Соня Грин - Город потерянных [litres самиздат]

– Кир? – я потерла глаза. Он махнул рукой:

– Давай за мной.

С этими словами он аккуратно переступил через спящих Гарсию и Флоренса, и подобно ниндзе, прокрался к массивной железной двери.

Просыпаться мне не особо-то и хотелось, но, когда я вспомнила, зачем мне нужно просыпаться, сон отпустил меня так резко, что я даже удивиться не успела. Я оглянулась на спящих ребят. Гарсиа спала, крепко сжимая в руке острый нож, как плюшевую игрушку, Флоренс свернулся в три погибели и сладко посапывал. Пока, каннибалы, – съязвил писклявый голос в моей голове, когда я на всей прыти подлетела к Киру.

– Карта у тебя? – спросила я. Кир кивнул. – Куда дальше?

– Сваливаем отсюда, вот куда дальше. Я стащил из их хлама что-то наподобие примитивного компаса, к утру, надеюсь, мы будем грести по направлению к Каролине.

– Это ты хорошо придумал. Имей виду, что острова, где мы сейчас находимся, даже на карте нету.

Кир пожал плечами:

– Тогда просто валим отсюда в неизвестном направлении.

Мы аккуратно приоткрыли железную дверь, на цыпочках переступая к выходу. Я выскочила из лачуги первой, дожидаясь, пока юноша сделает то же самое, а потом мы, хватая друг друга за руки, побежали в лес.

Мы бежали настолько быстро, насколько у нас хватало сил. Сердце судорожно билось. Казалось, что сейчас из-за угла выскочит разъяренная Гарсиа с ножом, которая потребует подчиниться ей, и, как рабов, закует в цепи, как тогда нас лианами связывали дикари. А потом что? Прикончит, пару раз проведя нам по глоткам? Или заставит выполнять абсолютно все приказы?

Да еще и этот Флоренс… С виду он достаточно милый и безобидный, если брать тот факт, что его кости буквально обтянуты кожей, но внешность-то обманчива. Возможно, то, что он плел нам, желая растопить наши сердца, было обычной собачьей чушью обыкновенного подростка, который по несчастливому стечению обстоятельств оказался здесь.

Я спотыкнулась об корягу и, подлетая на пару секунд в воздух, пластом растянулась на земле…

– Аза! – Кир по-детски всплеснул руками. – Как ты умудрилась?

– Не знаю… – прокряхтела я, потирая больной бок. Нога, на которую пришелся самый больший удар, стала жутко ныть. – Больно…

– Надолго застряла?

Я поджала губы:

– Угу.

Парень по-хозяйски закатил до небес глаза, подхватывая меня на руки. Я пластом повисла у него на груди, чувствуя, как обжигающая боль отдает в бедро и идет по левой ноге. Картина создавалась явно не романтичная.

– Вообще-то, я хотел приберечь это для твоего Дэвида…

– Он не мой, – я вздохнула. – Ненавижу его.

Кир ускорил шаг, выходя на мелкую рысцу. Мрачные вековые сосны стали густеть, закрывая нам проход.

– С чего это? Вы же… Ну, это, перед тем, как мы пустились в океан…

– И что?

– Как – что? – Кир аж спотыкнулся.

– Он бросил меня, хотя мы все смогли бы скрыться от тумана. А он это просто подстроил, корча из себя героя.

Мы замолчали, слушая звук ломающихся у юноши под ногами сучьев.

А действительно… До меня только сейчас начало доходить то, что Дэвид бы не остался, люби он меня по-настоящему. В последнее время (а вернее – с самого начала наших « отношений ») у нас постоянно царил хаос, который откручивал голову то Эвансу, то мне.

Гип-гип ура! Че? Гип-гип ура, говорю. Ты только сейчас поняла, что он тебя недостоин! Ненавижу тебя. А меня-то за что? Хотя бы за то, что ты существуешь в моем мозгу и постоянно генерируешь дурацкие идеи. Чья была идея подложить кнопку завучу? Ну –у –у –у –у…. Ну? Ну… Ты тоже частично в этом участвовала. Да что ты? По крайней мере, моя хата всегда с краю. Возможно, потому, что, если я скажу, что в моей голове обитает еще одна личность, меня вместе с тобой упекут? Слышишь дьявольский смех? Это я, надоедающая тебе вс твою оставшуюся жизнь лишь потому, что ты не сможешь рассказать никому обо мне. Муа-ха-ха-ха!.

Деревья резко кончились, и мы выбежали на открытый бугристый луг. Под ногами мелькали светящиеся мягким желтым светом светлячки, которые, в результате соприкосновения с ногами Кира, плавно и медленно затухали. Кир, похоже, раззадорился, и стал пинать абсолютно всех светлячков, которые были в зоне его досягаемости.

Неожиданно он остановился, отрешенно глядя себе под ноги.

И тут мы догадались.

Это были цветы.

– Какая прелесть! – я рукой дотянулась до травы и сорвала один теплый бутон. Я хотела показать его Киру вблизи, но неожиданно он резко мигнул и затух.

– Похоже, даже цветы нас боятся, – съязвил юноша, тоже нагибаясь, срывая пару цветков и смотря, как они медленно затухают.

Меня отпустили с рук, и я, хромая, как пьяный жираф на шпильках, кое-как уселась на колени вокруг светящихся желтых бутонов. От них буквально повеяло теплом. Я улеглась на них, чувствуя, как по всему моему телу проходит мощная волна жара.

– Нужно запастись таким экзотическим букетом, на случай, если нам потребуются доказательства, – Кир стал распихивать траву по карманам.

Я нехотя приподняла голову:

– Доказательства для чего?

– Для всего. Во-первых, для того, чтобы хоть в какой-то мере утверждать, что мы не шлялись по клубам и дурь не принимали, а застряли на вполне реальном острове. Во-вторых, чтобы Уна поверила, что мы…

– Постой-постой, ты думаешь, что мы ее найдем?

Кир подмигнул:

– Не забывай, что у меня есть связи. Джоанна, Майки. Тогда они спасли меня перед входным экзаменом.

От цветов исходил приятный сладковатый аромат, который щекотал мне ноздри. Я провела руками по траве, наслаждаясь, как по ним проходит волна жара.

Тут было так красиво и одновременно опасно. Утопленники, завод, производящий чьи-то бальзамированные внутренности, два подростка, проснувшихся после анабиоза и сразу же попытавшихся нас прикончить, и наперекор этому – живые светящиеся желтенькие бутоны, рассыпанные по полю, как золото. Благодаря этому создавалось довольно противоречащее чувство: скорее делать ноги, или не торопиться покинуть этот остров?

Кир снова подхватил меня, отрывая от теплой земли, и мы, переваливаясь, как пьяные молодожены, пошли вперед.

– Кир, – я оглянулась на него. – Расскажи, как это было.

– Что было? – он изогнул левую бровь.

Напряжение между нами повисло в воздухе, как обычно висит палач с мачете, склонившись над своей жертвой и жаждущий «этого» момента.

– Я хочу знать, как умерла Сонька.

Юноша покачнулся. Остановился. Посмотрел мне в глаза, а потом перевел взгляд на звездное небо, наблюдая, как черное покрывало ночи разрезает белесая полоска кометы. Мне почему-то захотелось прикусить свой язык до крови, потому что, к сожалению, иногда, – как сейчас, – он работет гораздо быстрее мозга. Но неожиданно Кир, глубоко вздохнув и наконец собравшись с мыслями, тихо обратился ко мне: