Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи

Стараясь отвлечься от мыслей об Элит, Бьярни пытался обсудить с Сенлойхом завтрашнюю битву, но оказалось, что обсуждать нечего. У уладов не было в обычае заранее обдумывать сражения, составлять какой-то общий замысел и тем более его придерживаться. Способ побеждать у них был один – отвага, сила и доблесть. Каждый бился с врагом как мог и умел, и победа доставалась тому войску, в котором насчитывалось больше сильных и доблестных воинов. Киан и его брат Катайре, тоже из фениев, произносили об этом целые речи, которые прочие их собратья встречали одобрительными криками.

– Но разве можно так легкомысленно относиться к такому важному делу! – восклицал изумленный и встревоженный Бьярни. – Ведь решается судьба вашей страны! Мы должны сделать все, чтобы победить, а для этого одной доблести мало, надо еще подумать головой!

– Пусть трусы думают, как им спасать свои дрянные шкуры! – надменно и насмешливо отозвался Катайре.

Ему было всего-то лет восемнадцать, борода у него едва начала расти, что в сочетании с длинными, плохо расчесанными волосами придавало ему вид не столько грозный, сколько дикий и нелепый.

– Но вы не поняли! – Бьярни было не привыкать к оскорблениям, и он не обратил внимания на упрек в трусости. У него появились другие заботы: ведь завтра он мог лишиться того самого королевства, которое было ему обещано! – Я говорю не о том, чтобы спасать свою шкуру, а о том, чтобы выиграть битву и спасти страну от завоевания! Это не одно и то же.

– Главная цель благородного человека – покрыть себя славой, кроваво-алой и вечной! – ответил ему Сенлойх с таким снисходительным видом, будто объяснял вещи, известные каждому младенцу.

– Но не затем же вы идете в битву, чтобы погибнуть!

– Конечно, за этим! – был ответ, сопровождаемый десятками изумленных взглядов. – За чем же еще! Величайшая честь – погибнуть от копья боевого искусства, геройства и силы. Каждый муж доблести идет в сражение, дабы погибнуть, покрыв себя славой, и обрести блаженство на островах Вечной Юности!

– Вечной Юности! А как же земля Клионн? Она вам не нужна? Кто защитит ее, если вы все доблестно погибнете? Брикрен угонит ваш скот, возьмет в плен ваших женщин, его люди станут хозяевами в ваших домах, а ваши дети, если уцелеют, сделаются навсегда их рабами! Разве вы хотите, чтобы возле этого очага сидели сыновья Брикрена, а ваша сестра стала его рабыней? Это все не прибавит вам чести! Лично я на вашем месте не смог бы наслаждаться жизнью на Островах Блаженства, зная, что оставил дома такое безобразие! – горько добавил Бьярни, уже подозревая, что никто здесь его не поймет.

Но его понял тот, о ком он в это время совсем не думал.

– Я вижу, что пришедший из-за моря лохланнец лучше понимает меня, чем мои собственные сыновья и внуки! – вдруг сказал риг Миад. – Я уже стар, и если я пойду в битву, то смогу только погибнуть, но безо всякой пользы. Может, иные и были бы рады, – он коротко глянул в сторону Махдада, – но я-то должен думать о земле Клионн, а не о себе. Поэтому я готов отложить пока переход на Острова Блаженства, пожертвовать собственным удовольствием ради того, чтобы немного помочь своей земле не стать жертвой врага. И я рад, что у меня нашелся в этом хоть один помощник. А что ты мог бы предложить, Бьярни?

– Я мог бы предложить вот что, – обрадованный поддержкой, быстро заговорил тот. – У меня сорок хорошо обученных воинов, у всех имеются шлемы, щиты и хорошее оружие. Мы могли бы встать в середине общего строя и образовать «стену щитов», чтобы не дать врагу прорвать наш строй и разрезать войско на части. Но можно сделать и по-другому. Например, я с моими людьми останусь в засаде, если в той местности есть подходящее укрытие – холм, или впадина, или роща. Ваше войско сперва позволит Брикрену потеснить себя и прогнется назад, даже бросится в притворное бегство, чтобы они стали вас преследовать. А тут я с моим людьми ударю им в спину, а ваши люди прекратят отступать, повернутся к ним, и мы зажмем их в кольцо. И тогда им конец. Улады сильны в поединках, но если мы выстроим стену щитов и не дадим им пространства для боя, их искусство станет бесполезным и вы легко их одолеете.

– Мудры твои мысли, юноша, мудры не по годам! – риг Миад удивился.

Кари Треска и Ивар хёльд тоже кивали с довольным видом, одобряя этот замысел, но на лицах уладов отражалось неудовольствие и презрение. Еще пока Бьярни говорил, в их рядах возник недовольный ропот, а теперь они возмутились в полный голос.

– Никогда еще ни один из фениев не бежал от врага! – заявил Баот, младший сын Миада. – И ни один не побежит, пока жива фианна!

– Но я же говорю о притворном бегстве! – втолковывал им Бьярни.

– Лукавить на поле битвы – низко и недостойно! – поддержал дядю Аэдан, брат Киана. – Доблесть, а не хитрость – вот оружие достойного мужа!

– Это подло и низко – прятаться от врага за холмом! Мы привыкли встречать неприятеля грудью, только так и должны поступать истинные воины!

– Вы, лохланнцы, всегда были трусами!

Бьярни был так раздосадован их упрямством, что даже не обратил внимания на оскорбления. Какая разница, что эти болваны думают о нем, если уже завтра они, весьма вероятно, потеряют свою страну, а он потеряет все то, что только мог бы здесь приобрести! Ведь если завтра риг Брикрен перебьет весь этот род, уже некому будет подтвердить королевское происхождение Бьярни и он окажется перед семейкой из Коровьей Лужайки полным дураком!

Но что тут прикажешь делать? Сколько ни объясняй им, что все это для их же пользы, они не поймут! Показать свою доблесть для них гораздо важнее, чем выиграть битву, поэтому нечего и думать склонить их на полезные уловки. Этим бородатым детям нужна не победа, а слава, пусть и посмертная.

Элит все это время молчала, но внимательно наблюдала за мужчинами. Бьярни почему-то казалось, что она сочувствует ему, и это давало сил не сдаваться и стойко переносить всеобщее презрение.

Однако риг Миад поддерживал Бьярни, а с его мнением даже фении должны были считаться. Они не желали подчиняться чужаку, но и не могли отказать ему в праве участвовать в битве.

– Хорошо! – сказал наконец Бьярни. – Будем каждый сражаться по обычаям своей родины. У нас притворное бегство не считается позором, и я готов взять его на себя. Поставьте нас в середину, и мы прогнемся, даже пустимся бежать, чтобы люди Брикрена устремились за нами, а ваши воины с боков сожмут их. Мы же в это время повернемся, и они окажутся в мешке.

– Видно, этим лохланнцам не привыкать разыгрывать трусов! – снова поддел его Катайре.

– Я не боюсь даже того, что меня посчитают трусом! – ответил Бьярни, так же гордо встав перед ним и подбоченясь. – А вот ты, похоже, боишься! Так кто из нас скорее может утверждать, что не боится ничего ?