Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010

– Был – «Глебушка», стал – «Глебчиком». Что же тут непонятного? Он – пассионарный славянский кузнец, а я – рядовой питерский студент. Как говорится, две большие и несравнимые разницы. Всё понятно. Бывает…

Глеб, обидевшись, резко поднялся на ноги и, петляя между толстенными стволами дубов, медленно зашагал куда-то.

– Дура я круглая и набитая! – печально призналась Екатерина. – Что творю? Для чего? По какому поводу? Где, спрашивается, этот пассионарный кузнец Потапов? Наверное, уже подъезжает к древней Рязани…. Да и зачем я, собственно, сдалась Василию? У него, наверное, и жена-лапушка имеется, и детишек маленьких – целая куча по лавкам…. Зачем я обидела Глеба? Пойду, попробую помириться. То бишь, загладить – как получится – свою вину-провинность…

Когда и Катя скрылась в дубовой роще, Алевтина, состроив серьёзную гримасу, смешливо поинтересовалась:

– А ты, милый мой здоровяк, как относишься к понятию пассионарности? Не стоит ли и мне ждать аналогичных фортелей? Вдруг, я не являюсь – по твоему высокому мнению – достаточно пассионарной особой, и, следовательно, не достойна долгосрочных любовных отношений?

– Достойна – более чем, – горячо заверил Глеб, звонко целуя девушку в веснушчатый нос-кнопку. – А к пассионарности – лично я – отношусь неоднозначно, с некоторой опаской и без особого восторга-пиетета…. Нет, я не против конкретных пассионарных личностей. От них, безусловно, человеческая цивилизация регулярно получает много реальной пользы. Но только – по отдельности. То бишь, пока пассионарии не объединяются в различные структуры.

– Как такое может быть? – заинтересовалась Аля. – Объясни, пожалуйста, поподробнее!

– Всё очень просто, моя черноволосая радость. Пассионарный писатель заставляет читателей всерьёз задумываться о смысле жизни. Пассионарный художник прививает зрителям любовь к прекрасному. Пассионарный политик пытается сорвать с людских глаз «розовые очки»…. Но, вот, когда эти самые пассионарии собираются в единое целое, допустим, образовав политическую партию…. Тогда – только держись! Тут же начинаются разнообразные государственные перевороты, путчи, народные бунты, революции, серьёзные войны, кровавые репрессии, далее – строго по списку. Массовая пассионарность, по моему скромному мнению, всегда приводит к страшным кровопролитиям, бесконечным убийствам и – в конечном итоге – к обнищанию целых стран и народов. Когда же в семье оба супруга являются пассионариями, то это – непременно – завершается скорым разводом…. Если, любимая, тебе очень хочется быть пассионаркой – будь ей на здоровье, без проблем. А я, образно выражаясь, пешком постою. То бишь, останусь самым обыкновенным человеком. Естественно, сугубо для крепости нашего будущего семейного счастья…. Ты, надеюсь, не возражаешь?

– Поцелуй, пожалуйста! Только максимально нежно и осторожно. У меня верхняя губа до сих пор болит – от укуса того наглого овода из славянских Времён…. Кстати, тебе не кажется, что Глеб и Катерина откровенно валяют дурака? То есть, разыгрывают перед нами какой-то странный, заранее спланированный спектакль?

– Кажется. Только я не могу понять – зачем. Вернее, с какой конечной целью…. Интересно, о чём они сейчас говорят? Что обсуждают?

Примерно через час вернулись, крепко держась за руки и смущённо переглядываясь, Глеб и Катя. Причём, на шее Глеба бесстыже пунцовели два свежих засоса.

– Помирились, значит, – нейтрально улыбнулся Гарик. – Одобряю. Это очень хорошо и разумно…. Кстати, вы объявились очень вовремя. Внизу наблюдается определённое оживление. Прибывает – в сопровождении конных охранников – некий транспортный караван…

На круглой поляне – между избой и пещерой – остановилась одна повозка, за ней вторая, третья, четвёртая. Трое всадников спешились возле низенького крыльца избы, ещё четыре неприметных мужичка слезли с облучков «фургонов».

«Их всего семеро? Причём, все внешне целые и здоровые, без окровавленных повязок на свежих ранах?», – мысленно удивился Гарик. – «Как же они справились – с двенадцатью вооружёнными обозниками? Тут, явно, не обошлось без какого-то хитрого подвоха…. И кто в этой банде будет за главного? Похоже, что вон тот козлобородый тощий тип, опирающийся на уродливый костыль….».

За его спиной, наконец-таки прозрев, потеряно охнула Катерина:

– Это же – те самые повозки! Из каравана кузнеца Потапова! А где люди? Их, что же, всех убили? Как же так?

– Не торопись, подружка, с выводами, – посоветовала Аля. – Наблюдаем дальше…

Первым делом разбойники (а в этом уже не было никаких сомнений), занялись лошадьми – выпрягли их из повозок, стреножили и отправили на свободный выпас. Чуть позже к восьми гнедым лошадкам присоединились и три каурых, с которых даже не сняли сёдла.

– Ага, они отомкнули пещерную дверь, – сообщила Аля. – Наверное, будут заносить внутрь сегодняшний хабар, извините, богатую добычу…. Так, начали сгружать – с повозок на землю – связанных пленников. Один, два, три, четыре…, одиннадцать, двенадцать. Значит, все «кузнецы» живы и здоровы! Зачем же связывать – по рукам и ногам – безвредные трупы? Незачем! Правильно я говорю?

– Про безвредные трупы – правильно, – согласился Гарик. – А, вот, что касается пещеры…. Я думаю, что туда, как раз, и поместят пленных. Товары же выгружать из «фургонов», скорее всего, не будут. Зачем, собственно? Завтра разбойники поедут на ближайшую ярмарку (не в Рязань, так в какой-нибудь другой город), и продадут там всё железо за дёшево. Да и крытые повозки вместе с лошадьми – без всяких проблем – сплавят с рук здешним барышникам.

– А что сделают с «кузнецами»?

– Тоже продадут, но, наверное, позже. Когда договорятся-сторгуются с какими-нибудь степными половцами или печенегами. А могут и солидный выкуп затребовать у «кузнечных» родственников…. Кто его знает, как у местных бандюганов организован данный криминальный бизнес? Смотрите, я был прав. Пленников уже начали перетаскивать в пещеру…

– Да, о чём вы говорите, чёрт побери?! Прекращайте пороть свинячью чушь, мать вашу! – от души возмутилась Катерина. – Давайте думать, как ребят будем выручать из беды!

– Опять начала матерится, – нервно поморщился Глеб. – Оно и понятно. Увидала своего ненаглядного и пассионарного Василия Потапова в связанном виде, и тут же позабыла – про неприметного и серого питерского студента Петрова…

Катя спорить и оправдываться не стала, а, жалобно всхлипнув, принялась слёзно причитать:

– Ребятушки, милые, придумайте что-нибудь! Ну, пожалуйста, напрягите извилины…. Нельзя же своих бросать в беде. Нельзя! Не по-христиански это. Не по-божески. Совесть же потом замучает…. Умоляю! Я за это…. Всё, что угодно пообещаю! Клянусь, всё, что угодно! Помогите только…