Роберта Вустерова - Куклы мадам Баттерфляй

Макс ошалел от счастья. Но тут в углу у входной двери ожили часы с кукушкой. Над стрелками распахнулось маленькое окошко, и птичка, на кукушку вовсе не похожая, прокуковала пять раз. До возвращения родителей осталось пять часов. Всего ничего. Он не успеет найти Катю. Не стать ему тестировшиком.

– Все будет в порядке, – мягко сказал Деванш. – Вот увидишь.

Дверь в кабинет директора департамента распахнулась, и оттуда повалили люди.

– Прости, Макс, за задержку, – сказала Елена Анатольевна. – С большими праздниками столько дел – легко с ума сойти. Заходите, покажите, что у вас за фокус.

Деванш усадил начальницу за стол, поставил Макса в центре кабинета и набросил на него легкое покрывало, которое прихватил из «Лавки пряностей». Сквозь ткань Макс смутно видел, что индиец изображает волшебные пассы. Потом он вытянул к покрывалу руку с кнопкой.

Позже Макс узнал, что было дальше.

Превратившись в куклу, он уменьшился в размерах, и накидка вместе с ним плавно спустилась к полу. Елена Анатольевна ахнула. Деванш приподнял покрывало, держа его за спиной куклы как занавес. Елена Анатольевна ахнула еще раз и полезла из-за стола, чтобы подержать Макса в руках. Но Деванш не дал ей этого сделать, быстро нажав на «ОЖИВЛЯТЕЛЬ».

Придя в себя, женщина потребовала, чтобы ей открыли тайну фокуса. Деванш объяснил, что подмена происходит во время вспышки. В департаменте культуры к нему почему-то вернулся сильный акцент, к тому же он вставлял в речь английские слова, что усиливало эффект.

– Какие вы, индийцы, замечательные факиры, – восхитилась Елена Анатольевна, вписывая номер в программу. – Надо мне все-таки съездить в Индию, посмотреть на ваши чудеса.

– В моем фокусе нет ничего сложного, – Деванш изобразил смущение. – Его любой ребенок повторить сможет.

«Ну да, – подумал Макс. – Конечно, повторит, если с кнопками».

– И Макс тоже? – спросила Елена Анатольевна.

– Легко, – подтвердил Деванш. – Хотите увидеть?

– Конечно, – обрадовалась директор департамента. – А кого он будет превращать? У нас здесь кошка живет, но она вечно где-то гуляет, ее быстро не найти.

– Кошка, которая гуляет сама по себе, дико размахивая диким хвостом, – улыбнулся Деванш.

– Еще бы вам не цитировать Киплинга, – улыбнулась в ответ Елена Анатольевна. – Он столько писал об Индии.

«Чего это Деванш так старается, – удивился Макс. – Она ведь уже согласилась. Хочет закрепить успех?»

– Зачем нам кошка, когда есть я, – еще шире улыбнулся индиец. – Сейчас Макс на ваших глазах превратит меня в куклу в позе лотоса. Я лишь дам ему необходимые указания.

– Нам реклама нужна, – прошептал Деванш Максу, когда они отошли в сторону. – На телевидении, радио. Ты видел в моей лавке статуэтки. Я так усядусь, а ты меня превратишь. Туда и обратно. Только быстро. В этой позе я долго не продержусь.

Прямо при великом факире и его подающем надежды ассистенте директор департамента культуры распорядилась о рекламных объявлениях и дала артистам машину, чтобы они побыстрее добрались домой и успели собраться к концерту.

***

Часы на городской башне пробили пять. Лиза стояла на автобусной остановке и, морща нос, рассматривала доску объявлений.

На доске наползали друг на друга разноцветные клочки бумаги. Одни предлагали купить квартиры, липовый мед, машины, и бэушные детские коляски. Другие отдавали в добрые руки милых котят, приученных к лотку. Третьи обещали выполнить любую студенческую работу, хоть по экономике, хоть по английскому языку. Свободная площадь оставалась лишь на самом верху. Чтобы прилепить туда флаер, нужно было вскарабкаться на скамейку.

Лиза покосилась на женщин, ожидающих автобуса, и решила дождаться, когда они уедут.

К счастью, автобус появился быстро. Едва остановка опустела, Лиза отлепила от самоклеющейся бумаги защитный слой, влезла на скамейку и пристроила плакат на самое видное место. Один из его уголков не желал прикрепляться, и Лиза сердито уперлась в него ладонью. За последний час она расклеила целых одиннадцать штук, но ни с одним не было столько хлопот, сколько с этим, последним.

– Ну и зачем юное поколение топчет скамейку грязными ногами? – послышался вдруг голос снизу. – Что мы тут вешаем?

Лиза оглянулась. У скамейки стоял старичок с редким пушком над ушами. Он улыбался.

– А, это ты, Лиза? – сказал старичок. – Мы с тобой сегодня уже встречались. Я сосед Макса, Петр Савельич Кочепаскин.

Лиза вспомнила: сосед, тот, что встретился им на лестничной площадке. Она подвинулась, и флаер открылся Петру Савельичу во всем своем великолепии. Ей недаром ставили пятерки в художественной школе. Алиша вышла как живая. Казалось, было слышно, как звякают браслеты на ее запястьях, как шуршит в танце юбка.

«Спешите увидеть! Фантастические чудеса! – гласила надпись над головой танцовщицы. – Знаменитый индийский факир превратит танцовщицу в куклу, а куклу – обратно в танцовщицу. Никакой ловкости рук. Чистое волшебство!»

Ниже крупными буквами было выведено: «Всего одно представление. Сегодня вечером во дворце культуры «Современник». Фейерический номер концерта по случаю Дня города».

Мужчина, получивший в наследство Черные Кубики, мрачно рылся в пакете с разбитыми часами. «Шестьдесят лет одно и то же, – думал он, покусывая нижнюю губу. – Набедокурит, накосячит, наломает дров – и в кусты. Мол, дальше разбирайтесь без меня».

Отыскав в фарфоровых осколках секундную стрелку, он приладил ее на циферблат. Теперь все стрелки были на месте. Стекло разбито вдрызг, медные тарелочки погнулись, но механизм, кажется, не поврежден. Крепкий, все-таки триста лет назад сработан. Если повезет найти умелого часовщика, то пару веков часы еще протикают.

И как Матильда умудрилась их разбить? Впрочем, чего он удивляется. Сестрица с младенчества разносит все, к чему прикасается. Бабушка говорила, это в ней прапрадедушкины гены так проявляются. Только со знаком «минус». Прапрадед был мастером магии. Кубики – лишь одно из его творений. А Матильда – чистой воды разрушитель.

Усатый и Кепарь не понимают, почему я с ней вожусь. На морде младшего откровенно написано, что бы он с ней сделал, будь у него развязаны руки. А все просто: я обещал о ней заботиться. Отцу слово чести дал – такое черта лысого нарушишь. Хотя очень хочется.

Владелец кубиков порылся в пакете, нашел еще один обломок чепчика и отложил в сторону. Марфушу он тоже склеит. Соберет по кусочкам, словно пазл. В память о бабушке. Она эти часы очень любила.

Из-за Матильды все повисло на волоске. И оставалась-то сущая ерунда – вернуть Усатого с его скарбом в человеческое состояние. Но сестрица, как всегда, натворила дел, а его оставила расхлебывать. После ее звонка он примчался на автовокзал, но она уже смылась. Впрочем, что бы он с ней сделал? Отругал? Это не помогло бы вернуть сумку…