Александр Бруссуев - Не от мира сего-4

Вася мечом расковырял возле самой печной трубы лаз и вытолкнул себя, зависнув на несколько мгновений на стропилах, как облезьян, на оперативный простор. Труба была под самым коньком, так что вид открылся сразу во всех директориях.

Дыму добавилось, треск пламени тоже усилился. Но не настолько, чтобы не услышать голоса со двора. Как он и ожидал, доминирующими двумя были женские, прочие, мужские, только отвечали односложными словами: "слушаюсь" и "будет исполнено".

"Не обманули покойнички", - сказал про себя Казимирович. - "Действительно суки задействованы". Как известно, самые злобные люди - это женщины, лишенные врожденного чувства сострадания. Они или таковыми рождаются, или такими становятся, преимущественно на какой-нибудь государевой службе, отравившись вседозволенностью. Женщина у власти - явление редкое, но вот гуляла молва, что у князя Вовы имеются парочка, утратившая свое природное душевное естество. Для особых, так сказать, поручений. Суки.

С Василием, выходит, случай тоже особый. Вот поэтому и никто из соседей не прибежал на пожар, ни одна собака или корова не прокричала тревогу. Обо всем позаботились дамочки.

Казимирович, сливаясь с коньком, прополз до торца дома, туда, где пустой ныне хлев. Здесь горело сильнее, и языки пламени то и дело выплескивались к начинающему сереть небу, словно язык гадюки. Вася скатился вниз, уповая на удачу, и сквозь дым и огонь обвалился вниз. Он почувствовал, как затрещали опаленные волосы на голове, но не почувствовал, как упал на землю.

Упал, вероятно, удачно, потому что ничего больше себе не сломал, и пополз прочь от жара и копоти. Где-то в городе забили к заутренней колокола. В их перезвоне не было ничего тревожного, значит, пожар на самом деле ничему больше не угрожал. У Васи пузырями пошла кожа на спине, местами изодранная одежда воспламенилась, но он упорно двигался по запекшейся глине к своему сараю.

Только укрывшись за его стеной, он, наконец, вздохнул полной грудью и тут же сморщился от боли: горло оказалось обожжено, а принятый внутрь дым стал грызть легкие, как голодный пес. Может быть, Василий временами терял сознание, потому что он не помнил, как оказался на пятьдесят шагов ближе к лесу, чем был за сараем. Лес манил его одиночеством, в нем можно было умереть, не чувствуя близкого присутствия людей. И к Маришке он становился в лесу ближе.

Рыцаря настигли, когда застывшие в утренней хмари деревья были все так же далеко.

Одна из сук оценила ситуацию после того, как из полностью охваченного огнем дома не вышли ни четверо ее людей, ни сам хозяин дома. Была вероятность, что они все погибли после схватки между собой. Но она также равнялась возможности, что кто-то уцелел. Русы бы не стали скрытничать, вот их противник - как раз наоборот.

Когда прогорела крыша и обвалились стропила, она отправила людей на поиски, указав направление, где следует искать в первую очередь. Обуглившийся и дымящийся сарай вряд ли мог быть убежищем, поэтому русы отправились к лесу.

Обе суки с нескрываемой брезгливостью смотрели на обгорелого, всего в запекшейся крови, человека, упорно продолжавшего ползти прочь от пожарища.

- Вот тебе крещение огнем, Васенька Игнатьевич, - сказала довольная собой дамочка - та, что точно указала вероятность нахождения рыцаря. - Куда ж ты так торопишься?

Василий осознал, что враги все же добрались до него.

- Заначка, - прошелестел он, еле шевеля треснутыми губами. - Серебро.

Он продолжал лежать на животе, подобрав под себя руки.

- Он что-то сказал, - заметила другая дамочка. - Про серебро вроде бы.

- Что, Васенька, голос потерял? - усмехнулась первая. - Говори громче, здесь все свои.

Казимирович с трудом постарался поднять голову, будто силясь что-то сказать.

Прозорливая сука даже склонилась, чтобы лучше слышать, вот только прозорливость ее была ущербной. Василий резко развернулся на спину, махнув при этом рукой так быстро, что никто из врагов ничего не успел предпринять.

Русы отпрянули назад, одна дамочка - тоже. Вот вторая, наоборот, упала на колени и вытянутыми руками начала шарить вокруг себя, словно пытаясь ухватить и вернуть на прежнее место голову, отделившуюся от тела и откатившуюся на несколько шагов в сторону.

Мужчины отреагировали быстрее, нежели оставшаяся в одиночестве сука: не сговариваясь, они пригвоздили руки рыцаря копьями к земле. Василий не выпустил меча. Нельзя лишаться последней поддержки в этом мире перед еще одним путешествием. Word - sword - sworn (слово - меч - клятва, примечание автора). Он посмотрел на небо и увидел склонившегося над ним "вознесшегося" волхва. Тот улыбался и указывал пальцем вдаль, куда взгляд Василия пока не достигал.

"Над землей бушуют травы, облака плывут кудрявы.

И одно, вон то, что справа, это я.

Это я, и нам не надо славы. Мне и тем, плывущим рядом.

Нам бы жить - и вся награда. Но нельзя" (В. Егоров, "Выпускникам 41", примечание автора).

Дамочка взвизгнула и ударила своим коротким, будто разделочным, мечом в грудь рыцаря. Тот не вздрогнул, продолжая смотреть широко раскрытыми синими глазами куда-то за нависших над его телом людей. Она вонзила свой клинок в него еще и еще раз, не в состоянии утолить своей звериной ярости, потом сорвала с его шеи нательный крест и, резко развернувшись, зашагала к пожарищу.

- Серебро, крест - пусть все сгинет, пусть ничего не останется, - сказала она и бросила вписанный в круг крестик в тлеющие уголья.

Уголья ответили слабым снопом искр, еле видимых на фоне разгорающегося дня.

11. Крещение огнем и мечом.

Добрыша не знал в точности, что могло произойти за время его отсутствия в Новгороде, но полагал, что что-то скверное. Однако он не мог вообразить себе, насколько.

Собравшийся в церквях народ отнесся к происходящему действу, как к представлению. Многим было любопытно, те же, кто здесь были постоянными посетителями, умиленно вытирали проступавшие на глазах слезы. Значит, не ошиблись они в новой вере, истинна она, потому что вон, сколько народу собралось!

Когда попы одним махом начали крестить всех подряд, кое-кто этому воспротивился.

- Как же так, - начал разрастаться удивленный ропот. - Мы уже крещенные родительской верой, а нас еще какой-то батиханской мажут!

- Не батиханское это крещение, а истинное наше! - торжественно возвестил один поп.

- Стало быть, то с чем жили наши предки - ложное?

Будучи тут же княжеский посадник по кличке "Угоняй" кивнул в сторону шумевших головой, и к ним сразу же устремились несколько слэйвинских стражников.

- Чего шумите? - спросила стража.

Люди посмышленее отвернулись по сторонам, будто не с ними разговор, попроще и посмелее пытались ответствовать:

- Разве нельзя?