Гордон Корман - Операция «Медуза»

Шасси поцеловались с бетоном, и вот уже «гольфстрим G6» помчался, сбавляя скорость, по взлетно-посадочной полосе маленького флорентийского аэропорта Перетола. За полицейским оцеплением визжали, бесновались и швыряли цветы сотни тосканских девушек.

Дверь самолета отворилась, и на трапе, к вящему ликованию толпы, появился знаменитый рэпер.

— Йо, как делишки? — приветствовал фанатов Йона Уизард.

Восторженный рев не унимался минут десять. Йона старательно делал вид, будто поражен и растроган столь бурными проявлениями чувств, хотя такой же прием ждал его везде, где бы он ни объявился.

Замелькали вспышки камер, из скопления репортеров и папарацци градом посыпались вопросы:

— Йона, правда ли, что «Гангстерские хроники» выходят теперь и в трехмерном изображении?

— Вы можете подтвердить слухи о вашем обучении на космонавта для одного из русских полетов?

— Почему вы не общаетесь с вашей матерью, Корой Уизард, скульптором?

— Йона, каковы причины вашего визита во Флоренцию?

— А с каких пор на это нужны особые причины? — легкомысленно отозвался Йона. — Флоренция — это круто! Я приехал потрепаться с корешами да приобщиться к культурке.

Стоя в последних рядах, Эми с Дэном не обращали ни малейшего внимания на своего знаменитого родственника и его обычный треп. Глаза их были устремлены на группу сопровождения Йоны, выгружающую из трюма самолета багаж звезды. А более конкретно — на одного члена этой группы, мускулистого молодого человека, взявшего на себя попечение о громоздкой коробке, надежно обернутой и упакованной.

Пока визжащая от восторга толпа текла вслед за Йоной к терминалу, Эми с Дэном подобрались к крепышу из свиты знаменитости.

— Достал? — прошипел Дэн.

Молодой человек обернулся и приподнял козырек бейсболки с надписью «Турне Уиза 2010». Под бейсболкой сияло улыбкой лицо Гамильтона Холта.

— Привет, ребята. Как дела?

— А как они могут быть-то? — устало спросила Эми.

Гамильтон посерьезнел.

— О Рейган есть новости?

— Нам фотографию прислали, — уведомила его Эми. — Выглядят они все неплохо, но, сам понимаешь, в изрядном шоке.

— Давай проверим товар! — Дэну не терпелось перейти к делу.

— Не здесь! — осадил его Гамильтон. — В аэропорту есть отдельный зал для важных персон, Йона нас ждет там.

— Смотрите!

Йона снял пузырчатую упаковку и поднял картину, представляя ее на обозрение юным родственникам.

Дэн отшатнулся. Впечатление было настолько же сильным, как день назад в Уффици.

— Великолепно! Такая же гадость, как подлинник!

Эми кивнула.

— А быстро-то как! Мы же тебе только вчера позвонили.

Йона пожал плечами.

— Даже Янусам иной раз приходится искать путь полегче. На что только ни способны в наши дни цифровые технологии! Разбиваешь изображение на квадратики и воспроизводишь по одному. Остальные копии — тоже как две капли воды.

— Скажи лучше — как два борова, — поправил Гамильтон.

— Змеи ее не украшают. — Дэн критически осмотрел изображение. — Ни дать ни взять толстые макаронины, да еще живые. Ой, смотрите, а эта вон кусает свою соседку. Сударыня, если вы думаете о карьере модели, лучше забудьте!

Рэпер поцокал языком.

— Вы, ребятки, просто не понимаете силы зрительного образа. Уиз тоже таким был — до «Гангстерских хроник». Зато как поваришься в киноиндустрии, быстро просекаешь основной принцип: одна картинка стоит тысячи слов.

Гамильтон закатил глаза.

— Опять началось!

Йона взял одну из лже-«Медуз».

— Взгляните только на эту страшилу. Это ж ужас в концентрированном виде, сжатый в единый душераздирающий миг. Янусы всегда уважали Караваджо. В свое время даже хотели женить его в семью — кажется, на тетушке Рембрандта. Но он отказался.

— Если она ему позировала для этой картины, я его понимаю, — не удержался Дэн.

— Не в том дело, — возразил Йона. — В записях Янусов говорится, что Караваджо входил в какую-то организацию покрупнее Кэхиллов. Не забывайте, тогда семья только начала идти в гору, после Гидеона прошло всего несколько поколений. Но, думаю, главная причина любви художников к «Медузе» связана с да Винчи.

— Леонардо да Винчи? — потрясенно спросила Эми.

— Говорят, заказчик принес да Винчи щит на разрисовку, и художник изобразил на нем лицо Медузы-Горгоны. Ну, чтобы враги обращались в камень. — Йона сверкнул знаменитой на весь мир улыбкой. — Щит Леонардо да Винчи никто не видел, но говорят, Караваджо взял его за образец своей «Медузы».

Гамильтон нахмурился.

— А вообще этих «Медуз» сколько?

— Нас интересует всего одна, — решительно заявила Эми. — Та, которую надо украсть из Уффици.

Дэн вытащил из кармана листок бумаги, развернул и показал Йоне и Гамильтону.

— Вот что нам еще понадобится.

1 комбинезон

1 раздвижная лестница (тридцать футов)

1 стеклорез

1 папка для рисунков (большая)

1 водяной пистолет

1 бутылка чернил

1 переносной батут (складывающийся)

1 велосипед с корзиной

4 коробки с пиццей

Йона присвистнул.

— Надеюсь, вы разработали какую-то дьявольски хитрую стратегию. Потому что пока мне ничего не понятно.

Эми одарила его улыбкой.

— Придет время — поймешь.

Следующее утро выдалось холодным и ясным. Центральные улицы Флоренции затопила толпа спешащих на работу горожан. Туристы, вставшие пораньше, чтобы осмотреть побольше достопримечательностей, шагали заметно медленнее.

Галерея Уффици открывалась в четверть девятого. Сейчас знаменитое здание пустовало, если не считать одинокого рабочего в комбинезоне. Примостившись на самом верху стремянки, он мыл окно. Табличка у подножия лестницы гласила на нескольких языках: «Осторожно!». Случайный наблюдатель не заметил бы, что интерес мойщика сосредоточен на одном-единственном окне — третий этаж, зал Караваджо, экспонат номер сорок три.

Гамильтон Холт вглядывался через стекло в полутемное помещение. Разглядеть висящую на противоположной стене «Медузу» оказалось совсем нетрудно. Боже храни Америку, в реальности картина была еще ужаснее, чем репродукции Йоны! И понадобилась же кому-то такая страхотень! У Гамильтона это просто в голове не укладывалось. Впрочем, Холты никогда не отличались любовью к живописи. Бои без правил и поднятие тяжестей — вот это по ним.

Он покосился на приделанные к стенам камеры видеонаблюдения. К счастью, те были направлены на картины, а не на окна.

Вытащив из кармана стеклорез, он прижал его к нижней части окна. Острие глубоко вошло в толстое стекло.

В зале Караваджо появился человек в форме. Охранник! Гамильтон в панике спрятал стеклорез в рукав и с новым усердием принялся натирать окно. Взор охранника скользнул по выставленным внутри шедеврам и остановился на висящем за окном мойщике.