Евгений Филенко - Энигмастер Мария Тимофеева

– И что же, сидеть сложа руки? – засмеялся Антон.

– Может быть, – серьезно сказала Маша. – Ведь пока не происходит ничего настораживающего. Значит, есть время подумать, вы не находите?

– Грррм, – сказал подошедший Сыч. – Дискуссии отставить. Я дал вам время не на то, чтобы вы сбивали с толку моих парней.

– Мы просто не знаем, с чем имеем дело, – промолвила Маша. – И вы не знаете. А ваши парни об этом вообще не думают. По-вашему, это хорошо?

– Есть такое понятие – дисциплина, – веско объявил Сыч.

– Это ужасно, – сказала Маша. – Думать нужно всем и всегда. И никакая дисциплина тогда не понадобится.

– Демагогия, – фыркнул Сыч. – А вот я слов на ветер не бросаю. У вас осталось сорок две минуты.

– Как вы щедры, – сказала Маша язвительно и отошла.

Тем более что уже прибыли долгожданные Стася Чехова и Тёма Леденцов, которого иначе как Леденцом никто и никогда не называл. Даже актуальная любимая девушка. Он и был похож на янтарную карамельку на палочке – такой же тощий, длинный и ярко-рыжий. Черный свитер и джинсы болтались на нем, как на мачте. Стася же, невысокая и сдобная, сразу пробуждала ассоциации с аппетитной плюшкой. Уж на ней-то ничто и никогда не болталось.

– А нам покушать дадут? – деловито спросила Стася. – Я дома не успела.

– Тебе нельзя, – сказал Тёма, известный своей бестактностью.

– Это почему?!

– Ты со вчерашнего дня на диете.

– Могу же я сделать в своей диете перерыв на завтрак!

Леденец не нашелся что возразить. Тем более что он увидел Машу, и это зрелище поразило его до глубины души.

– Ты зачем так? – спросил он.

– Я плохо спала, – механически продекламировала Маша. – Я не в форме. Прими как данность.

– Как скажешь, – промолвил Леденец. – И все же…

– Полагаю, вы уже в теме, – сказал Пармезан сердито. – Так что – за дело, у нас времени почти не осталось.

– Сколько? – быстро спросила Стася.

– Минут сорок.

– А что потом?

– А потом ингрессоры начнут ингрессию.

– Будут штурмовать? – живо осведомился Леденец. – Это интересно!

– Мы можем их задержать? – нахмурилась Стася.

– Можем, – сказал Пармезан. – Но…

– Но не станем, – вмешалась Маша.

Все посмотрели на нее с интересом.

– Ты что-то знаешь? – наконец спросил Леденец.

– Нет, – сказала Маша. – Честно нет. Но у меня предчувствие.

– А-а… – протянул Леденец. Маша относилась к числу немногих людей, над которыми он опасался трунить.

– Вон тот парень в скафандре попытается войти в здание через парадное крыльцо, – продолжала Маша. – Ему это не удастся. Зато мы получим полезную информацию о поведении фактора контаминации. Или…

– Что «или»? – спросила Стася с любопытством.

– Или ему это удастся. Он выведет Аметистова наружу, Сыч того отругает и настыдит, после чего местность будет подвергнута деконтаминации, а мы поедем по домам.

– Так и не узнав, что тут стряслось? – нахмурился Пармезан.

– Ну… быть может, Аметистов найдет время разъяснить, что он натворил.

– Если будет в состоянии, – негромко сказала Стася.

– Да, – согласилась Маша. – Если он вспомнит и если будет в состоянии.

– Ладушки, – сказал Леденец. – Маруся, сразу предупреждаю: я не понимаю, зачем я здесь. Вот если бы у этого вашего Аметистова сломалась какая-нибудь сложная бытовая техника, я бы починил.

– А у меня слишком мало информации, чтобы я генерировала гипотезы, – добавила Стася.

– Потерпи, – сказала Маша. – Скоро информации будет навалом.

– Что мне искать, Машечкин? – спросила Стася.

– Все интересное, что связано с последним местом работы Аметистова. И все, что только возможно, о нем самом и его домике.

– Вот оно как! – встрепенулся Леденец. – Ты предполагаешь, что он сам притащил заразу в дом из другого мира?

– Я совершенно в этом уверена.

– А кем он работает? – осведомилась Стася.

– Не знаю. Я встречалась с ним несколько раз, но так и не поняла. А спросить в лоб как-то не было случая.

– Он экзотопограф, – сказал Пармезан, искренне обрадовавшись шансу напомнить о себе.

– Тогда все понятно, – важно произнес Леденец.

– Что тебе понятно? – нахмурилась Стася.

– Это тебе должно быть понятно, где искать. А мне понятно, что мы имеем дело с инопланетной заразой, которая пока что ведет себя на диво спокойно, – оглядевшись, Леденец прибавил: – Но если она станет борзеть, я смогу собрать из подручных материалов огнемет.

– Эй, эй, – запротестовал юноша-пилот. – Мне не нравится, как вы коситесь на мой гравикс!

– Насчет спокойного поведения, – сказала Маша. – Я тоже обратила внимание. Контаминация ограничена довольно узким периметром. Не распространяется вширь, как это бывает в подобных случаях.

– А если вглубь? – спросил Пармезан.

– Это было бы очень неприятно, – промолвила Стася. – Так она легко сможет выйти за границы изолирующего поля.

– И еще кое-что мне показалось странным, – сказала Маша. – Я это приметила, а потом меня отвлекли разные супермены.

– Вспоминай, – распорядился Леденец. – Ты редко обращаешь внимание на пустяки.

– Я пытаюсь, – сказала Маша виновато. – Но у меня мозги сегодня плохо работают.

– Кофе? – предупредительно спросил Пармезан.

– Да, и с блинчиками, – сказала Стася. – С вареньем.

– А мне без сахара, – подхватил Леденец, который, вопреки своему прозвищу, сладкое не жаловал. – И бутерброд из черного хлеба с овечьим сыром.

– Маша, – сказал Пармезан. – Ты ведь тоже не завтракала.

– Завтракала, – возразила Маша. – Я – хрустальная ваза, в которую налито полтора литра кофе и полкило снотворного.

Стася, которая все это время с любопытством рассматривала ингрессоров, сказала:

– Какие мальчики! Какие волевые, мужественные лица! Особенно у командира. Как его зовут, кстати?

– Сыч, – ответил Пармезан и удалился.

– Какое необычное имя! – восхитилась Стася.

– Чем тебе мое не нравится? – ревниво спросил Леденец. – И чем тебе не по вкусу мое лицо? Тоже довольно-таки волевое.

Стася посмотрела на него с иронией и отвернулась к своему портативному, но чрезвычайно мощному мемографу, который использовала для поиска разнообразных полезных сведений в мировых информационных потоках.

– Сыч… – повторила Маша задумчиво. – Птичка ночная. Я вспомнила, что мне показалось странным.

– Что? – спросили все хором.

– Птицы.

– Какие птицы? – не понял Леденец.

– Ну, не знаю. Какие птицы могут обитать в этой полосе России? Вороны… галки… синицы…

– И что с ними не так?

– С ними все хорошо. Они есть.

– Марусь, ты можешь изъясняться понятнее? – спросила Стася недовольно.

– Не могу. У меня прогрессирующая афазия. А то и амнестическая.

– Хорошо, объясни как сумеешь. Или нарисуй, – добавил бестактный Леденец.