочка была совсем крошкой, лет шесть ей было, когда Дорис, ее мать, решила развестись со своим мужем, господином Джоном Эннисон, и никто из них не пожелал брать на воспитание дитя! Представляете себе, родную дочь! Они так и не договорились, с кем останется Эмили, и поэтому было решено отправить ее в сиротский приют возле Тучного леса, близ деревушки в Орланде! Хороши, нечего сказать! – осуждающе запричитала она, словно зачитывая какое-то заклинание, и ее диковинная прическа угрожающе закачалась на ее голове. – При живых родителях девочка была вынуждена прозябать в нищенском приюте среди сирот и брошенок! Из уважаемой семьи, умненькая и смышленая, она жила среди детей куртизанок и бандитов!

Она резко наклонилась отпить чай, при этом сделав странное движение головой, и вернулась к ним обратно, поставив элегантно чашку на стол.

– И что же случилось? Почему они вновь стали жить вместе?

– Уж не знаю, что взбрело им в голову, но Дорис с Джоном вдоволь нагулявшись, решили сойтись, видимо из финансовых соображений, – тут она неожиданно выпучила глаза и воскликнула, – какая вопиющая безответственность! Никто даже не подумал о чувствах девочки! Ей было лет двенадцать – они ее из приюта забрали! Пребывание там не пошло ей на пользу, выглядела она просто ужасно – худой, потерянный ребенок, загнанный в самый дальний угол! Как приехала, все сторонилась своих родителей. Да это и немудрено, они для нее были совершенно чужие! Сколько бы Дорис не задабривала ее платьями и конфетами, Эмили была груба и непреклонна в своем упрямстве. Да и к тому же, возраст у нее был самый неподходящий для примирения. А тут еще и бабушка ее умерла, так она вообще обозлилась на родителей, что не рассказали ей об этом!

– Значит, Эмили была привязана к бабушке? Что же, она ее не забрала к себе в таком случае? – поинтересовался Мур, и некоторые сомнения закрались кроткой тенью в его душу.

Лаванда деловито покачала головой, и вид ее был самый загадочный.

– Ее не особо жаловали в доме, знаете ли, она общалась с внучкой урывками. Она была матерью Дорис, и та ее стыдилась, ведь бабку в родной деревне прозвали ведьмой. Хотя это глупости, просто она хорошо разбиралась в травах. – Лаванда вновь осуждающе покачала своей головой, – печальное дело, они ей не дали с Эмили даже попрощаться! И когда девочка была в приюте, бабушка ее померла. Но, как по мне, сама Эмили унаследовала ее таланты – в травах она разбиралась превосходно!

– Мы наслышаны, что Эмили любила уводить чужих женихов шутки ради, – вспомнил Мур, – много у нее было поклонников?

Лаванда Милкоти так театрально и так громко воскликнула, что на секунду, детективу показалось, что с женщиной приключился удар. Эрика лишь поморщилась от столь пронзительного звука.

– Да не поверите, – протянула она, вновь усаживая несчастного кота к себе на колени, – не упускала возможности с кем-то пофлиртовать и пококетничать! Было в ней нечто, что тянуло к ней всяких слабохарактерных дурачков, не шибко умных, но смазливых на мордашку. Вот падшая барышня – это же просто крик души какой-то! Очень, очень беспутная жизнь, так совестно вести себя столь юной леди. Конечно, чего таить, это во многом вина ее бестолковых родителей.