Брайан Ракли - Рождение Зимы

Он выступил из-за спины и сделал шаг в сторону, оказавшись почти вне видимости тарбена. Тот запоздал с реакцией, его копье развернулось, но Оризиан уклонился от него и, ударив человека, ранил его где-то в области талии. Тот не упал, а Оризиан почему-то никак не мог развернуть нож так, чтобы нанести правильный удар. Но тут послышался глухой удар и раздался пронзительный вопль, это копье Эсс'ир глубоко вонзилось в плоть тарбена. Такого обилия хлынувшей крови Оризиан еще не видел, даже когда перерезали горло овце. Тарбен пробовал повернуться, но опрокинулся на спину. Оризиан навалился на него сверху и со всей своей силы всадил нож во вражескую грудь. От такого сильного удара рукоятка ножа выскользнула у него из руки. Везде была кровь: на пальцах, на ноже, на одежде. Клинок так и остался торчать там, куда он его воткнул. А потом раздался рев, или, возможно, крик, вытеснивший из головы Оризиана все мысли, унося его прочь на волне ярости и горя. Он выхватил нож и еще раз воткнул его в грудь тарбена, потом еще и еще.

Тарбен не двигался. Он все еще издавал странные звуки, но они становились все тише и, наконец, стихли вовсе. Вся трава вокруг была темной и липкой от крови. Эсс'ир, подпрыгивая, бежала к лачуге. Оризиан не хотел оставаться наедине с мертвым телом и потому последовал за ней.

Рот убил своего противника. Варрин сумел-таки придавить своего, последнего, и сел верхом ему на грудь. Как раз в то мгновение, когда они с Эсс'ир проходили мимо, киринин достал из-за спины, из колчана, стрелу и воткнул ее в шею тарбена. Первый, которого стрелой в спину ранила Эсс'ир, полз на четвереньках в сторону хибары. Он что-то быстро-быстро лопотал на своем непонятном языке. Но и без знания языка, было ясно, что этот поток бессмысленных слов означает только ужас. Рот подошел к нему и занес меч над шеей тарбена. Оризиан отвернулся.

В хижине они нашли мать, отца и двух сестер мальчика. Все мертвые.

Когда все кончилось, Оризиан сидел на траве, недалеко от хижины, спиной к ней и смотрел на лес. Когда смотришь в этом направлении, все кажется обычным, как будто ничего не случилось. Деревья выглядели как всегда, и стволы, покрытые лишайником, ничуть не изменились.

Он все еще держал в руке нож. Рот забрал у него нож и вымыл в бадье с водой, которую нашел за дверью лачуги. Оризиан тоже, насколько смог, почистился, хотя и сомневался, что можно избавиться от всех пятен на одежде.

Щитник подошел и сел рядом с ним.

— Все в порядке?

— Это совсем не то, что на занятиях, да? — отозвался Оризиан.

— Не то. Хотя ты действовал хорошо. Не показал страха, остался жив. Чего еще требовать?

Недалеко от них Эсс'ир доставала и проверяла запасные стрелы, примеряя их к тетиве. Оризиан показал на нее.

— Она его убила. Правда. Так много вышло крови оттуда, куда она его ударила, что он в мгновение ока обескровел до смерти, — говоря это, он сам удивлялся, что правда это или нет, но пустота в желудке никак себя не проявила.

— Возможно. Однако ты все-таки должен был убедиться, что он больше не поднимется. Это очень важно, Оризиан. Сделай только половину дела, и когда-нибудь тебе опять придется заняться смертным делом.

— Я думал, что буду чувствовать себя лучше, — признался Оризиан.

— Лучше?

— Я думал, это будет небольшой расчет. За Рождение Зимы. За отца.

— И нет?

— Нет.

— Это начало. Только начало. Эти люди, которых мы убили, враги нашей Крови.

Но Оризиан больше не был уверен, что какое-то любое количество убийств может сравнять счеты Рождения Зимы. Такое было ощущение, что недавно происшедшее не имело к Колгласу никакого отношения. И даже если бы такое случилось еще тысячу раз, то и тогда у Оризиана не появилось бы возможности сказать отцу, как он его любит несмотря ни на что. Эсс'ир пустила стрелу в ствол березы, та с чмоканьем вошла в дерево и осталась дрожать в стволе.

— А ведь она знает, как пользоваться луком, а? — сказал Оризиан.

— Знает. В этом нет никакого сомнения.

Они оставили тарбенов любителям падали. Но принесли мальчика и положили его рядом со всей семьей в яму перед их домом. По традициям Крови это был бедный конец, но ни о каком погребальном костре речи быть не могло. Не нужно, чтобы кто-нибудь понимающий увидел дым. Потом они хорошо поели и собрали все продовольствие, какое нашли, чтобы взять с собой. Оризиану стало неловко.

— Если оставим, все сожрут крысы, — резонно возразил Рот. — А хозяева еды для нас не пожалели бы.

Весь остаток дня они шли молча. Когда уже наступали сумерки, они вышли на опушку леса, перед ними лежала долина Гласа: несколько закругленных, пологих склонов с вырубленными деревьями, а за ними равнина долины. Огромная плоская земля, раскинувшаяся как лоскутное одеяло. То тут, то там виднелись сельские домики и кое-где пасущийся скот, только все было как-то безжизненно. Не было видно ни людей, ни дыма, поднимающегося из трубы. В душе Оризиана мелькнуло дурное предчувствие. Сейчас лес показался ему безопасным и спасительным укрытием по сравнению с открытой и незащищенной землей.

Андуран стоял не в центре долины, а у ленивого поворота Гласа, левее и восточнее того места, где они стояли. Хоть и вечер, а река еще слабо светилась, несмотря на то, что солнце почти уже зашло. Замок стоял вплотную к берегу. Город, им охраняемый, лежал южнее, темный, бесцветный. Вопреки своим ожиданиям, Оризиан не испытал никакого облегчения. Рот стоял рядом с ним.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Оризиан.

Рот, сосредоточенно хмурясь и прищурив глаза, разглядывал пейзаж.

— Лагерь, — сказала Эсс'ир. — Там.

Рот и Оризиан посмотрели туда, куда она показывала. Оризиан так и не понял, о чем она говорит: что-то неясное, расплывчатое с темной точкой посередине. Недалеко от Андурана. Очень может быть, что это палатки, расположившиеся вокруг большого сельского дома. Но что бы это ни было, этого не было, когда они с Ротом проезжали здесь, возвращаясь из Андурана домой.

— Так что же это? — пробормотал Рот.

— Враг, — ответила Эсс'ир.

— Белые Совы, — добавил ее брат, и впервые в его голосе прозвучало чувство. Он сказал эти слова так, словно они были омерзительны на вкус.

Рот чуть не засмеялся:

— Белые Совы? Да в таком лагере их должны быть сотни. И где? Посреди долины, прямо рядом с Андураном? Ты с ума сошел!

— Нет, — только и сказала Эсс'ир.

— Это невозможно, — настаивал Рот. — Инкаллимы в Колгласе и тарбены здесь — это уже странно, но Белые Совы?..

Оризиан нахмурился:

— Невозможно было даже представить, что инкаллимы доберутся до Колгласа, но они это сделали. Белые Совы помогли им. Именно это говорила Инхинир там, в во'ане.

Варрин присел на корточки. Он больше не обращал на спорщиков никакого внимания и смотрел только на лагерь внизу, на дне долины. Оризиан повернулся к Эсс'ир.