Сергей Костев - Солнечная система

— Марк, почему на вашем корабле всем заправляют военные? — спросил Джаггер.

— Во-первых, не всем. Во-вторых, у нас так сложилось исторически, что основным работником в космосе являются наши воздушно-космические силы. Помимо этого, в космосе требуется жёсткая военная дисциплина. Поэтому главные это военные. Только это не означает, что здесь нет места гражданским. Сами видите, что здесь много штатских. Примерно половина экипажа крейсера это гражданские.

— Может быть. Всё равно получается, что это военный корабль.

— Ну и что?

— Наводит на мысли о том, что вы его можете использовать и военных целях.

— Майкл, цели создания крейсера всем известны. Кроме того, как вы думаете, если бы мы задумывали использование крейсера в военных целях, то пригласили бы вас сюда?

— Нет, я просто так, не знаю, что на меня нашло. — Джаггер несколько смутился.

— Как вам ваши каюты. Есть ли какие-либо претензии или пожелания?

Американцы переглянулись.

— Вроде бы нет. — Ричардс даже пожал плечами.

— У меня вопрос. — Уоттс приподнял руку.

— Слушаю, Чарли.

— Здесь за нами постоянно наблюдают. Хотелось бы иметь некое личное пространство.

— Наблюдение на корабле естественно есть. Было бы странно его отсутствие. Однако в жилых каютах никакого наблюдения нет. У нас не принято следить за своими сотрудниками в моменты отдыха. Почему вдруг Вас заинтересовал этот вопрос?

— Нам в Америке хорошо известно, что в Вашей стране осуществлён тотальный контроль над своим населением. Если ваш народ это устраивает, то нам бы хотелось иметь больше свободы.

— По поводу тотального контроля, Вы у себя дома посмотрите. Вы и шага не можете ступить без отслеживания ваших перемещений. Любой коммуникатор автоматически передаёт ваше местоположение. Поэтому свои лекции о так называемой свободе оставьте до момента возвращения в США. Здесь территория России. У нас свои правила, во многом более либеральные, чем у вас. Никакой тотальной слежки нет. Здесь не прогулочная яхта. Всё сделано с учётом непредвиденных ситуаций. В ваших личных каютах за вами никто не наблюдает. Ещё есть вопросы?

— Нет, нет. Не кипятитесь, Марк. Чарли ещё совсем юный максималист. Чарли, ты тоже успокойся. Мы приехали сюда работать, а не спорить о демократии. Давай кончай эти разговоры. — Ричардс примирительно поднял руки.

— О'кей. Простите, мистер Белов, я просто погорячился.

— Проехали. Если больше вопросов нет, то тогда до завтра.

— До завтра.

Марк оставил «Роллингов» и направился прямиком к Чёрному.

Подполковник уже ждал Марка.

— Приветствую, Марк Александрович. Как прошла встреча «в верхах»?

— Слушай, Сергей Евгеньевич, этот Уоттс либо придурок, либо…

— Вот именно, либо…что? Если представить, что он направлен сюда для совершения каких-либо диверсионных действий, то он ведёт себя совершенно неадекватно. По идее он должен быть незаметен, не выделяться своим поведением. Уоттс же делает ровно наоборот. На Земле не стал со всеми отрываться в последний вечер. Вопросов о корабле только он не задавал. Теперь вдруг озаботился правами и свободами.

— Ты прав. Я тоже пока не могу понять его поведения. Если он диверсант, то просто по-глупому подставляется.

— Может это отвлекающий манёвр. Мы сконцентрируемся на нём, а сами пропустим настоящего диверсанта?

— Нет, этот вариант уже рассматривали и отбросили. Здесь не может быть так много диверсантов, чтобы один играл роль просто ради отвлечения внимания.

— Тогда как объяснить его поведение?

— Пока не знаю?

— Ладно, не бери в голову. Понаблюдаем. Даже если это вариант отвлечения нашего внимания, ничего не выйдет. Всё равно они все четверо под наблюдением.

— Добро. С этим понятно. Как тебе остальные?

— Знаешь Марк Александрович, двигателисты парни грамотные. Действительно хотят докопаться до всего. Не удивлюсь, что они после своего возвращения возглавят какую-нибудь контору по проектированию и изготовлению американских атомных двигателей. Очень головастые ребята. Мы им, конечно, всего не показываем, но они и сами до всего дойдут. Тем более видя уже работающий агрегат.

— Понятно. Это нам не навредит?

— Побойся бога. Естественно нет. Наш крейсер хоть и первый в своём роде, но над его усовершенствованием уже работают. Над двигателями тоже. Поэтому пока американцы будут пытаться повторить эти движки, что тоже ещё не известно когда получится, наши уже поставят другие.

— Ясно. Что другие?

— По Уоттсу мы уже решили, а вот с Джаггером пока не всё ясно.

— Что не так?

— Пока точно не могу сказать. Вроде бы нормальный парень. Работает грамотно, но без азарта. Не видно, чтобы ему это было интересно. Просто странно, почему американцы такого послали. По идее должны были направить таких как двигателисты. У них же сейчас задача, как можно больше выяснить про наш корабль. Чтобы остаться на ведущих ролях они должны построить что-то подобное. Однако посылают спеца, которому не очень это и интересно.

— То есть ты хочешь сказать, что Джаггер прибыл сюда не затем, чтобы учиться. Думаешь, он не тот за кого себя выдаёт?

— Погоди. Такие поспешные выводы делать не надо. Тебе никто не говорил, что ты постоянно торопишься?

— Говорили. Есть такой грешок у меня. Стараюсь с ним бороться, но не всегда получается.

— Ничего, если борешься, то получится. Вернёмся к Джаггеру. Я пока не склонен считать его засланным казачком. Пока, я повторяю. Его поведение вполне может определяться тем, что он не видит здесь ничего принципиально нового в своей области. Если двигателистов наши установки заинтересовали, поскольку у американцев ничего подобного нет, то Джаггер может и не увидел ничего принципиально отличающегося от того, что есть в США. Этим и объясняется его некоторая апатия.

— Ну что же, вполне может быть.

— Конечно, пока рано ещё делать какие-либо выводы. Будем наблюдать дальше. Короче, поживём, увидим.

— Наверно ты прав. Надо дальше продолжать работать.

— Тогда до завтра.

— До завтра.

Марк отправился в свою каюту. Там он включил монитор и набрал номер Лизы. Через некоторое время она откликнулась.

— Привет, как дела на Луне.

— Здравствуй, Марк. На Луне прикольно. До сих пор не могу привыкнуть к местной силе тяжести. Такие прыжки получаются. Я как ребёнок прыгаю. Местные на меня наверно как на придурка смотрят.

— Ты особо-то не увлекайся. Всё-таки можно и неудачно прыгнуть.

— Я знаю, поэтому и стараюсь себя сдерживать, но не всегда получается. Грех не попользоваться такой силой тяжести, пока не привыкла. Народ, который здесь уже давно, привык, и ходят как на Земле. Я тоже, говорят, скоро привыкну.

— Ясно. Остальное как?