Екатерина Соболь - Опасное наследство [litres]

Я похлопал по могильному камню.

– Спи спокойно, Маккеллан, – сказал я, поднимаясь на ноги. Осталось только поговорить с родителями – и можно ехать. – Спасибо за все.

Я боялся, что Бен все-таки сбежал, но разговор с Майклом оказал на него прямо-таки волшебное действие, и он сделал то, чего, похоже, не делал еще никогда: прибрался. Лодочный сарай снова выглядел как обычный сарай. Мусор и осколки были аккуратно сметены в угол, железный стол стоял у стены, чудесной машины было не видно, зато около двери теснились чем-то наполненные мешки и ящики.

– А, ты тут. Неси это на улицу или ее заставь, – проворчал Бен. – Я все надежно упаковал.

– Это что? – спросил я.

– Части моего аппарата. Генератор, провода, фонарь, запасные детали для них, запасы раствора, иголок, емкостей и…

– Бен. Мы не можем везти все это с собой.

– Почему?! А что, если ты сломаешься? Как я тебя починю?

Трудно сказать, какое чувство в эту секунду было во мне сильнее: неловкость при слове «сломаешься», будто я один из его аппаратов, или умиление, что Бен обо мне беспокоится.

– Бен, у нас не будет слона, чтобы это тащить.

– Можем кого-нибудь нанять.

– Объяснять ему цель нашей поездки будешь ты. Просто предупреждаю: все, что возьмешь, понесешь сам.

– Ирландка пусть несет, она как ломовая лошадь.

– Хорошо, вы разделите эту ношу. Но если ты хочешь, чтобы мы вообще сдвинулись с места, бери только самое нужное.

– Ладно, ладно, – пробурчал Бен, и я его оставил.

Я был уверен, что справлюсь со сборами куда лучше его, но, все уложив, обнаружил, что набралось три больших саквояжа.

– Это что? – спросила Молли, заглянув в комнату. – Зачем вам столько скарба?

– Там одежда. Мой гардероб. Я же не могу не переодеваться.

– Да вы же не потеете.

Я сурово посмотрел на нее.

– Я граф и не могу все время ходить в одном наряде.

– Да вы же мертвый! – уперлась Молли, как будто заранее подозревала, что нести все это придется ей.

– Я мертвый щеголь. А где твои вещи?

– Нету их у меня, я только припасов взяла, остатки тех, что на утро купила. Вот это платье, что на мне, очень даже крепкое, а уж дома мне дадут одежду. И ботинки вашей матушки, во, видали? – Она подобрала юбку и продемонстрировала мне ногу. – Отличные.

– И правда. Ну, раз уж у тебя нет вещей, понесешь мои, – развеселился я.

– Ладно уж, – проворчала она. – Но только если у доктора есть вещи, пусть сам их тащит, у меня рук-то не десять.

– Да, он справится. Забирай саквояжи, можем спускаться. И возьми с собой хоть одну смену одежды – вдруг мы провалимся в ирландское болото? А на месте закажем тебе новые наряды – не хочу, чтобы ты все время ходила в платье моей матери. В Ирландии есть портные?

– А то! Портные в Ирландии самые лучшие! А уж какие у нас обувные мастера!

– Есть хоть что-то, что у вас там не лучшее?

– Правительство, – тут же ответила Молли. – Подпевает англичашкам во всем.

И удалилась, бодро напевая очередную песенку.

Бен уже притащил свои вещи в прихожую, сократив их число примерно вдвое, – получилось всего-то два мешка и ящик.

– А гардероб ты собрал? – спросил я.

– Какой гардероб? А, одежду. Не нужна она мне, я тесно занял полезную площадь действительно важными вещами. Мне хватит той одежды, что на мне: когда я работаю, иногда не переодеваюсь по целой неделе, и ничего!

Я бы с удовольствием продлил дискуссию и объяснил Бену, насколько неприлично не переодеваться неделю, но тут на воротах снова зазвонил колокольчик. У меня исчерпались догадки, кто еще мог к нам пожаловать. Я выглянул в окно и испытал то же самое желание, что и Бен при виде Майкла: спрятаться и сделать вид, что меня нет дома.

– Там мистер Смит, наш управляющий, – застонал я. – Вдруг он тоже знает, кто во всем виноват?

– Откуда? – не поверил Бен, тоже немедленно передвинувшись так, чтобы быть подальше от окна.

Но двери в нашем доме все еще не запирали – опять я об этом забыл, да что ж такое! – поэтому звон у ворот через пару минут сменился дребезжанием колокольчика над входной дверью. Я смирился и открыл дверь.

Мистер Смит расплылся в улыбке.

– Доброго дня, Джон! Рад видеть вас в добром здравии! – Однако, присмотревшись ко мне, он понял, что дал маху, и уточнил: – Вы точно в добром здравии? Выглядите бледным. А где слуги? Попрятались из-за творящихся в городе событий?

Я сначала растерялся, а потом вспомнил: когда я в первый раз очнулся в сарае, Бен сказал, что никому не говорил о моей смерти. Он забрал тело, отправил стариков в отставку и приступил к делу, а значит, выяснить причины моей бледности управляющему было негде. Я собирался говорить всем только правду, но, похоже, горбатого могила исправит (или, как мы выяснили на практике, не исправит). В моей голове немедленно защелкали, как счеты, мысли о том, какую выгоду можно извлечь из его неведения.

– Добрый день, мистер Смит, – учтиво проговорил я, игнорируя вопрос о слугах, и слегка поклонился. – Благодарю, я в добром здравии, просто немного устал. С новым домом столько возни!

На лице у него мелькнуло сомнение, но он тут же заулыбался снова. Глаза у него так и бегали по всем поверхностям, он чувствовал подвох, но не мог понять, в чем он состоит. Если мистер Смит понял мою натуру в первую встречу, то решил, что я устраивал сомнительные вечеринки, развлекался, танцевал, пил, не спал неделю и вот поэтому так выгляжу. Но его внимательный взгляд не обнаружил ни пустых бутылок от шампанского, ни битого стекла, ни забытых дамами перчаток – Молли надраила столовую так, что она сияла, как не сияла на моей памяти еще никогда.

Сама Молли при виде управляющего испарилась. На профессора, который способен усмирить Бена, посмотреть ей было интересно, а вот от управляющего она со всей ирландской практичностью сбежала как от огня. Сразу поняла: он заинтересуется, что это за девушка в дамском наряде натирает каминные полки в доме, за который он отвечает.

Впрочем, дверь в малую гостиную, из-за которой мы в свое время наблюдали за Флинном и компанией, была предательски приоткрыта, не оставляя сомнений, что далеко Молли не ушла и не пропустит мимо ушей ни слова.

– О, Бен, – натянуто поприветствовал управляющий. – Вы здесь!

Я оглянулся, пытаясь понять, как Бена можно было так долго не заметить, и обнаружил: он накрылся газетами, потом сообразил, что ноги предательски торчат, попытался их закрыть и тем выдал, что груда газетных листов в кресле таит под собой изобретателя в бегах, предположительно сумасшедшего.

Пару секунд они с мистером Смитом тяжело смотрели друг на друга. Мистер Смит пытался оценить расстановку сил и, к моему удовольствию, решил: в верности он последний раз клялся именно мне, а раз так, со мной и нужно иметь дело.