Алексей Пехов - Ткущие мрак [СИ c издательской обложкой]

— От ужина нам тоже придется отказаться, но мы ценим вашу вежливость. — Усатый на прощание легко поклонился, и указывающая, пряча улыбку, поклонилась в ответ.

— Что же. Быть может, в следующий раз.

— Всенепременно, сиора. Доброго дня. И следите за кошельком. Грабители плохо влияют на репутацию нашего замечательного города. Никто из жителей не желает, чтобы из-за таких неприятностей чужестранцы отзывались о них плохо.

Мужчины пошли прочь, а Шерон, следя за ними, постояла несколько минут возле платана, сказав негромко:

— Ты украл мой кошелек. И довольно ловко.

Вир появился незаметно и тихо, держа в руке короткую, длиной в локоть, палку.

— Недостаточно ловко, раз ты заметила. Кстати, когда?

Она не стала отвечать на вопрос, задала свой:

— Что ты собирался делать с этой штукой? Защищать меня, если бы они повели себя грубо?

— Были такие мысли. Два ограбления за день уже слишком.

Парень не торопился отдавать монеты, а она и не настаивала.

— Ты следишь за мной. И, полагаю, не в первый раз. Значит, знаешь, где мы живем.

— Я могу находить то, что мне интересно. Кстати, спасибо, что не бросили меня в какой-нибудь канаве или трущобах. Не люблю бродить по городу в чем мать родила.

— Зачем ты здесь, Вир?

Она видела, как он подвигал челюстью, ища ответ.

— Возможно, мне одиноко? Надоело быть одному. Иногда хочется с кем-то поговорить о том, чего не знают простые люди. К тому же я вспомнил, где слышал твое имя. Некромант… так говорят уличные слухи.

— В тебе нет сомнения. И отвращения. И страха тоже нет.

Вир пожал плечами, взял ее корзину, предлагая пройтись:

— В Пубире живет много разных людей. Очень разных. Я привык оценивать их не за то, что они умеют, а по тому, как себя ведут с другими и что делают.

— Достаточно взрослая мысль для твоего возраста. Некоторые не понимают таких вещей и в шестьдесят. Значит, ты сойка, которая не служит Ночному Клану?

— Я не сойка, — с достоинством ответил Вир, плечом оттесняя прохожего, глазевшего по сторонам и едва не врезавшегося в Шерон. — И не служу ни им, ни кому-то другому. Служить для свободного человека вольного города несколько… унизительно.

Шерон не согласилась с ним:

— Все мы чему-нибудь служим, в той или иной степени.

— И кому служишь ты?

— Раньше Летосу. Нимаду. Всем, кто живет рядом. Моя обязанность, долг, служба — защищать их от порождений той стороны. И в этом нет ничего унизительного.

— Раньше? А теперь?

— Своему долгу. Дару. Друзьям. Совести, какой бы дырявой она ни стала. Тем, кто зависит от меня и надеется на меня.

— Я обдумаю это.

Они подошли к площади Лета.

— Зачем ты пришел, Вир? — вновь спросила тзамас.

Он пожал плечами:

— Если я скажу, что это посоветовали мне мои невидимые друзья, ты поверишь?

— Зависит от того, каков их совет.

— Мне нужен учитель. Я слишком мало знаю, а твоя спутница… Она опытна. Я даже теперь не могу понять, что сойка тогда со мной сделала.

— Так приходи и попроси ее.

— Возможно, завтра, — подумав, отозвался он, ставя корзину на землю у ее ног.

— Ну, ты знаешь, где мы живем.

— Хочу спросить. Что не так с моим именем? Почему она такой сразу стала?

— Релго — так звали ее сына. Его убил Шрев.

Вир кивнул, принимая эту информацию, и, больше ничего не говоря/сказав, затерялся в толпе.

— Вместе с моим кошельком, между прочим, рыба полосатая, — усмехнулась указывающая, копируя тон Лавиани и думая, как та «обрадуется», если к ним заявится молодой савьятец.

Площадь Лета сейчас представляла собой настоящий цирк. Их здесь располагалось два или три. Расписанные золотом и синей краской шатры, яркие фургоны, несколько открытых сцен. Загоны, лошади, суетящиеся люди, запах свежих опилок и навоза.

Представлений пока не было, все ждали начала фестиваля.

Она остановилась у ближайших фургонов, перед заграждением, где не толпились зеваки, вспоминая, как совсем недавно тоже находилась по другую сторону забора, среди артистов. У нее был костюм, ее смелости аплодировала публика, а вечером все они собирались у одного костра, слушали песни Велины, пили дешевое вино и смеялись, рассказывая истории.

Хорошее время, пускай она тогда так и не считала, тревожась о том, где искать Тиона.

Что же.

Все познается в сравнении.

Ее мысли обратились к Мильвио, к Найли, Йозефу, родному городу. И, не желая поддаваться слабости, Шерон заперла эту калитку памяти, оставила на потом. Не хотела расклеиваться и думать о тяготившем ее.

Какая-то женщина из цирковых, с большими медными серьгами в ушах, с любопытством посмотрела на указывающую, и та сказала фразу, приветствуя:

— Легкого пути вашим фургонам.

— И тебе ветра в спину, милая, — заулыбалась женщина. — Нужна помощь?

Указывающая покачала головой:

— Просто иду мимо и вспоминаю прошедшее.

Цирковая серьезно кивнула, окинула девушку еще одним взглядом и направилась по своим делам. Свои видят своих. И не задают лишних вопросов. Иногда дороги артистов и цирка расходятся.

Маленькая черная кудлатая собачка, невесть откуда взявшаяся, с визгом начала прыгать вокруг Шерон и проситься на руки. Та несколько секунд смотрела на нее, пораженная, потом воскликнула:

— Салатик!

Песик, когда-то, во время первой встречи, облаявший ее, едва не сошел с ума от восторга, что его узнали.

— Просто обалдеть! — произнес сварливый голос за спиной указывающей. Там, с двумя полными ведрами воды стоял мускулистый карлик. — В жизни бы не узнал тебя, Шерон. А этот старый мешок собачьих костей увидел тебя от фургона.

— Рико!

Он хохотнул, раскрыл объятия:

— Иди сюда, девчонка! Когда в Рионе поползли слухи о… сама знаешь о ком, все сразу подумали о тебе. И не ошиблись!

Она, смеясь, присела, позволяя обнять себя. Девушку охватило счастье. То ли от встречи, то ли от того, что он, после Мокрого Камня зная, кто она такая, не испытывал к ней отвращения и страха.

Мьи, невысокая конопатая светловолосая эквилибристка с выбритыми висками по новой алагорской моде, увидев гостью, спросила:

— Он жив?

— Да.

Словно плотину прорвало, так внезапно дочь хозяина «Радостного мира» заплакала и обняла указывающую. Шерон, все понимая, гладила девушку по спине, затем, когда та чуть успокоилась, сказала:

— Он здесь. Хочешь увидеться?

Теперь они спешили к дому, и Мьи рассказывала новости:

— Ваш золотой орел спас нас тогда. Мы смогли продержаться, купить новые фургоны, лошадей. Закончили сезон в Накуне, потом переехали в Алагорию и по побережью сюда. Выступали, пришло несколько новых артистов. Теперь вот решили объединиться с «Яркими огнями» и «Зеленым попугаем» в Рионе. Война многих сюда привела. Хотели дальше двинуться на восток, а может, найти корабль и переплыть море, если заработаем хорошо. Семь фургонов не так-то просто переправить, отец уже всю голову сломал. Мне даже жаль, что ты решила не заходить. Рико сейчас им растреплет, они с ума сойдут.