Энн Маккефри - Небесные драконы. Небесный Вейр

— Так будет проще, — сказал он коротко. Ксинна отошла, пожав плечами, и стала наблюдать, пока ей не надоело.

— Пойду, проведаю остальных, — сказала она, направляясь к клетке Мяучел. Тазит’ уговорил её разрешить ему остаться, увлечённый игрой маленького коричневого.

— Попроси хорошенько Р’нея, может, он позволит тебе присоединиться к нему позже, — крикнула Ксинна, помахав рукой своему синему. Тазит’ тоскливо урчал, вытянув шею вниз к коричневому наезднику и вращая горевшими зелёным огнём фасеточными глазами, в надежде очаровать кузнеца.

— Подождём, Тазит’, - сказал Р’ней, лениво почёсывая глазные дуги синему. — Сначал посмотрим, что получится у Роверт’а.

Джирана уже не спала, когда Ксинна подошла к клетке. Она стояла у решётки, вытянув руку, чтобы погладить ближнего Мяуса. Ксинна бросилась к ней, увидев это, подхватила ребёнка на руки и откатилась с ней на руках.

— Никогда не делай так! — кричала Ксинна, а напуганная Джирана залилась слезами. — Нельзя доверять Мяусам!

— Я только гладила его, — кричала в ответ Джирана. Тария проснулась от шума и испуганно смотрела на них.

— Кажется, я задремала, — сказала она виновато. Ее глаза сузились, когда она увидела такую живописную картину. — Что ты делаешь с Джираной?

Ксинна быстро объяснила, и Тария покачала головой, — Они бы не причинили ей вреда.

— Как и Корант’е, — возразила горячо Ксинна. — Они терзали бы её сначала, вероятно, искалечили, а потом… — она замолчала, видя растущий страх в глазах Джираны, и глубоко вдохнула, чтобы справиться со своей тревогой, — Любовь моя, — сказала она малышке, — не нужно считать, что любое мягкое пушистое существо всегда будет добрым.

— Она права, — сказала Тария, бросив на Ксинну резкий взгляд. — Иногда не стоит слишком осторожничать.

— Нет, — поправила её Ксинна, — осторожность никогда не бывает излишней, — Тария всё чаще стала поддаваться сменам настроения и беспокоиться, когда её беременность подтвердилась, а Рождение становилось всё ближе.

— Вам не пора уже искать Кандидатов? — спросила Тария. Яйца должны были проклюнуться самое большее через три недели, так говорилось в старых обучающих балладах:

Три месяца — это время от брачного полёта до кладки, «пять горячих недель» обычно яйца находятся на теплых песках Площадок Рождений в крупных Вейрах. «День славы» — это Рождение и, собственно, Запечатление, а потом, как они недавно выяснили, месяц, когда «кто-то к неизвестности помчится» означает, что дракончик всего лишь месяц-от-роду фактически уже мог идти через Промежуток из одного места к другому, несмотря на то, что, как правило, требуется от двух до трех Оборотов, чтобы он достиг своей полной зрелости.

— Вы опять ругаетесь? — спросила Джирана, оправившись от испуга. Она взглянула на Ксинну, затем на Тарию, — Я думала, что вы любите друг друга.

— Любим, — ответила Ксинна, — но можно любить друг друга и всё-таки спорить.

Тария фыркнула, — Все люди, даже всадники могут быть неправы, — сказала она, — Умный тот, кто признаёт это.

— Я собиралась сказать вам, что объявила Поиск, — сказала Ксинна, отпустив Джирану, и удивилась, когда девочка схватила ее за руки и стала их гладить.

— Я люблю твои руки, — мягко сказала Джирана. — В них я чувствую себя в безопасности.

Тария резко взглянула на маленькую девочку, а затем в глаза Ксинне. Её губы дрожали мгновение, затем она призналась, — И я тоже.

Напряжение, казалось, ушло из воздуха, когда Ксинна встретилась с ней взглядами.

— Иногда мне страшно, — мягко сказала Ксинна. Она почувствовала, что Джирана перестала её гладить, затем продолжила снова, словно делая своего рода лечебный массаж, как и её брат Дж'риз.

— Я всё время думаю об этом, — ответила Тария. Она посмотрела вниз, на свой живот, всё еще плоский, на Мяусов в их клетке, а затем скользнула взглядом на песчаный пляж, где лежали яйца Корант’ы.

— В'лекс и Саринт'а караулят яйца, — успокоила её Ксинна.

— Я должна вернуть Корант’у обратно к её яйцам, — сказала Тария, поднимаясь. Она жестом позвала Джирану с собой, но девочка не обратила на это внимания, сидя крепко на коленях у Ксинны и выводя пальцами узоры на тыльных сторонах её рук.

Тазит’? Не мог бы ты прилететь сюда, пожалуйста? — позвала Ксинна.

Тазит’ прилетел через минуту и приземлился поблизости.

— Вот теперь мы готовы, — сказала Джирана, встав с коленей Ксинны и протянув ей руку, чтобы помочь встать на ноги. Ксинна улыбнулась предложению малышки, но торжественно приняла его и воспользовалась помощью Джираны. — Тебе уже лучше?

— Да, — ответила Ксинна.

— Моя мама злится, когда я дерусь, — сказала Джирана.

— Я тоже злюсь, когда дерусь, — призналась Ксинна. — Иногда очень трудно удержаться, правда?

— Ты хочешь сказать, что не становится легче, когда становишься старше? — удивилась Джирана.

— Становится легче перестать злиться, — сказала Ксинна. — Точнее, легче принять решение не злиться. Но иногда всё равно злишься.

— О, — Джирана подняла руки к Ксинне, чтобы та взяла её. Даже в десять Оборотов девочка была так мала, что почти ничего не весила, Ксинна пристроила её к себе на бедро, вспомнив навыки нянечки, и пошла к Тазит’у. Вдруг Джирана наклонилась и поцеловала Ксинну в щеку, — Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — сказала Ксинна, вернув ей громкий поцелуй. Джирана хихикнула и жестом попросила поднять ее на Тазит’а. Ксинна сделала это и забралась сама, усевшись за ней и подогнав ремни для двоих, прежде чем послать Тазит’а в небо.

Когда они взлетели, Джирана откинулась назад и повернула голову, чтобы её слова были слышны Ксинне, — Можно, я пойду с тобой?

— Я везу тебя обратно к твоей матери, — сказала Ксинна, — разве этого мало?

— Я хочу с тобой, — повторила Джирана.

— Не думаю, что твоя мать хочет того же, — сказала Ксинна. — Это может быть опасно.

— Только не с тобой, — уверенно ответила Джирана. — Если моя мама разрешит, ты возьмёшь меня с собой?

Ксинна улыбнулась, — Посмотрим.

— Похоже, они умеют плавать очень хорошо, — заметил К’дан, наблюдая за Лурент’ом, играющим в волнах. Задавшись вопросом, умеет ли молодняк плавать, К’дан попросил своего бронзового попробовать воду. Глядя на то, как Лурент’ осторожно подходит, а затем испуганно отступает от волн, набегающих на берег, было невозможно сдержать улыбку. Лурент’ обернулся, фыркнул на своего наездника, а затем решительно направился прямо в волны, а потом из за их пределы.

Я плыву! — объявил Лурент’, храбро перевернувшись на спину, развернув крылья, и толкаясь задними лапами.