Геннадий Прашкевич - Пять костров ромбом

Эта логика его удивила:

— А внутренний перелом, например?

— Не сталкивался, — признался я.

— Ладно, — кивнул Сейдж. — Я оставляю твои документы. Завтра утром явишься в аэропорт, сядешь в баре, в том, что в восточном секторе. Через транслятор будут объявлены имена тех, кто летит в Итаку. Если твое имя не назовут, явишься сюда и заберешь документы… И запомни! — неожиданно резко закончил он. — Из Итаки ты сможешь уехать только через тринадцать месяцев! Ни о каких других сроках не может быть и речи! А вот продлить контракт, если твоя работа нас устроит, я тебе помогу.

Пару часов я убил на покупку мелочей — белье, зубные щетки, зубочистки, шампунь. Я не хотел рисковать на мелочах, меня не устраивали итакские мелочи — в тюбик зубной пасты так легко, например, спрятать подслушивающую аппаратуру… К тому же, если за мной следили, я должен был проявлять деловую активность — я летел в Итаку, в закрытый город Итаку, и знал что это не пустой звук.

— Герб, — сказал я себе, выруливая на стоянку отеля “Даннинг”, — работа началась, отступать поздно.

Не торопясь, я вошел в холл, обменялся парой фраз с портье (В каком ресторане можно напиться без мотовства? В каких увеселительных заведениях не дерут три шкуры за девочку?), набрал на автомате несуществующей телефонный номер, выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена подшивкой газеты “Стар”, и, наконец, поднялся на второй этаж. Коридор был пуст, мягкий ковер заглушал шаги. Не доходя двух шагов до своего номера, я скользнул сквозь проход во внутренний двор отеля.

Машина оказалась на месте, Джек Берримен, не взглянув на меня, опустил шторки и мягко вывел “Дакоту” а параллельную улицу. Только здесь он протянул мне сигарету и выдохнул:

— Опоздание! Две минуты!

— Фиксировал присутствие…

Джек ухмыльнулся.

— Все обошлось. Ты бросил покупки на стол вышел из отеля, сел в свою потрепанную машину и отправился в ближайший бар. Там будешь пьянствовать часов до двенадцати потом склеишь девочку и поволочешь её в свой номер. К утру, несколько помятый, но в настроении, ты уладишь последние мелочи и отправишься в аэропорт… Этот ты — наш агент Шмидт, подменивший тебя. Он похож на тебя больше, чем ты сам, а уж манеры и голос!.. Если бы ты посидел с ним в ресторане хотя бы час, как сегодня пришлось мне, ты во многом бы изменил свои взгляды на методы Консультации. Отдай должное шефу — выдумка с подменой получилась удачной. Тебя никто не может проследить. Что же касается документов, которыми тебя снабдили, тот парень, твой двойник, его зовут Гаррис — Герб Гаррис, — он получил свою долю. У него новые документы, у него новые перспективы, у него новая жизнь. Он убрался куда-то на Запад, там, наверное, он и схлопочет себе новый срок, не сегодня, так завтра.

— А если он выведет кого-нибудь прямо на нас?

— На Консультацию?

Джек усмехнулся:

— Слишком большая страна, слишком бездарная полиция.

И подмигнул мне:

— На любом перекрестке можешь смело кричать: “Я — Гаррис! Я — Герб Гаррис, личный водитель, личный шофер главного санитарного инспектора Сейджа!”

— Пройдет? — усмехнулся и я.

— Стопроцентно.

Шеф ожидал нас в разборном кабинете, предназначенном для самых важных бесед.

Такие вещи, я имею в виду и сам кабинет, и сложившееся к нему отношение, конечно, дисциплинируют, так что усмешки и перемигивания мы с Джеком оставили за порогом.

Разборный кабинет — практически полная гарантия безопасности, однако шеф, поздоровавшись с нами, кивнул Берримену, и это был всем нам понятный кивок. Шеф, разумеется, не настаивал.

Не обращая на нас внимания, Джек все-таки обшарил весь кабинет:

— Ничего подозрительного. Мне остаться или уйти?

— Останься, — разрешил шеф и повернулся ко мне.

Коротко изложив историю с наймом, я получил топкую папку. Под ее коричневым переплетом лежали служебные записки, посвященные деловой карьере Д.С.П.Сейджа, и фотографии разных лет. Ни одной женщины! — это меня поразило. Если верить запискам, Д.С.П.Сейдж интересовался только делами санитарной инспекции комбината “СГ”, которую возглавлял в течение шестнадцати лет. Семьи у Д.С.П.Сейджа не было, увлечения не отличались разнообразием, дружеский круг не превышал необходимого нормальному человеку минимума. Отпуск предпочитал проводить в кругу сослуживцев. В извращениях не был замечен, сдержан и неболтлив.

— Не густо, — протянул я.

Шеф усмехнулся:

— Тебе этого хватит. Д.С.П.Сейдж стоит около миллиона. Он не жаден. Высокопорядочен, в старом, старомодном, пожалуй, даже смысле. У него нет врагов. Так говорят. Но враги есть у каждого человека. Именно это ты и должен будешь нам доказать.

Я кивнул.

— Мы не перегружаем тебя аппаратурой. Возьмешь пару кинокамер, они занимают ничтожно малое место Собственно, тебе и не надо их “брать”, они уже вшить в твою одежду. Мощности камер и пленок хватит и для вечерних и для ночных съемок. Снимай все — драки грязь, частные квартиры, заводские цеха. Снимай всех — курьеров, боссов, безработных, солдат, санитаров, полицию. Любая информация, способная вызвать протест общественности, будет нам на руку. Так, Джек?

Берримен коротко хохотнул, это у него всегда здорово получалось. Этот его характерный смех я впервые услыхал несколько лет назад — Берримен выступал по телевидению. Разумеется, он сидел спиной к экрану, так, чтобы никто не видел его лица, и представлял он в то время известную фирму контршпионажа “Норман Джэспен ассошиэйтес”. Шеф всегда ценил умных агентов, вот почему в самом скором времени Джек Берримен оказался в Консультации.

— Ты хорошо помнишь Итану? — отсмеявшись, спросил Джек.

— Мне было десять лет, когда отец покинул побережье, но Итаку я помню.

— Рыбу, небось, любишь и сейчас?

— В детстве только на ней и жил.

— Ну так забудь о рыбе. Счастливое детство кончилось. Икра, крабы, устрицы, рыба — ни к чему этому в Итаке не прикасайся.

Он не стал объяснять почему, а шеф, кивком подтвердив сказанное, заметил:

— Прослушай две коротких записи, Эл. Когда и где они сделаны, это не имеет значения, но, думаю, тебе полезно их услышать.

Он включил магнитофон.

“Говорите все, Сейдж, — сказал незнакомый уверенный голос. — Говорите все, что вас беспокоит. Нашу беседу никто не может подслушать.”

“Я знаю, — ответил уже знакомый мне голос Д.С.П.Сейджа. — К сожалению, ничем не могу вас порадовать. Ничем. Мы теряем рабочих”.

“А новый набор?”

“Я ограничиваю наборы. Я делаю это сознательно. Каждый новый человек — потенциальная опасность для “СГ””.