Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв

Достав из поясного кошеля кусок бечевы, подвесил тут же тушку за задние лапы, преобразовав функцию в небольшой шкуродер надрезал кожу у лап, отсек хвост, ловко, чулком стянул шкурку. Вспоров тушке брюхо и вывалив кишки на землю, Сатхи аккуратно вырезал желчный пузырь, после чего закончил свежевать добычу и, скинув потроха в реку, отправился обратно.

Девушка уже пришла в себя и, напоив ее свежей водой, Жнец приготовился к новой порции вопросов.

Вчера, разговорившись с Карой, Сатхи был даже рад пообщаться с живым человеком, но оказалось, что общение ему было необходимо весьма в ограниченных дозах. И все равно, жнец, не давая проснувшемуся раздражению вырваться наружу, терпеливо отвечал, рассказывал, спрашивал сам. Конечно, ему удалось разговорить неопытную девушку, вызнав подробности ее жизни.

Первоначально жнец содрогнулся от того, с какой жестокой циничностью Старик готовил ее к самостоятельной жизни.

Создав из молодой и красивой девушки безжалостного убийцу, у которого просто отсутствует любой моральный запрет на отнятие жизни - он плюнул в лицо всему, во что верил сам жнец. Потому Сатхи говорил, рассказывал, отвечал до тех пор, пока не пересохло горло, и потом снова и снова, удовлетворяя воистину бескрайнее любопытство девушки.

В этих забытых делах и заботах, убаюканный непрекращающимся диалогом, жнец слишком поздно услышал новый ритм. Не почувствовал, как подкрался неведомый соглядатай, не услышал шороха листвы под подошвами сапог, не ощутил внимательного взгляда.

Сформировав функцию в правой руке, он знаком показал девчонке, чтобы она продолжала говорить. Задав вопрос для отвлечения внимания, окутал себя функцией, долженствующей сделать его менее заметным и, взвинтив скорость, выскользнул в открытую дверь.Добежав до первого дерева, Сатхи слился с корой, прислушиваясь не изменился ли ритм дыхания и сердцебиения наблюдателя. Удостоверившись, что все в порядке, он потихоньку начал красться в чащу, чтобы заложить круг и зайти к шпиону сзади.

Только теперь он вспомнил, что вел себя слишком беспечно с момента бегства из города.

Легко обманув приворотную стражу, он на остатках последних сил сделал рывок по дороге и, углубившись в лес на достаточное расстояние, свернул к этому домику. Когда-то он был знаком с хозяином и частенько наведывался к тому в гости поговорить о жизни, отвлечься, развеяться, но всегда пользовался иным путем. Сначала достаточно широкой и удобной тропкой, а потом, вдоль русла ручья, от самого устья, где ручеек, набравшись сил, врывался притоком в Синташту.

На этот раз, он не мог себе позволить такой роскоши и шел напролом, лишь смутно выдерживая направление. Один раз пришлось остановиться, перевязать бредившую девицу, зашить ей рану в боку и подкрепиться. На самом деле, жнец считал чудом, что ему удалось выйти почти к кушне, как называл свой охотничий домик почивший хозяин.

Сейчас, удаляясь в лес, дабы обмануть наблюдателя, Сатхи лихорадочно вспоминал не было ли признаков преследования, которые он мог пропустить будучи в изможденном состоянии. Не крался ли за ними недруг, не мог ли неумерший отправить помощника следом за ними.

Нет, это уж вряд ли. Не то состояние было у твари, чтобы она преследовала их сама или успела бы проследить их путь с помощью соглядатаев или, призвав крупицы ихора, которые жнец все еще чувствовал в девушке.

Наконец, решив, что он удалился достаточно, Сатхи, заложив петлю, пустился в обратный путь. Сконцентрировав все свои чувства, замирая через каждые пять -семь шагов, прислушиваясь, ему удалось подобраться достаточно близко к незваному гостю.

Шпион был ему незнаком. Молодой парень, уютно устроившийся меж корней разросшегося дерева, лежал прикрыв глаза и вслушивался в доносящийся из домика голос девушки. Та, не понимая, что происходит, тем не менее не прекращала говорить, но разобрать о чем сам жнец мог с трудом, слишком искажались вибрации. Дождавшись, когда парень перекатится на живот, жнец выпрыгнул на скорости из-за дерева и прижал функцию к горлу замершего парня.

***

Калинич прятался. Он забился в самую глубокую нору и прислушивался к каждому шороху. Его щегольский камзол теперь представлял собой подобие тряпки, которой не всякая хозяйка нашла бы применение. Забившись под пирсы, среди вони гниющей древесины и тухлой рыбы, по колено в ледяной воде, он скрежетал зубами от боли и досады.

Разве мог он себе представить, еще сутки тому, что он - величайшее произведение искусства магов-инженеров, адепт духовных техник, от одного названия которых, обычный обыватель падал в обморок, будет подобен жалкой, забившейся в угол крысе?

Разум отказывался работать, все силы были брошены организмом на излечение. Сейчас Механик не мог даже заблокировать болевые центры, и, пока ихор формировал временные стяжки для поврежденных костей, пока создавал новую плоть, Калинич сжимал зубы, чтобы не застонать, не заорать от боли.

Он и раньше знал, что в его защите есть уязвимость. Обычное пламя могло стать серьезным врагом его измененному организму. Ихор выдерживал огромные перепады температур, но открытое пламя выжигало его как огненную пороховую смесь. И с каждой утерянной частичкой приходила боль, каждая микроскопическая пылинка уничтожаемого ихора делала его слабее.

Конечно, он вернет все. Выжмет досуха свою душу, но восстановит. После придется долго и последовательно работать над урегулированием равновесия, но это будет после. А пока, он должен стать еще сильнее, еще быстрее и могущественнее.

Таинственный противник, в котором Калинич почувствовал сродство, был невероятен. В нем не было силы Шинги, в нем не было уязвимости, перед ним был бессилен огонь. Механик уже восстановил внешние покровы. Теперь под бугрящейся кожей перестраивались мышцы, нарастали на встающие на место осколки костей, удалялись и расщеплялись шлаки. Организм работал, но вера в себя и свои силы была подорвана.

Противник не выказал особых качеств, он не применял магию, как ее понимал Калинич, он не создавал энергетических искажений, не пользовался артефактами. И все же Калинич проиграл. Противник был быстрее, был хитрее, внезапней, и этого было достаточно.

Механик давно подозревал, что он не единственный, кому было даровано новое тело, не единственный, в чьих жилах тек ихор. Подозревал он, что и противники Дела могут иметь свои разработки. Но ему не могло прийти в голову, что враг настолько преуспеет. Значит, решил он, если в чистом могуществе он пока отстает, надо искать преимущества в ином.

Невысокий воин не пользовал артефактов? Следовательно, надо озаботиться этим самому. Он не применял магию? Механик не был полноценным магом, но кое-что он умел. Главное, теперь он знал, что у него есть враг, а значит они еще встретятся, и на этот раз Калинич будет готов дать настоящий отпор.