Valley - Burglars trip

- Значит, пару месяцев продержитесь.

- Пожалуй.

- А дальше что?

- Может быть, мне помогут отсюда выбраться. Ведь если Сангвини жив, ему нужно всего лишь заявить об этом.

- Как же, станет он заявлять. Что-то они не очень о вас беспокоились, отправляя сюда.

- Да нет, Влад, наверное, знал, что я выкручусь. Но вообще-то… С ними иногда очень сложно: вроде все как у людей, а не совсем. Возможно, я обидел их чем-то.

- Занятные у него формы обиды.

- А может быть, его Альбус попросил. Они в некотором роде дружны. Альбус очень живо интересовался моей перепиской с Темным Лордом.

- Дамблдор, конечно, не хочет, чтобы мы сбежали, – усмехнулся Люциус. – Что ж, его можно понять. И Дракулу можно понять. Но вас они все равно подставили.

- Ох, не говорите так! Вы не понимаете. Вампиры рассуждают совсем иначе. Уверяю вас, граф вообще не видит разницы между собственным замком и этим.

- Он… слепой? – ошарашенно спросил Люциус.

- Нет, что вы. У него отличное зрение. Просто для него характеристики этих замков идентичны. А я очень люблю у него зимовать.

- Идентичны?..

- Конечно. Оба они на севере, оба очень старые, много пролетов и переходов, тут тоже идет снег. У меня даже комната чем-то похожа на эту. Там, пожалуй, немного поуютнее, есть ковер, но в целом… Здесь тепло, неплохой стол, приятная компания. Разница весьма условна.

- Это, на минуточку, тюрьма, - окончательно убитый таким подходом к вопросу, заявил Малфой.

- Ах, что вы, Люциус. Какая для него может быть тюрьма? Вы смеетесь?

- То есть, соглашаясь на просьбу Дамблдора, он мог забыть, что вы живой человек?

- Боюсь, что так, - вздохнул писатель. – Вы не представляете, как часто он предлагал мне исправить это досадное недоразумение.

Малфой поежился. Некстати пришла мысль о том, что Волдеморт тоже может когда-нибудь захотеть «исправить досадное недоразумение», сделав всех своих приспешников похожими на себя.

«А Темный Лорд миндальничать не станет. Оглянуться не успеем, как останемся без носов, без волос и без… еще чего-нибудь».

– Но самое неприятное во всем этом – мои обязательства перед издательством.

- А в чем вы видите проблему? Вы не осуждены, и, скорее всего, вас не осудят. Напишите издателю, что книга будет в срок. Где еще сочинять, как не здесь?

- Ах, Люциус, что вы говорите? – Элдред обвел грустным взглядом стены мрачной камеры. – Разве в этом месте водятся музы?

- Водятся, - получил он беспечный ответ. – Музы водятся везде.

- Но у меня нет материала. Я пишу книги о вампирах, а не о…

Взгляд Малфоя стал ледяным.

- Простите меня, - снова вздохнул Уорпл. – Но я пишу о вампирах, а не о жертвах аврорского произвола.

- Так и пишите о вампирах. Заодно и мне расскажете. Говорят, у вашего графа три жены.

- Боже мой! Люциус! Что вы такое говорите?! Я не пишу дешевых скабрезных историй!

- Почему? – невинно спросил Малфой. – Это же самое интересное.

- Частная жизнь графа неприкосновенна.

- Вот еще, глупость какая, – удивился Люциус. – Это моя частная жизнь неприкосновенна. А всех остальных…

- Мне пока жить не надоело, - тихо, но твердо заявил Уорпл. – Не будемте больше говорить об этом.

- Как вам угодно, - легко согласился Малфой. – Но подумайте сами, когда еще вам выпадет случай поквитаться с ним.

- Мне не за что с ним «квитаться», Люциус. Влад ни разу не оскорбил меня и всегда был крайне любезен. Возможно, немного резковат, и то лишь в самый первый раз. А после… Нет, я ничего от него не видел, кроме уважения.

- Всего лишь упрятал сюда, - пробормотал Малфой как будто сам для себя. – Из уважения.

- Это не он, - упрямился писатель.

- Но он не возражал, верно? И это его вампир согласился изображать труп.

- Я не могу.

- Тогда вы не писатель. Вы трус и обманщик.

- Люциус, прошу вас…

- Вы много лет вводите в заблуждение верящих каждому вашему слову читателей.

- Неправда, - несчастный писатель чуть не плакал.

- Правда, Элдред, правда. Даже Темный Лорд поверил вашей книге. Вы не представляете, как сложно его обмануть.

- И слава богу.

- Пожалуй, - согласился Малфой. – Лучше вам, конечно, на практике ничего подобного так никогда и не узнать, но факты от этого не меняются. Темный Лорд вам поверил. А вы лгали.

- Это не ложь! Это художественный вымысел! Что вы понимаете в литературе?! Что вы вообще понимаете, чтобы называть меня трусом и лжецом?! Вы, Упивающийся Смертью, всю сознательную жизнь ковром стелющийся под ноги маньяку-шизофренику. Думаете, я ничего про вас не знаю?

- Отчего же, - холодно ответил Малфой. – Я очень известный человек. Про меня все знают.

Повисла пауза, во время которой писатель, нервно грызя ногти, бегал по камере.

- А вы подумали, сколько я после этого проживу? И не смейте называть меня трусом!.. Вы сами никогда не совершили бы поступка, угрожающего вашей бесценной жизни.

- Никогда, - кивнул Люциус. – Это глупость, а не смелость. Но я и вам не предлагаю совершать ничего подобного.

- А что же вы тогда мне предлагаете? Как, вы думаете, отреагирует граф, если я раскрою самые потайные секреты? Залезу в святая святых – в его личную жизнь?

- Вы уверяли, что он ваш друг.

- Ну, да... В какой-то степени.

- Значит, вполне можно предположить, что он не убьет вас сразу, а потребует объяснений.

- Можно, - согласился писатель. - Но что я смогу сказать в свое оправдание?

- Ничего. Он сам все поймет. «Империо».

- Простите?

- Вы знаете, что такое «Империо»?

- Да, конечно. Это запрещенное заклятие.

- Если граф Дракула, - неторопливо растягивая слова, произнес Малфой, - обнаружит на вас следы действия этого заклятья, вы со спокойной душой сможете сделать вид, что про книгу вообще ничего не знаете. Доступно излагаю?

Писатель потрясенно молчал, и Люциус решил ему не мешать, прекрасно понимая, что зловредные зерна мстительности, неблагодарности, тщеславия и пошлого стяжательства уже дали свои ростки.

- Но кому может понадобиться заставлять меня под «Империо» писать о личной жизни графа?

- Как кому? Нам всем. Даже охране. Вы вообще представляете, как здесь скучно? Такое чтение – мечта любого обитателя подобных мест. Эх, если бы вы еще рисовать умели. Тут нам Гойл «Камасутру» по памяти рассказывал, но это было давно. Уже по сто раз все прослушали, наизусть знаем. А рисовать он тоже не умеет.

- Вы змей, Люциус, - после недолгих раздумий вздохнул Уорпл. – Змей-искуситель. И моя смерть будет на вашей совести.

- Переживу.

- Даже не сомневаюсь. Вы так спокойно говорите об «Империо». У вас большой опыт?

- Достаточный. Но если вас беспокоит моральный аспект, то я вообще не понимаю, как «Империо» попало в число запрещенных заклятий. Подумайте сами. И скажите.

Уорпл подумал. И сказал: