Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

Но хотя Элимер и знал о гибели брата, слухов от этого меньше не становилось, напротив, они росли и ширились, переносясь из одного уголка страны в другой — и долетели до столицы. Началось брожение и среди некоторой части благородного сословия, давно уже недовольного правлением Элимера. Конечно, и волнения, и недовольства, он мог легко подавить, ведь войско подчинялось кхану безоговорочно. Но пока не прояснилось окончательно, с какой стороны поползла нелепая молва, эта мера казалась преждевременной, ибо от этого слухи не исчезли бы, а лишь распространились, обрастая новыми подробностями, продолжая оплетать империю паутиной лжи. К тому же, недовольные вельможи не осмеливались слишком возвысить голос, ведь до сих пор, даже столько лет спустя, в их памяти сохранились те расправы, которые сопровождали первые годы правления нынешнего Великого Кхана.

Серые сбились с ног, разыскивая неведомых разносчиков заразы, но пока безуспешно. Наверное, слухи ползли снизу, из народа. Но кто их посеял? Кто из его многочисленных врагов? Тут Элимер терялся в догадках, слишком уж много возможных вариантов приходило на ум. А тем временем молва уже начинала приносить первые неприятности, пока легко разрешимые и незначительные, но если в ближайшее время не удастся погасить слухи, угроза станет куда серьезнее.

Именно из-за нелепых слухов пару дней назад ранили Видольда. Пренеприятная вышла история. Это случилось в тот единственный день в несколько месяцев, когда простой народ мог напрямую обратиться к Великому Кхану. Попасть на такой прием, разумеется, было непросто и, наверное, пышным цветом расцвели бы взятки за пропуск вне очереди, если бы не грозившая за них казнь. Причем обеим сторонам, участвующим в торговле подобного рода.

Как всегда в такие приемные дни, Элимер до самого заката выслушивал и решал проблемы подданных. Лица людей и вопросы сменяли друг друга, и к вечеру он почувствовал, что голова стала тяжелой, а туго стянутые на затылке волосы и громоздкий венец начали раздражать. Но Элимер старался, чтобы его утомление никак не отразилось на тех, кто пришел к нему за помощью или ответом. В конце концов, иногда подданные очень долго ждали, чтобы попасть к своему повелителю и, как правило, тщательно к этому готовились. И они могли рассчитывать, что в этот день он внимательно их выслушает и с пониманием отнесется к их бедам.

Эта женщина появилась на склоне дня, почти перед самым завершением приема, сразу же приковав к себе взгляды и кхана, и его телохранителя. Слегка закинув голову под тяжестью длинной, ниже колен, золотой косы, она ровной поступью приблизилась к трону. Неторопливо склонилась в церемониальном приветствии и, вернувшись из поклона, заинтересованным, отнюдь не робким взглядом пробежалась по лицу кхана. Несмотря на усталость, Элимер ощутил любопытство. Женщина очень сильно выделялась среди нескончаемой вереницы просителей и повадками, и внешностью. Ее нельзя было назвать молодой, но также оказалось невозможным определить ее возраст, ибо женщина выглядела столь прекрасной, что, находись она в расцвете юности, легко затмила бы даже неотразимую Зарину. И ощущалась в ней некое врожденное достоинство: на скромную просительницу она ничуть не походила.

— Великий Кхан, — обратилась она к правителю низким, чуть охриплым голосом, — меня называют Ильярна. Ильярна из Аскина, что в Райхане.

— Я слушаю тебя, Ильярна, — отозвался Элимер, смутно припоминая, что владения под названием Аскин принадлежали одному райханскому аристократу, ныне мертвому. Вероятно, Ильярна — его вдова.

— Я хочу спросить тебя, повелитель, — голос женщины едва заметно дрогнул, а в ярко-голубых глазах метнулось волнение, которое как-то не увязывалось с гордым обликом. — Я прошу отнестись ко мне с пониманием.

— Обещаю. Можешь спрашивать.

Однако Ильярна не торопилась. Несколько раз порывалась, открывала рот и, казалось, вот-вот заговорит, но почему-то не решалась. И только заметив, что кхан недоуменно нахмурил брови, выплеснула на одном дыхании:

— Мне нужно знать подробности твоего поединка с братом. И что было после.

Элимер еле сдержался, чтобы не вскочить с трона, но только до боли в суставах впился руками в подлокотники. Лицо его при этом осталось обманчиво невозмутимым, а голос прозвучал холодно, но спокойно:

— Зачем тебе это знать?

— По Империи бродят слухи…

— Мне не хуже тебя известно, что творится в моем государстве, и какие слухи в нем ходят, — отрезал он, — но никому кроме тебя не пришло в голову являться ко мне с подобным вопросом. Потому я спрашиваю: отчего это настолько сильно тебя интересует?

Ильярна смешалась, а ее щеки слегка порозовели.

«Да что такое творится?» — подумал Элимер. — «Отерхейн словно с ума посходил!»

А эта женщина? Неужели горделивая внешность настолько обманчива, и Ильярна всего лишь одна из тех дурех, что имели глупость влюбиться в его брата? Замешательство и блеск в ее глазах явно на это указывали. Конечно, она старше Аданэя, но это ничего не меняло: на него засматривались женщины разных возрастов.

Ильярна молчала, и лишь в глазах плескалось море невысказанных слов.

— Ты что же, была его любовницей? — резко спросил Элимер.

По тому, как она отвернулась в сторону, нервно сцепив пальцы в замок, он понял, что не ошибся. В голосе кхана прозвучало презрение:

— Можешь поверить, ты у него была не одна такая. А что касается твоего вопроса — ответа на него нет. Я убил брата в поединке. Не думаю, что тебе интересно какие приемы я при этом использовал. Что случилось с его телом мне неведомо.

Женщина как будто издала всхлип и, обратив к Элимеру одержимый, больной взгляд, воскликнула:

— Этого не может быть! Слухи просто так не рождаются! Он жив, я верю! Я знаю!

— Можешь обманываться дальше, дело твое. Но я считаю, что ответил на твой вопрос. Ты можешь идти, досточтимая Ильярна, — он непроизвольно поднялся с кресла и подошел чуть ближе к женщине, ожидая, что сейчас она поклонится и удрученно направится к двери. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого глаза Ильярны вдруг закатились, и она медленно осела на пол, потеряв сознание.

Элимер склонился над ней, но Видольд почти мгновенно отбросил его в сторону. В ту же секунду в руках Ильярны ледяным серебряным лучом скользнул клинок и, сбитый с предназначенной цели, вонзился в бедро телохранителю. Видольд опоздал на долю мгновения, не успев вырвать у нее кинжал.

Элимер тут же подскочил к женщине и заломил ей руки, тревожно наблюдая за воином, а Видольд упал на колено, зажимая ладонью бьющую кровью рану.

— Все хорошо, — предупреждая вопрос кхана, прохрипел он, морщась, — крови много, но это не опасно.