Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)

Бывали такие периоды, когда Элвин целыми днями не встречал людей. Если он чувствовал голод, то шел в одно из жилых помещений и заказывал еду. Чудесные машины, о существовании которых он едва ли задумывался, пробуждались к жизни после эонов сна. Матрицы, заключенные в их памяти, организовывали и контролировали материю на грани реальности. И еда, приготовленная шеф-поваром сотни миллионов лет назад, возникала из небытия, чтобы доставить удовольствие или просто утолить голод.

Безмолвие пустынного мира — скорлупы, окружающей сердце города, — не угнетало Элвина. Он привык к одиночеству, даже находясь среди тех, кого называл друзьями. Постоянные поиски поглощали всю энергию и весь его интерес, заставляя иногда забывать собственную тайну и ту необычность, которая отделяла его от сверстников.

Он исследовал не более одной сотой окружности города, когда понял, что тратит время впустую. Решение было следствием здравого смысла, а не нетерпения. Если возникнет необходимость, он готов вернуться и закончить эту работу, даже если на нее уйдет вся оставшаяся жизнь. Однако он увидел достаточно, чтобы убедиться: если выход из Диаспара существует, его нельзя найти так просто. Можно потратить столетия на бесплодные поиски, если не прибегнуть к помощи более умного человека.

Джесерак поведал бесцветным голосом, что не знает никакого выхода за черту города и вообще сомневается в его существовании. Информационные машины напрасно искали ответа на вопросы Элвина в своей почти бездонной памяти. Они могли рассказать о любой мелочи из жизни города, начиная с самых первых записей — с того порога, за которым лежали века на заре цивилизации, скрытые навеки. Либо машины не могли ответить на простой вопрос Элвина, либо какая-то могучая сила запрещала им.

Ну что ж, придется снова встретиться с Хедроном.

— Ты не спешил, — сказал Хедрон, — но я не сомневался: рано или поздно ты свяжешься со мной.

Эта уверенность раздражала Элвина. Ему совсем не хотелось, чтобы его поведение можно было так точно предсказывать. И он подумал: а не наблюдал ли Шут за всеми его бесплодными поисками и не следил ли за каждым его шагом?

— Я пытаюсь найти выход из города, — без всякого выражения сказал Элвин. — Выход должен быть. Я думаю, ты можешь мне помочь найти его.

Некоторое время Хедрон молчал. Сейчас еще было время повернуть назад с той дороги, которая открывалась перед ним и вела в будущее, которое он, при всех своих способностях к предвидению, не мог предсказать. Никто другой не колебался бы. Ни один человек в городе, даже обладая властью, не посмел бы потревожить древних призраков, которые были мертвы миллионы столетий. Возможно, опасности и не было; возможно, ничто не могло изменить постоянство Диаспара. Но если существовал хоть малейший риск появления странного или нового в их мире — сейчас был последний шанс (и единственный) предотвратить это.

Хедрона удовлетворял существующий порядок вещей. Действительно, время от времени он мог его нарушать, — но только чуть-чуть. Он был критиком, а не революционером. Единственное, чего ему хотелось — слегка зарябить поверхность абсолютно спокойного течения реки времени. Он внутренне сжимался от мысли о возможности хоть как-то изменить ее течение. Стремление ко всякого рода приключениям (кроме умозрительных) у него так же полностью отсутствовало, как и у всех остальных жителей Диаспара.

Однако где-то в глубине у него сохранилась почти угасшая искра любознательности — искра того чувства, которое когда-то было самым замечательным даром Человека. Поэтому он был готов рисковать.

Хедрон смотрел на Элвина и старался вспомнить свою собственную молодость и мечты почти пятьсот лет назад. Любое мгновение, любой эпизод из его прошлого, к какому бы он ни обратился, был так же ярок, как если бы произошел вчера. Словно бусины, нанизанные на одну нить, эта и все предыдущие жизни простирались перед ним, уводя его в необозримо далекие времена. Он мог увидеть и переосмыслить все, что хотел. Большинство прежних Хедронов стали для него теперь незнакомцами: основные черты, возможно, были такими же, однако приобретенный опыт навеки отделял его от них. При желании он мог бы очистить свой мозг от воспоминаний о своих предыдущих воплощениях; вновь войти в Пещеру Творения и заснуть до тех пор, пока Город снова не призовет его. Но это напоминало смерть, а к ней он не был еще готов. Его запрограммированный потенциал не закончился, и он хотел брать от жизни все, что та могла ему предложить. Как моллюск, медленно, клетку за клеткой наращивающий свою раковину, он ничем до поры до времени не отличался от своих сверстников. И только достигнув возраста, в котором пробуждается спящая до того память о предыдущих жизнях, он принял на себя роль, уготованную ему давным-давно. Иногда Хедрон чувствовал возмущение, что интеллект, наполнивший Диаспар такими безграничными возможностями, мог и сейчас, по прошествии столетий и тысячелетий, управлять им, как марионеткой. И теперь, возможно, наступил тот самый, единственный, случай взять реванш. Появился новый актер, который может опустить последний занавес в многоактной, слишком затянувшейся пьесе.

Сочувствие юноше, чье одиночество было неизмеримо больше его собственного; скука, вызванная веками повторений одного и того же; несколько злорадное ожидание удовольствия, — вот те мотивы, которые побудили Хедрона действовать.

— Может быть, я и смогу помочь, — сказал он Элвину, — а может, и нет. Мне не хотелось бы вызывать у тебя несбыточные надежды. Встретимся через полчаса на пересечении Радиуса 3 и Кольца 2. Даже если я и не смогу ничего сделать, то по крайней мере обещаю интересное путешествие.

Элвин пришел на свидание за десять минут до срока, хотя это и было на другом конце города. Он нетерпеливо ждал, наблюдая, как непрестанно движущиеся дороги проносят мимо него спокойных и удовлетворенных людей, направляющихся по своим малозначительным делам. Наконец, он увидел высокую фигуру Хедрона, которая появилась вдалеке. Через мгновение он впервые очутился физически в присутствии Шута. Это уже был не спроецированный образ. Когда они соединили руки в древнем приветствии, рука Хедрона оказалась вполне реальной.

Шут сел на край мраморной балюстрады и серьезно и внимательно посмотрел на Элвина.

— Интересно, — начал он, — знаешь ли ты, о чем просишь? Еще мне интересно, что ты будешь делать, когда получишь то, чего добиваешься? Неужели ты на самом деле думаешь, что сможешь покинуть город, даже если найдешь путь?

— Я в этом уверен, — ответил Элвин довольно храбро. Однако Хедрон мог почувствовать легкую неуверенность, сквозившую в голосе.