Василий Воронков - Совершенный изъян

Пётр остановился у самодельной вывески. Кусок мятого гофра, пришпиленный над дверью. Криво намалёванное светящейся краской «ТехникА» – с прописным «А», как будто это имело особенное, понятное только избранным, значение.

Пётр зашёл и прищурился.

Внутри было темно, как в подвале, и лишь высоко, под потолком, мигало несколько цветных диодов, поддакивая неслышной мелодии – красный, синий, зелёный, снова красный, снова зелёный.

– Есть кто? – крикнул Пётр.

Впереди, у стены, послышались шелест и скрип, а через секунду над головой у Петра засветилась лампа.

«Подвал» был точным определением. Узкое, с низким потолком помещение завершалось длинным столом, за которым сидел тощий паренёк в огромной, с чужого плеча, искусственной дохе. За спиной у него висела табличка с красной надписью «Warning! This song has no words!» и вереницей мелких, уродцеватых иероглифов, означавших, по-видимому, то же самое. К стенам были приколочены полки с поломанной техникой – терминалы, считыватели, пыльные платы.

– Вы чё хотели-то? – Парень уставился на Петра осоловелыми глазами. – Вам на ремонт?

– Ремонт? Нет.

Пётр подошёл к столу и показал парню кристалл – он держал его двумя пальцами, как драгоценность для ломбарда, но в тусклом свете подвала тот напоминал, скорее, кубик мутного льда.

Парень моргнул несколько раз, словно в глазах у него спросони двоилось.

– И чё?

– Знаешь, чего это за штука?

– Ну ясное дело! Ток я тут ничё не покупаю. Я продаю! – и, выпростав тощую руку из необъятной дохи, парень показал на забитые хламом полки.

– А я и не продаю, – сказал Пётр. – Мне нужно считать с кристалла данные. Можешь сделать?

– А-а! – Парень оживился. – Ну так другой разговор! Так бы сразу, да. Послайсить бы кристальчик можно, да. Через чоппер его подрубить, скажем, но тут дело сложное.

– Чоппер? – нахмурился Пётр. – В смысле, дело сложное? Так можно или нет?

– Червячка-то нет? – спросил парень и тут же сам замотал головой. – Нет червячка, ясное дело! Был бы червячок, ты бы тут не слайсил, – парень хихикнул, – тебя бы тут ваще не было! А без червячка…

– Твою мать! – рявкнул Пётр. – Так есть у тебя чего-нибудь или нет?!

Парень облизал обветренные губы, выудил из дохи тонкую захватанную сигаретку и закурил.

– Ты, старик, не обижайся, но тут дело такое… – Он выдохнул дым в потолок. – Штучки эти – они для тех, кто с червячками. Считать кой-чё можно, конечно. Ну так, послайсить чуток. Чё найдём – обойдём. Если там локер обычный, понатянем сток, что тебе за полжизни не разгрести. Но если какой навороченный – то тут я без гарантий. Я пару таких камешков крякал, так чуть мозги не вытекли! Муторно это!

Парень скосил глаза на кристалл, но Пётр тут же убрал его в карман.

– Чуть не вытекли, да. А те чё нужно-то оттуда? Мне бы знать надо. Тэги какие-нить или буфены. Ну там био-мио, гео-шмео…

– Я ни хера не понимаю, о чём ты говоришь!

– Мужик! Ты хоть знаешь, чё это за штучка такая? Там – призрак! Дух, мать его так! – Парень ткнул пальцем Петру в грудь. – Причём онпрема! В синьке его нет.

– Знаю я всё.

– И чё те с него надо тогда?

– Надо всё. Всю программу призрака.

Парень приподнял брови.

– Все данные? Мужик, ты чё ваще? Ты чё, вконец обдолбался? Ты хоть представляешь, какой там объём в натуре? Куда мы сливать-то это будем? Другой кристальчик есть?

Пётр покачал головой.

