Евгений Гиренок - Метанойя [litres самиздат]

Господи! Я услышал Твой зов, я услышал, как Ты тихонько стучишь в двери моего сердца. И я очень хочу их открыть. Но оказывается, что петли намертво заржавели, а ключ от замка потерялся. Господи! Я знаю, что любой ценой мне нужно их открыть, пусть даже придется рубить их топором страданий. Я знаю, Ты не уйдешь, пока я борюсь с этой дверью: я слишком долго сидел взаперти и вдруг услышал голос Свободы. Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя!

Впереди показались первые городские дома, и только тогда я сообразил, что не встретил на дороге никакого намека на бар «Ярви». Всего лишь сон?.. «Ягуар» не спеша катился по улицам, на которых еще витала праздничная эйфория, но с каждой минутой порывы ветра разгоняли ее остатки. Город еще не спал– несмотря на почти безлюдные улицы, окна домов горели теплым уютным светом, а кафе и рестораны были полны посетителей. Но праздник уже кончился, и лишь самые стойкие натужными усилиями пытались зацепиться за него, не дать ему уйти, продлить миг беспечности и веселья. Тщетно, ночь в очередной раз одерживала победу над маленьким городом, растворяя его в себе.

Через несколько минут я остановил машину напротив бара «Норд» и, собравшись с духом, открыл дверь и ступил на асфальт. Конечно, ничего особенного не произошло– земля не разверзлась, молния меня не убила. Здесь все было вроде бы по-прежнему– несколько ступенек вниз, ведущие в темный полуподвальчик бара, сквозь тяжелую дубовую дверь. Но кто мог сказать, что ждет меня за этой дверью, какой окажется нынешняя реальность? Я сделал глубокий вдох, словно готовясь к погружению, и решившись, вошел, тут же окунувшись в мягкую, до мелочей знакомую атмосферу. Как же давно я здесь не был! Сколько жизней прошло с тех пор?

Бармен Стас, аккуратный молодой человек в белой рубашке с черной бабочкой, мгновенно заметил меня и приветливо махнул рукой:

– Джем, давай сюда!

Я подошел к стойке и, забравшись на высокий табурет, огляделся. Несмотря на поздний час, здесь было многолюдно– давно такого не наблюдалось, и в основном люди все были незнакомые. Конечно, три-четыре компании за столиками в разных углах мне были неплохо известны, да и я им тоже, но никого из достаточно близких знакомых я не заметил. Не было и Лисички, хотя в отдаленном уголке души я хранил надежду, что найду ее здесь целой и невредимой. Я успел поверить в это, пока ехал по городу, но оказалось, что напрасно.

Я обратился к Стасу.

– Налей, пожалуйста, мне вишневого сока.

Он слегка удивленно улыбнулся:

– Просто сок?

– Да, старина, просто стакан вишневого сока. И еще пачку сигарет.

Он слишком давно здесь работал и достаточно неплохо знал меня, поэтому не стал усердствовать в расспросах, а просто выполнил заказ. Я с удовольствием отпил сразу половину стакана и, распечатав пачку сигарет, закурил. Потом как бы невзначай спросил:

– Стас, а Лисичка была?

Он коротко ответил:

– Была.

Мое сердце радостно вздрогнуло и забилось быстрее.

– А давно ушла?

Стас невесело усмехнулся:

– Она не ушла, ее увезли.

Сердце споткнулось и упало куда-то в живот. Через силу я выдавил.

– Что случилось, Стас?

Он неопределенно махнул рукой.

– В принципе, то, что давно должно было случиться. Она опять нагрузилась до невменяемости– похоже, какие-то наркотики, плюс ударная доза алкоголя. Блин, Джем, доведет вас эта наркота… Слышал, небось, у Сида башню рвануло? Сейчас в дурке лежит… Лисичка вот…

– Так что с ней?

