Ирина Андрианова-Голицына - Потерянные ключи [litres самиздат]

Вроде бы опять все относительно сходилось, но я почему-то продолжал набирать тасин номер примерно раз в полчаса. Очевидно, это можно было объяснить желанием поскорее все завершить, иначе нечем. И тут мне пришло в голову зайти «Вконтакте» на тасину страницу. Она оказалась «онлайн»! Причем значка «мобильный телефон» не отображалось. Значит, она все-таки дома? Правда, она могла взять свой ноутбук в поездку. Но что-то я не припоминал, чтобы она раньше так делала. Он был у Таси довольно большой и массивный, и она не раз жаловалась, что он считается «переносным компьютером» лишь номинально. В пользу надежды, что она все-таки дома, припомнился один эпизод, когда городской телефон сломался и мы долго об этом не знали, потому что именно в этот период не было случая по нему звонить. Может, опять повторилось что-то такое? Да, ну а мобильный? Что с ним? Может, разрядился, а Тася этого пока не заметила? Теоретически возможно. А может … может, она специально сменила номер, чтоб я не мог ей позвонить? Но это было уже совсем скверно с моей стороны – так думать, и я сделал себе строгое замечание. У нее же мои вещи, и она знает, как они мне нужны. У Таси есть одно очень ценное качество – она кристально честна и гордится этим. Тут меня резануло впервые за месяц – а что, если я ее неправильно понял?! Может, она вовсе не хотела расставаться со мной? Может, мой внезапный отъезд ее ранил? Я-то хотел минимизировать объяснения, чтобы ей не досаждать. А вдруг я – полный идиот? В самом деле, а почему я не поговорил, не узнал ее мнение? Может, никакого Николая и не было! Но вспыхнувший было огонек быстро погас. Почему я не поговорил? Да потому, что Тася с ее идеей человеколюбия и чувством вины постеснялась бы сказать правду, и неопределенность снова затянулась бы неизвестно на сколько. Ка бы там ни было, но если она сейчас дома – жестоко ли обиженная мной (вероятность – крайне низка), равнодушная ли ко мне, так как уже встречается с Николаем (вероятность – высока), обозленная ли на весь мир, если с Николаем тоже ничего не вышло (вероятность – средняя) – я должен там появиться. Принести вкусняшек. Поблагодарить, э-э… «за тот год, который она мне подарила». Подбодрить и утешить, если ей нужно утешение. И забрать свои вещи, чтобы освободить, наконец, третью комнату. Так может, просто написать ей «Вконтакте»? Но я этого не сделал. Думаю, я испугался потери права совершить поездку к ее дому, если окажется, что Таси там нет. А мне очень хотелось ее совершить. Просто оказаться там, посмотреть на окна. Пока я не был уверен, что она в отъезде, у меня было для этого рациональное обоснование. Написав «Вконтакте» и убедившись в бессмысленности поездки, я бы ее потерял. Поэтому я просто поехал. Как раньше – сначала на метро, а потом от «Ломоносовской» пошел пешком. По пути я придумывал, как забрать вещи за один раз (если Тася дома). Пожалуй, для одного рейса на велосипеде, который стоит там же, в комнате, барахла все же многовато. А напрашиваться второй раз точно не следует. А может, заказать такси? И договориться, чтобы оно ехало медленно-медленно, чтоб я сам на велике за ним поспевал… Интересно, таксисты на такое соглашаются? Это точно будет дешевле, чем нанимать грузовое такси под велик. Временно свалю вещи у Кости, в комнате его мамы, которая пока предоставлена в мое распоряжение. А через несколько дней, надеюсь, сделаю такой же рейс в свою новую комнату. Вроде бы там не должно быть проблем. Будущий сосед, новичок-студент из университетского турклуба, говорил, что хозяйка сама предлагала ему найти надежного и одинокого квартиранта. А кто ж более надежный и одинокий, чем я?

Я зашел в «Пятерочку» и набрал вежливых подношений – связку бананов, упаковку зефира, пирожки, пакет сока. Потом подумал и взял еще две коробки суши. Получилось дороговато, но если благодарить за «год, который она мне подарила», то оно вполне адекватно. А может, ее таки нет дома, и я поволоку все это к Косте, по пути грустно жуя зефир… Нет, не буду больше звонить. Звонок – только в домофон.

Когда я уже стоял у дверей подъезда, то заметил вдали поджарую мужскую фигуру – она двигалась в мою сторону. Про себя я отметил, что похожей изящной худощавостью обладает Николай. Наверное, мне пришло бы в голову остановиться и получше разглядеть эту фигуру – а вдруг это он? – но я не успел этого подумать. Потому что через несколько секунд после моего звонка домофон запиликал, приглашая открыть дверь! Больше я не о чем не думал. Она здесь! Дома! Я побежал по лестнице. Позади плавно закрылась дверь.

Я поднялся на площадку, и в этот момент дверь тасиной квартиры открылась. И тут я впервые ее увидел. Женщину, выглядевшую как Тася, и вполне могущую сойти за нее, если бы не выражение лица. Оно было другое, совсем не тасино. Эта другая женщина смотрела на меня тасиными глазами, смотрела удивленно и словно не узнавая. Я растерялся.

– Тася, что с тобой?

Она молчала.

– Тасенька, извини, я не дозвонился… Я пришел за вещами…

Тут я осекся. Я понял, что она действительно меня не узнает! Эта мысль пугала, но она хоть как-то укладывалась в сознании, в отличие от другой, которую я не смел даже сформулировать – что это… не совсем Тася. Бесполезно смотреть на лицо. В эту минуту я впервые узнал – хоть и отчитался себе в этом чуть позже – что так называемые черты лица не определяют человека. Одна и та же совокупность черт – форма глаз, их цвет, расстояние между ними и носом, рисунок губ, ширина лица – может, подобно маске, «надеться» на кого угодно, и при этом впечатление будет разным. А вот в чем локализуется это неуловимое отличие, где на лице «записан» сам человек – неизвестно. Вероятно, нигде. Ни в чем зримом. Но эта незримая сущность дает о себе знать сильнее, чем лицо. И глядя на женщину с тасиным лицом, я точно знал, хоть и боялся себе в этом признаться – что это не Тася.

Все это длилось секунду. Женщина с тасиным лицом сделала неуловимое движение, желая, видимо, скрыться за дверью, но справилась с собой.

– Пожалуйста, конечно… – и медленными шажками отступила вглубь квартиры.

Я вошел. Она стояла, вытянув руки по швам, и не сводила с меня глаз.

– Ты прости, наверное, я не вовремя, – я все еще пытался уложить свои впечатления в привычное русло. – Ты помнишь, когда я уезжал, я оставил записку, что приду за вещами?

Искра понимания в глазах. Да, записка, она помнит про записку! Все это было секундным наваждением! Это Тася, просто с ней … что-то случилось!

– Д-да, конечно, я видела записку. Забирайте … забирай твои вещи…

Она продолжала стоять на одном месте, словно бы она была здесь чужая, забежала случайно и стесняется без приглашения пройти в комнаты. Она явно ждала, что буду делать я, и соображала, что делать ей. А я в панике перебирал в голове все возможные трактовки происходящего. Тася сошла с ума? Но это же бред, она всегда была идеально психически здорова. Скорей, это я сошел. Может, она стала наркоманкой? А вдруг этот Николай за время моего отсутствия подсадил ее на какие-то психотропные вещества?