– Тогда вариантов немного. Тогда… – Парень хитро сузил глаза.

– Чего тогда?

– В общем можно подрубиться типа. Ток без червячка – это дело такое…

– Сложное?

– Сложное, да. А чё ты думаешь? Но и нормально подрубиться не получится. Ток так, наполовину типа.

– В смысле наполовину?

Парень выпустил из ноздрей дым и глухо закашлялся, как туберкулёзник.

– Юкс порезанный будет. Ну а чё ты хошь-то? С червячком же там – все ощущения, все органы чувств. Осязание там, обоняние. – Он снова кашлянул. – Короче, можно получить ток визуал. Ну и это, аудио-монаудио.

– Этого хватит.

– Тогда…

Парень плевком затушил сигарету. Придерживая одной рукой доху, он наклонился и вытащил из-под стола пластиковую коробку. То, что в этой коробке лежало, напоминало детали от разобранного манекена – перчатка с металлическими фиксаторами для пальцев, которую кто-то сложил так, что из кулака торчал один средний палец, серебристые манжеты на запястья, стальные обручи, чтобы до боли стискивать виски́. Парень запустил в коробку руку, погремел и выудил самую нелепую штуковину из всех. Она была похожа на проволочную корону с батарейкой на затылке и мятым забралом, полностью закрывающем глаза. К забралу крепился пульт с круглыми разноцветными кнопками.

– Чего за хрень такая? – спросил Пётр.

– Хрень! – Парень обиженно поджал губы. – Это ж йен-дзынь, самый реальный! Червячок без червячка практически! К дыркам, правда, не подрубается, но духа увидишь тока так! И побазарить тоже без проблем – там и микрофон, и звук, и все дела.

– Значит, я смогу поговорить с призраком?

– Ну так! А о чём я тебе тут?

Пётр смерил шлем взглядом.

– Сам сделал?

– А то! Выглядит не ахти, конечно. – Парень любовно погладил забра́ло, смахивая с него пыль. – Но работает тока так. Картинка супер! Такой визуал – ты охренеешь, отец! Пространственный звук! Корпус я, правда, напечатать для него не успел. – Парень покачал пальцем моток проволоки на затылке. – Зато и отдам подешевле. Сговоримся кароч. Ну и так даже лучше! Настраиваемый размер получается!

Парень захихикал.

– Дзынь, значит?

– Йен-дзынь!

– Примерю?

– Валяй!

Вопреки опасениям Петра, шлем налез, однако батарея больно давила на затылок, а криво скрученная проволока впивалась в виски́. К тому же он ничего не видел. Тяжёлая давящая темнота.

Пётр бросил дзынь на стол.

– Дерьмо какое-то! Ты меня чего, разыгрываешь?

– Да ничё я не разыгрываю! Если чё не нравится, могу поправить. Всё равно такой дзынь больше ни у кого не найдешь!

– Да уж, разве что в такой же дыре на соседней улице!

– Так и шёл бы на соседнюю улицу! – Парень бережно поднял со стола шлем и положил его обратно в коробку. – Чё ты ко мне за слайсами припёрся? Или на соседней уже послали? Да, отец?

– Ты бы повежливей, – сказал Пётр. – И ещё раз назовёшь меня отцом, зубов не досчитаешься.

– Ладно-ладно! – развёл руками парень. – Извините, дядя, я – не я, и всё такое прочее. Но какие ко мне-то предъявы? Тебе духа открыть надо – вот варик. Чё не нравится, я не пойму?

Пётр упёрся руками в поясницу и ещё раз посмотрел на валяющийся в коробке дзынь.

– Он работает хоть?

– А то нет! Тут ваще всё работает! Всё сам, – парень ткнул себя в грудь, – сам проверял! Я хлама не толкаю!

Пётр потёр глаза. Голова болела, а после вчерашней водки мутило. В спёртом воздухе магазинчика пахло табаком. Он закурил.