Ирина Андрианова-Голицына - Потерянные ключи [litres самиздат]

Поверит ли она, что вчера просто переборщила со спиртным (но как, ведь она знает, что почти непьющая?), или справедливо сочтет, что Николай чем-то отравил ее и обокрал? А может, боже мой, она вообще ВСЕ вспомнит, как оно было? Вдруг она прямо сейчас стучит во все соседние комнаты и просит дать ей телефон, чтобы позвонить в полицию, маме, подругам, в службу взлома замков и т.д.? – я силился в красках представить себе страхи Николая.

И это ведь он еще не знает, что случилось у метро. Точнее, старается об этом не думать. Не говоря уж о том, что не знает о потере украденных ключей. Поспешно, как нашкодивший ребенок, он убегает прочь. Наверное, боится идти к «Ломоносовской». Садится на автобус и едет к какой-нибудь другой станции. Например, к «Купчино». Запирается дома и трясется полдня. Потом постепенно отходит. Ближе к вечеру начинает рассуждать более-менее здраво. На следующий день или через день – нам это не установить – решается приехать. И далее по тексту.

«Думаю, он на стадионе протестировал ее на имя Лена именно потому, что хотел проверить, получилась ли смесь с личностью этой умершей женщины. Значит, ту звали Лена».

«И в какой пропорции они смешались, наверное, хотел понять. Он ведь не знал».

«Больше никто из френдов не откликнулся?»

«Писали, но не о чем конкретном. Все с ним знакомы поверхностно, похоже».

«Я бы на его месте сбежал в Москву. Или куда-нибудь в Эстонию, в НАТО. Чтоб было не найти»

«А я бы сделал это сразу, как узнал о смерти Лены».

«Возможно, он не сразу об этом узнал. Потому и ошивался около НТ. Но теперь, наверное, узнал, раз пропал».

«Да, скорее всего, мы о нем больше не услышим».

На нетбуке «виндоус» успешно переустановился, а в смартфоне дело оказалось в крошечном контактике. Оставался еще один, неразобранный и неизученный, терра инкогнита. Я облегченно вздохнул и огляделся по сторонам. Заметив это, НТ сочла, что пора подавать обед. Оказывается, я так увлекся, что не заметил, что она уже некоторое время крутится на кухне.

– Твоя статья готова?

– Я усилием воли решила выйти на концовку, – улыбается. – Хотелось еще порастекаться мыслью, но боюсь, никто не стал бы это читать.

– Я бы стал. Вечером прочту. Сейчас нужно доделать последний смартфон, и мы с тобой поедем их сдавать… А потом погуляем. Или, может, ты предпочтешь остаться дома?

Несмотря на явные улучшения, она предпочла не оставаться дома. Мы успели вовремя. Шеф был в целом удовлетворен, но строго спросил, когда я намерен возвращаться к нормальному режиму работы. При этом он все время посматривал на НТ, которая по-прежнему старалась не смотреть на него. Из разговора с ним я понял, что надомной работы в нужном количестве – чтобы прокормить ею себя и НТ – у него не наберется. Сегодня, например, ее не нашлось. Ситуация была безрадостная. Возить с собой на работу НТ невозможно. Понятно, что к сбивчивым объяснениям о страхах моей подруги шеф отнесся бы без сочувствия. Поэтому я даже не стал начинать. К сожалению, она не умела чинить технику – в этом случае ее хоть как-то можно было бы пристроить к делу. Но она не умела почти ничего. Конечно, могло быть так, что Сергей Сергеич просто намеревался вернуть меня в лоно офиса, а на самом деле смартфоны на дом у него нашлись бы. Предлагалось позвонить завтра – вдруг что-то будет. Но без особых надежд.

Мы немного прошлись по центру. Собственно, я затеял это только ради НТ: чтобы она получила новые впечатления, а я бы понаблюдал, как они на нее подействуют. Сам я совершенно равнодушен к урбанистским прелестям, представляют ли они из себя т.н. историческую архитектуру или даже возможность посетить достойный театр. Все это для меня безнадежно отравляется наличием толп людей, шумом и выхлопными газами. Раньше, пожалуй, я ощущал это не так остро. Должно быть, недостатки мегаполиса заслонялись впитанной с детства ценностью провинциала, которая обозначается краткой фразой «вырваться из этой дыры». До тех пор, пока у меня не было стабильного жилья, я мог обманываться тем, что вот-де за этим последним рубежом – обретением питерской квартиры – закончатся все мои сомнения и начнется счастливая жизнь. Год, проведенный с Тасей, стабильности не добавил, но тем самым способствовал сохранению иллюзии. Поход на время отключил меня от всех мыслей. А потом и вовсе случилось непонятно что. Но почему-то именно сейчас, когда мы пробирались с НТ в толпе вечернего Невского, я вдруг ясно осознал свою чуждость большому городу. Может, просто в последний раз я был здесь – именно так, без дела гуляя вечером – очень давно, несколько лет назад. И мне представилась возможность сравнить мои тогдашние мечты о будущем – с будущем наступившим. Вот оно, мое будущее. Теперь я – в нем. Выходит, больше никакого иного будущего не будет, я вышел на плато, и оно – навсегда? И выходит, что я теперь должен полюбить эти толпы, этот шум, и эти сплошные каменные стены? А если я не могу, то, значит, я что-то сделал не так?

– Совсем необязательно, – ответил на это Костя, к которому мы поехали с Невского. – Ты жил, накапливал и анализировал опыт. Что-то из твоих приобретений пригодится тебе в дальнейшем, что-то уже исчерпало себя и пора с этим распрощаться. Что страшного в том, что тебя утомил город? Мне он надоел еще больше тебя – ведь я коренной ленинградец. Но инертность мешает мне принять радикальное решение его покинуть. Хотя, быть может, время как раз пришло… Работы у меня нет, а Маша, готовая меня поддержать в радикальных решениях – Костя с улыбкой кивнул в ее сторону – как раз есть. Тут важно это время не упустить. А то, не ровен час, еще найду работу. И тогда – прощайте, возможности!

Он излагал это таким тоном, что любой посторонний слушатель мог бы счесть, что он шутит. Но я знал, что нет.

– Какое совпадение – у меня теперь тоже нет работы, – я убедился, что Маша с НТ вышли в комнату и не слышат нас, после чего рассказал о своих перспективах. – Она по-прежнему боится оставаться одна. Может, со временем это пройдет, но я не знаю, когда.

– Вот именно – вдруг это пройдет! И тогда все самым отвратительным образом упорядочится, что лишит тебя всяких шансов что-то поменять. Поэтому нужно крепко хвататься за мгновение беспорядка. У меня есть по этому поводу кое-какие соображения. В продолжение одного нашего с тобой разговора, еще до похода. Ты, наверное, уже забыл. Но об этом – потом.

Костя принес из комнаты блокнот и полистал его.

– Сперва давай закончим предыдущий вопрос – вопрос с превращением Таси. Я решил подойти к нему системно, – он усмехнулся. – Если принять за гипотезу – пусть довольно вульгарную – что Николай каким-то образом сумел приготовить смесь из двух (как минимум, двух) личностей, то… то…. та компонента НТ, которая пишет статьи, наверняка имеет много общего с рассуждениями сорокалетней Елены в том приснопамятном диалоге с Тасей. Эта часть НТ, эти мысли, или, скажем так, сущность, которая порождала эти мысли – взята из Елены. Мы не можем ответить на вопрос, каковы были единицы той субстанции, которую он смешивал. Что из себя представляют, так сказать, модули личности и мышления. Просто представим, что ему это как-то удалось.