Милена Завойчинская - Невест так много, он один [litres]

Однако ситуация выходит щекотливая. Может, сказаться больной или уставшей и не выходить к ужину?

Или же – наоборот?

– Мона, подбираем наряд так, чтобы я выглядела пристойно, но экстравагантно. Пожалуй, мне начинают нравиться мальчишечьи вещи. Мне они определённо идут.

– Несомненно, леди, – полюбовалась моими алыми бриджами и шёлковыми домашними туфлями горничная. – Знаете, а вот обувь у нас где-то есть женская. И вроде даже размер ваш. Я могу спросить, – намекнула она.

– Спроси, – не стала я спорить. – И сделай мне заново причёску, эта уже растрепалась за день.

Через два часа я выглядела неотразимо, но не слишком подобающе для леди. Очень узкие чёрные бархатные бриджи обтягивали меня как вторая кожа и открывали лодыжки. Моё счастье, что я не обладаю пышными формами и смогла утянуться в штаны, пошитые по мужскому фасону. Рубашка из тончайшего белого батиста имела кружевную манишку и широкие рукава с высокими манжетами.

Всё же леди Эстебана очень странная. Мона подтвердила, что эти вещи куплены ею. Причём она всегда заставляла Лекса их надевать, и тот, будучи младше, глотая слезы, вынужден был подчиняться. А как только бабушка покидала дом, вся эта странная одежда тут же засовывалась в самый дальний угол.

На талию мне мы накрутили красный шёлковый шарф и повязали его на манер кушака, оставив концы с бахромой свободно свисать слева.

Мои волосы горничная, закусив губу, чтобы удержаться от вопросов, тщательно расчесала. Поразмыслила, перекладывая локоны и так и эдак, и в итоге соорудила мне нечто высокое, пышное, выпустив на волю пару прядок. Алая лента вновь красовалась в причёске, сочетаясь цветом с кушаком.

Пока мы готовились к ужину, с чердака доставили плетёный короб с обувью, оставшейся от одной из прежних обитательниц особняка. Фасоны туфель и ботинок были устаревшие, но вот будуарные шлепанцы на каблучке и с отделкой из пёрышек выглядели вполне мило и оказались мне впору.

– Значит, в них и пойду, – притопнула я, проверяя удобство.

– У вас… весьма непристойный вид, – помявшись, выдала горничная. – Может, возьмём у молодого господина плащ? С прошлого маскарада должен где-то быть шёлковый.

– Из-за обуви? В брюках ничего крамольного нет, магички и наёмницы их носят.

– Но вы без чулок, – прошептала она. – Это… неприлично.

– Ах, это? – хмыкнула я. – Да, времена непростые. Но, видишь ли, Мона, все мои чулки уехали сегодня на виллу Дель Солейль. Боюсь, единственное, что я могу сделать в такой ситуации, – отужинать в своих покоях. Либо же смело идти и шокировать маркиза и его гостя своими голыми щиколотками.

В столовую мы с Лексинталем спускались вместе. Он зашёл за мной, с интересом осмотрел свои вещи и смешно цокнул языком:

– Леди Эстебану хватил бы удар, увидь она тебя. Ты выглядишь как вольная магичка. У неё самой есть незначительный дар, но она не училась и не развивала его. И всегда с большим презрением отзывается о девицах, поступивших в магические академии.

– Почему? А как к таким девицам относится твой отец?

– Потому что они свободные, смелые, раскрепощённые, носят брюки и позволяют себе значительно больше обычных девушек. Как только они поступают в академию, сразу же перестают подчиняться отцу или опекуну. Это свобода, которую им не могут простить, – явно повторяя чужие слова, ответил он. – Маркиз к магичкам относится хорошо. У него в подчинении есть несколько дам.

– А герцог Антион?

– Они с отцом дружат уже много лет. Ну, и сотрудничают, конечно.

– В чём?

– Не слишком ли вы любопытны, леди Эрика? – помешал мне продолжить допрос голос предмета обсуждения. – Антион, вот она.

«Она» натянула на лицо безмятежную улыбку, обернулась и столкнулась с весёлыми изумлёнными глазами высокого чуть полноватого мужчины лет тридцати. Герцог рассматривал меня, даже не пытаясь соблюдать приличия. Его взгляд не пропустил ничего. Ни причёску, ни манишку на рубашке сына своего друга, ни кушак, ни бархатные укороченные штанишки, ни мои голые щиколотки, ни пёрышки на шлёпанцах.

Я примерной девочкой сложила перед собой ручки и ждала, пока меня перестанут изучать.

– Полный восторг! – резюмировал глава магического надзора. – А какой сильный потенциал! Юная леди, вы уже думали о том, на какой из факультетов желали бы поступить?

– Что? – не понял маркиз. – Ты о чём?

– Факультет? – встрепенулся Лекс, стоящий рядом со мной.

– Риккардо, твой ассистент имеет сильный магический дар. Неужели ты не заметил? Леди, так что?

– Нет, ваша светлость, не думала. Видите ли, обучение стоит дорого, а род ди Элдре с некоторых пор… Так что нет, я не планирую поступать в магическую академию.

– Та-а-ак! – протянул маркиз и мой непосредственный начальник.

А я что? Я ничего, глазками хлопаю. Я никого не обманывала, ни слова не солгала. Но меня ведь никто не спрашивал, есть у меня дар или нет.

Именно это я ответила на недовольный вопрос его сиятельства.

– И какой же у неё дар? – хмуро спросил он, но почему-то не меня, а своего высокопоставленного друга.

– Она универсал, насколько я вижу. Всего понемногу, но в совокупности очень и очень недурственно.

У меня огорчённо опустились уголки губ. Как – универсал? А мне говорили, что…

– Что-то не так? – заметил мою реакцию въедливый герцог.

– Нет, ваша светлость. Всё так.

– Ну-ка, ну-ка! – не поверил он мне.

В пару шагов преодолел разделявшее нас расстояние, цепко обхватил за подбородок, наклонился почти нос к носу и пристально уставился мне в глаза.

Я хотела моргнуть, но… Взвились вокруг языки пламени. Снова кричали умирающие в зубах, когтях нечисти и в огне люди. Снова трещали балки, рушились стены. И надвигалось оно… То страшное, чёрное, источающее могильный холод. И снова накатывали смертельный ужас и осознание приближающейся смерти.

Для этого существа стоящие на его пути две маленькие девочки, оцепеневшие в страхе, не преграда. Оно даже не замедлило свою поступь, лишь небрежно смахнуло длинной когтистой лапой. И то, что при этом нанизало детей на свои длинные когти как на вилы, не сразу заметило, проволокло несколько шагов. А обнаружив досадную помеху, стряхнуло, словно прилипшие соринки, и двинулось дальше, уничтожая всё на своём пути. Всё и всех.

А девочки, истекая кровью, смотрели в спину удаляющемуся монстру, пока не закрылись их глаза. Потом перед одной из них возник свет, яркий, обжигающий. И боль…

– Эрика! Эрика! Ты в порядке?! – пробивался сквозь захлестнувший сознание ужас чей-то голос.

Нет, я не в порядке. Я не хочу это помнить. Не хочу снова переживать момент нашей с Марикой смерти, как и возвращение к жизни. С трудом разлепив глаза, я повернула голову и посмотрела на виновника этих неприятных ощущений и чувств.