Геннадий Прашкевич - Пять костров ромбом

“А что говорит доктор Фул?”

“Ничего утешительного. Он много пьет. Его поведение тревожит санитарную инспекцию. Через руки доктора Фула проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить на выходах дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его следует рвать”.

“Вы сказали рвать, Сейдж?”

“И как можно скорее! Когда слухи о моргачах выйдут за пределы карантинных зон, разразится величайший скандал. Кто, как не я, санитарный инспектор “СГ”, ответит за случившееся в Итаке?”

“Ну, Сейдж, не стоит отчаиваться… Вы же знаете, этот новый заказ даст нам такие проценты, что мы сможем заткнуть глотку даже самим моргачам. Продолжайте следить за анализами, пугайте тех, кто это заслужил, кормите тех, кто любит поесть вволю, и все образуется”.

“Если бы так. Мне приходится, как ковер на ветру, вытряхивать каждого. Что думает мой секретарь? О чем вчера говорила любовница Габера? Зачем понадобился шоферу экспресса новый магнитофон? Отчего дворник мехмастерских стал напиваться до потери сознания? Почему в баре “Креветка” всегда пьют молча? У меня столько ушей и глаз, что с ними уже не справляется моя собственная голова. А ведь вы понимаете, не в наших интересах заводить на “СГ” еще одну умную голову”.

“Мы ценим вашу голову, Сейдж. К тому же, вы сами требовали чрезвычайных полномочий”.

“Благодаря этому вы и держите меня за глотку”.

“А как же иначе, Сейдж?”

Шеф выключил магнитофон.

— Это люди из Итаки, Эл, — пояснил он. — А вот сейчас ты услышишь наших клиентов.

Кассеты завертелись.

“Теперь, когда военный заказ передан комбинату “СГ”, мы на мели”.

“Разве заказ уже утвержден?”

“Нет, но через семнадцать дней истекает контрольный срок. Последний шанс — Консультация”.

“Диверсия?..”

“Ни в коем случае! Мы, действительно, можем напакостить “СГ”, но первая же попытка, удачная или неудачная, обратит внимание промышленной контрразведки на все те фирмы, что считались конкурентами “СГ”.

“Что же делать?”

“Но ведь вы сами упомянули о Консультации…”

“Не преувеличивайте. Это наша общая мысль”.

“Так попробуем развить ее”.

“Дискредитация методов “СГ”?”

“Эти слухи о моргачах… Под ними есть что-то реальное?”

“Несомненно. Но… Итака — закрытый город!”

“Неужели и в Консультации думают так же?”

“Нет, но они хотят восемь процентов от возможных прибылей, от тех прибылей, которые нам принесет заказ, если мы отнимем его у “СГ”.

“Чудовищная сумма!.. Но они получат ее!”

Шеф щелкнул выключателем и вопросительно уставился на меня.

— О каких моргачах идет речь? — спросил я. — Почему администрация “СГ” боится скандала, связанного с этим словом?

— В самую точку! — удовлетворенно заметил шеф. — Ты умеешь ставить вопросы, Эл… В запасе у Консультации шестнадцать дней, в запасе у тебя, Эл, дней десять. На одиннадцатый ты и должен будешь сказать нам, в чем тут загвоздка… Так что снимай все! Неприглядные истории, сомнительные сенсации, несчастные случаи. Не отвергай ничего! Чем страшней будет выглядеть Итака в твоем воспроизведении, тем лучше. Нам бы хотелось, чтобы ты обнаружил в Итаке ад. Нам бы хотелось получить информацию, которая вывернет “СГ” наизнанку, сделает Итаку центром нелепостей и трагедий. И помни, постоянно помни — у тебя всего десять дней! Но зато. Эл, эти десять дней могут обернуться восемью процентами!

— Функция санитарной инспекции?

— Итака — закрытый город. Целиком, со всеми потрохами, он принадлежит комбинату “СГ”. В нем нет добровольных дружин, в нем нет полиции, в нем нет военных — есть санитарная инспекция Д.С.П.Сейджа, следящая как за промышленными отходами, так и за порядком на улицах.

Я взглянул на шефа. Свежевыбритые его щеки покрылись румянцем, за стеклами круглых очков холодно мерцали прозрачные голубые глаза. Уж он-то был уверен, что предоставил мне достаточную информацию для работы. Чего-чего, а уверенности шефу было не занимать. Даже прожженные циники с уважением отмечали эту черту шефа. И были правы. Его имя не фигурировало в рабочих отчетах, но суть каждой акции оформлялась именно в его мозгах. Он ждал моего ответа, и не дожидаясь, когда морщины на лбу шефа поползут вверх, я сказал:

— Мне хватит десяти дней.

В аэропорт я приехал на полчаса раньше. Уверенно прошел в восточный сектор, разыскал бар, устроился за столом. Пока бармен готовил коктейль, удивившись указанным мною ингредиентам, я листал рекламную брошюру, посвященную стиральному порошку “Ата”.

— Дают порошку французское название и рекламируют с помощью таких же француженок, как мы с вами, — прогудел кто-то над моим плечом. — И все для того, чтобы покупатель чувствовал себя человеком, имеющим право выбора! Вы не против моего соседства?

— Пожалуйста, — хмыкнул я, узнав лысого химика, соавтором которого в свое время был сам Д.С.П.Сейдж, санитарный инспектор Итаки.

— Зови меня по имени — Брэд! — заявил он. — По-настоящему меня зовут Брэд Ф.К.Хоукс, так же я подписываю свои статьи, но ты меня зови — Брэд! Ведь мы летим в самое распроклятое место. Такое распроклятое, что мне хотелось бы сейчас сидеть в аэропорту Итаки и ждать рейса в эту сторону!

— Еще не поздно отказаться, — заметил я, рассматривая помятую физиономию Брэда Ф.К.Хоукса. Глаза отекли, лысина побагровела, а левая щека тоже основательно изменила цвет. Похоже, его чем-то ударили…

— Я видел тебя ночью, — продолжал Хоукс, — в ресторане Пайгроуза. Но ты был так пьян, что не узнал меня. Куда ты дел красавицу, пытавшуюся затащить в твой номер этого рыжего гавайца из оркестра? Или они ночевали у тебя оба?

— Я их забыл! — резко ответил я, и Брэд одобрительно засмеялся:

— Чем быстрее их забываешь, тем легче. Я сам убеждался в этом не раз. — Он осторожно провел ладонью по багровой щеке: — Что тебя гонит в Итаку?

Его вполне могли подсадить ко мне, но в общем на подсадного он не походил. Избитый лысый толстяк, добродушный пьяница и философ. Что-то в нем постоянно волновалось — отчаянное, безудержное, веселое. Это “что-то” и заставляло его совать нос не в свои дела, предлагать свою дружбу, хвастать прошлыми заслугами, хвататься то за сигарету, то за бокал и говорить вслух самые невероятные вещи.

— Ну? Так что тебя гонит в Итаку? — повторил он, посмеиваясь.

— Деньги, — сказал я. — Точнее, их отсутствие.

— А-а-а… — протянул он. — Желаешь влиться в производственную семью!.. Тебе, небось, вдалбливали, что все мы — члены одной единой государственной производственной семьи, и любое производство, дающее нам минимум тепла и жратвы, — наш дом? Да, обычно так и говорят — наш дом! Ив Итаке так говорят! Но все эти разговоры — чушь. Есть братья старшие, и есть братья младшие. Вот и вся разница. Даже там, где я работал — а это было очень демократичное предприятие! — на стене висел щит: “Здесь отпускают обеды только инженерам и химикам!”