– Короче, нагрузилась и собралась идти домой. Вышла из бара, стала улицу переходить, и ее троллейбус сбил.

– Насмерть?

– Да нет, жива. Но трепануло ее по-серьезному– переломы, сотрясение. Короче, состояние тяжелое. Мы звонили в больницу, ее в республиканскую отвезли.

Я сильно затянулся сигаретой.

– А во сколько же это случилось?

– В начале двенадцатого, минут десять– пятнадцать… Джем, ты бы видел, что тут творилось! Народу– миллион, дорожной инспекции понабежало– машин десять, «скорая», все в мигалках, движение перекрыли… короче, шоу незабываемое. А когда все закончилось, толпа к нам повалила– столько народу у нас еще никогда не было. Мы на одной только выпивке недельную выручку раза в три перекрыли.

Я чуть-чуть успокоился и даже улыбнулся:

– Получается, что вы еще должны Лисичке за такую рекламу?

Он отшутился:

– За нами не заржавеет. Ребята завтра собрались ее навестить.

Стас вдруг прервал сам себя и пристально вгляделся в мое лицо.

– А у тебя что случилось?

– В каком смысле? С чего ты взял?

– Смотрю вот на часы– время уже два, а ты совершенно трезвый. Обычно ведь к этому времени ты становишься на китайца похожим, глаза не открываются, а сейчас выглядишь даже очень прилично, по-славянски.

Я согласился:

– Начинаю пересматривать свое отношение к наркотикам. Может быть, у меня получится сказать им «нет»?

– Захочешь– получится. Только не настраивайся на легкую победу.

– Да я и не настраиваюсь.

Тут к стойке подкатили пара ребят с девицами, Стас был вынужден прекратить наш разговор и заняться прямыми обязанностями. Я не стал дожидаться, пока он освободится– мне сейчас совершенно не хотелось говорить, тем более все, что в данное время казалось для меня важным, уже прозвучало, а поддерживать пустой разговор ни о чем я не мог бы. Да и что-то не очень уютно я себя чувствовал здесь сегодня: все-таки бар– это не место для того, чтобы оставаться трезвым. Допив остаток сока, я кивнул Стасу и направился к выходу, на заботясь о деньгах– Стас все скрупулезно учитывает и в конце месяца выставляет счет.

Выйдя из бара, я еще не знал, куда пойду или поеду или что буду делать. Во всяком случае, домой мне пока не хотелось. Я только-только начал возвращаться в свой мир, в свою реальность, и мне хотелось прочнее укрепиться в ней. Мне требовались еще подтверждения того, что другие миры– лишь страшный сон. Я опять сел за руль и поехал вниз по проспекту– совершенно бесцельно, лишь бы двигаться куда-то.

Незаметно для себя после долгого кружения по тихим маленьким улицам я подъехалку старому четырехэтажному зданию из желтого кирпича и вдруг осознал, что это моя школа. Сколько времени я не был здесь? Лавина сентиментальных воспоминаний буквально захлестнула меня.

Уже больше четверти века прошло с того дня, когда двери школы впервые распахнулись для меня. Другое время, другая страна, другие люди, другой я– было ли это вообще? Сейчас тот день воспринимался скорее как добрый сентиментальный сон с ярко выраженным привкусом ностальгии. Деловито спешащие школьники в синих костюмах, похожие на штурманов дальнего плавания, ослепительно-белые фартуки девочек, огромные шуршащие целлофаном букеты цветов, радостные улыбки, смех, приветствия. Тогда мне казалось, что я попал в другой мир: с огромным ранцем за спиной, как меленький космонавт, я готовился к высадке на незнакомую планету под названием ШКОЛА, и мне было одновременно и страшно, и радостно. До этого я никогда не видел столько детей сразу, мгновенно растерялся от этого шумного сборища и надеялся только на мать, которая, безошибочно сориентировавшись в океане детей, подвела меня к пожилой седой женщине, которая и оказалась моей учительницей.