Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи

А может, тролли с ним? Не прекращая целовать его, Элит уже запустила руки ему под рубаху, ласкала его, опускаясь все ниже, и Бьярни уже готов был стонать от мощного, жадного влечения. Вот она оторвалась от его лица, горячие губы прижались к его животу, и он не сдержал глухой стон, даже не думая, что их могут услышать. Всепобеждающий поток желания гнал прочь мысли и сомнения, не оставляя места в мире ничему иному. Пусть, пусть… пусть это случится, а там… Все неважно…

Богиня острова все же пришла к нему за обещанной любовью, и теперь она приняла самое прекрасное обличье, которое Бьярни только мог представить.

Но если его тайна все же выйдет на свет, какое горе, какой ужас она принесет Элит! Эта дева, вышедшая из сказаний и самых жарких мужских снов, покончит с собой от отчаяния и перед смертью проклянет его, того, кто знал, но не предупредил, не предотвратил преступления и позора!

И только эта мысль, пробившись через жаркий страстный туман, помогла Бьярни взять себя в руки. Он не мог отплатить такой неблагодарностью этой деве, которая готова была без малейшей просьбы с его стороны осуществить все его мечты – как честолюбивые, так и те, которым он предавался только одинокими бессонными ночами здорового неженатого парня.

Губы Элит уже почти добрались до той черты, за которой способность рассуждать его покинет. С отчаянным усилием Бьярни рывком поднялся, сел на лежанке, схватил в ладони голову Элит и заставил ее выпрямиться.

– Подожди! – хрипло взмолился он. – Не надо! Послушай…

– Что тебе не по нраву, о мой возлюбленный? – шепнула она, чуть задыхаясь, но по голосу было слышно, что девушка улыбается. – Только не говори мне, что ты оставил дома жену или возлюбленную или что моя красота не тронула твоего сердца.

– Я никого не оставил… И ты… прекраснее… чем отражение водяного гиацинта в хрустальном источнике… – Именно это сравнение уже приходило Бьярни в голову, когда он думал о ней, поэтому сейчас он нашел, что сказать, ничуть не кривя душой. – Но нельзя… Не годится… То, что драгоценнее всего на свете… драгоценный дар, ради которого герои совершают подвиги, проходят по лезвию меча и не боятся проникать в Страну Теней… Я не могу принять… Тайком, будто вор, пробравшийся в чужой дом, пока спят хозяева…

– Надо мной нет хозяина! – с уверенной, даже немного задорной гордостью ответила Элит. – Я сама распоряжаюсь собой и сама решаю, кому мне отдать мою любовь, а вместе с ней – и благословение богов и судьбы, и право на власть над землей Клионн! Многие герои, блистающие в битве подобно молниям в туче, отдали бы все за право владеть мной – ибо я, Элит Элга, и есть Красный Напиток Власти, кровь земли Клионн! Неужели ты откажешься от этой чести?

В ее голосе не было обиды или гнева, а скорее веселое изумление, насмешка и недоверие, что вообще хоть кто-то способен на подобное.

– Видят боги, никакую судьбу я не нашел бы предпочтительнее и никакую честь – выше! – Бьярни уже почти овладел собой и заговорил увереннее. – Но и у меня есть своя гордость. Ты предлагаешь мне драгоценнейший дар, но я не хочу все, чего только может пожелать смертный, получить в подарок. Моя честь требует, чтобы я заслужил этот дар, чтобы он стал наградой за совершенное, чтобы моя собственная доблесть, а не твое милостивое расположение, послужила причиной моего счастья. Я не хочу обидеть тебя, и боги видят правду в моем сердце. Но я из земли Лохланн, а мужчины Морского Пути видят свою гордость в том, чтобы своими трудами заслужить то, чем потом будут гордиться.

Это была правда. Но это был и удобный предлог придержать пока свою тайну при себе, не дать ее вырвать при первой же попытке.

– Да, я знала, что мужи Лохланна горды, хоть и не так, как наши герои! – насмешливо сказала Элит. – Что ж, гордость и доблесть – не худшие качества для мужчины, откуда бы он ни был родом. Нет доступа к сладкой равнине любви тому, кто не отмечен подвигами, – я вижу подвиги на твоем челе, и вскоре их увидят все. А пока прощай.

И она исчезла. Бьярни по-прежнему ничего не видел и едва ли расслышал звук шагов по тростнику, но никого с ним рядом более не было, он остался один.

Он снова лег, неверными руками оправляя рубаху. Мозг кипел, в теле еще бродило томительное возбуждение, но он не сомневался, что поступил правильно. И против воли отчаянно жалел об этом. Сегодня у него была возможность, которой никогда больше не будет. Завтра его могут убить. Завтра он может опозориться, и тогда Элит даже не взглянет в его сторону. А если, как ему подсказывала нерушимая внутренняя уверенность, он останется невредим и прибавит себе чести, то сможет без стыда признаться Миаду и прочим в своем происхождении – он получит тогда многое, но Элит Элга, прекрасная юная женщина и воплощение священного Напитка Власти, больше никогда не придет к нему, своему двоюродному брату, чтобы подарить то блаженство, которое лучше всех на свете почестей и тронов.

Наутро войско рига Миада выступило к побережью, где высадился Брикрен. Ночное происшествие уже казалось Бьярни сном, тем более что Элит утром поприветствовала его как ни в чем не бывало, и ни малейшего следа смущения или обиды за отвергнутый драгоценный дар не отражалось в ее умных, насмешливых серых глазах. Но обстановка не позволяла много думать о любви и прочих тайнах ночи. Всюду блестели щиты, утреннее солнце играло на драгоценных накладках оружия и поясов, на золотых ожерельях и браслетах воинов. Яркие цветные одежды на зеленой траве, под ясным голубым небом, в лучах утреннего солнца делали все зрелище праздничным, радующим глаз и душу, и можно было подумать, что тут готовится не сражение, а праздник с играми, состязаниями и пирами. Везде вились знамена и флажки с родовыми знаками, раздавалась музыка арф и длинных бронзовых труб. Даже Бьярни повеселел, захваченный общим воодушевлением. Улады не боялись ни битвы, ни смерти – ведь их ждали Острова Блаженства, Острова Вечной Юности, где нет иного народа, кроме прекрасных девушек и чарующих женщин. Таких, как Элит… Вот так – ясным солнечным днем, под сияющим голубым небом, разодетые в лучшие цветные одежды, с музыкой и ликующим смехом уладские герои пойдут по зеленой траве туда, где этот праздник станет вечным… И Бьярни невольно позавидовал им – тем, которые умели самозабвенно радоваться жизни и без боязни, с радостью уходить в смерть.

Элит вышла вместе с войском, сопровождаемая двумя десятками менее знатных дев. Все они были наряжены и убраны тоже как на пир, но Элит оставалась самой красивой и была наиболее заметна, как золотое кольцо среди бронзовых. Она стояла на вершине холма, куда падали первые лучи встающего солнца, ее волосы горели золотом, вся фигура была окружена сияющим ореолом, и казалось, она рождена из этого луча.