Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

– Ну вот тебе и конец, старая гнида. – Широкая злая улыбка напомнила Березину крысиный оскал. Дышать стало нечем, кости ныли всё сильнее. Он впился в её руку пальцами, но ему не хватало сил. Он поднял глаза вверх. Невысоко над воротами кружила крупная птица, похожая на ворону или галку.

А птичьим зрением профессор продолжал видеть и ворота, и Ярилу – согнувшегося, опирающегося на посох, и себя – почти на коленях, отчаянно борющегося с коренастой чёрной фигурой. И Березин решился, и, повинуясь даже не мысли его, но намерению, картинка стала приближаться. По какому-то наитию он направил птицу не на женщину в чёрном, а на гадкого зверька, продолжавшего издавать пронзительный свист. Он упал на него сверху, почти вертикально. Должно быть, заметив угрозу, крыса захлопнула пасть и метнулась в сторону, пытаясь уйти от удара. Но птица, глазами которой смотрел Березин, инстинктивно среагировала на движение. Галочьи крылья, отлично приспособленные для петляния, резких поворотов и крутых манёвров, сами проделали нужную работу, и когти птицы без промаха вцепились крысе в морду. И прежде чем грызун вывернулся, галка точным змеиным движением ударила ему клювом в глаз. С визгом крыса упала на помост и шмыгнула в щель между настилом и брёвнами.

Одновременно с крысой «блондинка» вскрикнула глухим низким голосом, ослабляя хватку и закидывая голову назад.

Боль в костях разом прошла. Березин сбросил руку противницы и оттолкнул её от себя, сам падая на руки на землю. Когда он перевёл дух и поднял взгляд, чёрной фигуры нигде не было видно.

Источник птичьего видения в сознании профессора исчез. Он поднялся с земли, намереваясь присоединиться к Яриле. Сделай он это на полсекунды позже, и тяжёлое копьё, с уханьем впившееся в землю прямо перед ним, пронзило бы его насквозь.

До слуха Березина донеслись выкрики.

– Бей волхва!..

– Вон он!..

– Мерцает как! не упусти его!

Дружинники Добрыни с поднятыми копьями показались на середине длинной улицы, шедшей от ворот в глубь городища. Отягощённые вооружением и броней, они двигались не очень быстро.

То ли от страха, то ли действительно напиток волхва делал своё дело, но Березин почти взлетел на помост над воротами.

– Ярила, – позвал он волхва, – враг здесь уже!

Лицо Ярилы, всегда такое спокойное, было искажено болью, пот и слёзы катились по нему.

– Я знаю, родич, – тихо ответил он, – я вижу, – он указал подбородком на столбы дыма, поднимавшиеся от домов в местах прорыва, – не смог я удержать их. Многих Лиходеевых дружинников окаменил – вон лежат ни живые, ни мёртвые, и будут ещё день лежать. Но со всеми не справился. Ведьма у меня свистом своим окаянным немало силы отвлекла, хоть Добрыне я и потрепал крылья.

– Что делать теперь, Ярила? – Березин стоял в растерянности, слыша лязганье и приближающийся топот внизу.

– Ты своё дело здесь сделал, Всеслав Ингваревич, – знакомая улыбка мелькнула в блестящих от слёз глазах волхва, – ты ведьму назад изгнал, добрым людям помог. Пора тебе в ладью звучную садиться и дальше плыть. Вижу, что готов теперь. И другого пути тебе нет. Там, откуда ты пришёл, тебя ведьма ждёт – злее прежнего. Здесь тебе тоже оставаться негоже.

Охваченный внезапным искренним порывом, Березин с жаром предложил:

– Улетим, Ярила, – ведь ты же можешь улететь!

Ярила сощурился:

– Некуда мне лететь, родич. Незачем бежать. Когда человек всё выполнил, что ему положено, ему гибель не страшна. Колесо судьбы моей повернулось. И счастлив я, что могу здесь лечь и остаться с людьми добрыми навсегда. А ты, родич, мыслей-то не распускай по пустякам, – он посерьёзнел, его глаза высохли, – почувствуй песню последнюю, ладную да славную. Слышишь, как звучит?

И сквозь топот множества ног по дощатому настилу у себя за спиной Березин вдруг услышал в своей голове звуки песни, о которой говорил ему Ярила. Сами собой губы его зашевелились, язык пришёл в движение, повторяя древние слова, которые он теперь чувствовал так, как (он был уверен) этого не мог сделать никто другой здесь, даже старый волхв. Березину вдруг открылся смысл всей песни и каждого звука в ней по отдельности. Время разом замедлилось, только песня продолжала звучать. Неожиданно профессор почувствовал, что звуки её вибрацией отзываются в его теле. И в тот момент, когда вибрации достигли наивысшей точки, всё исчезло…

Вибрирующий грохот замедлялся, распадаясь на отдельные удары. Воины, бившие копьями и короткими лезвиями мечей в обтянутые кожей защитные дощечки на левом предплечье, постепенно умеряли ритм. Вскоре последний звук замер, и на равнине установилась тишина. Солнце достигло зенита, и яркий свет заливал всё вокруг. Ослепительно блестела самородная бронза мечей и наконечников копий.

Тонкокостный человек в простом белом одеянии с начертанными на нём красной краской символами поднял руки, отдавая сигнал. Факелы поднялись выше, выпуская в чистое небо клубы копоти. Воины ударили в щитки ещё раз. Работники, голые по пояс, повинуясь звуку, принялись насыпать курган. Скоро лицо богато одетых воина и женщины с медными украшениями на груди и руках утонули под слоями блестящей чёрной земли.

За пределами круга, образованного войском, уже забивали скот. Работники разливали брагу. Начиналась тризна.

Высокий мужчина в рубахе из плотной крашеной ткани и в накидке из сшитых волчьих шкур кивнул высокому в белом и поднялся с резного сиденья с тяжёлыми ножками в виде звериных лап. Он отпил из поднесённого ему деревянного кубка и выплеснул остальное на землю.

– Брату моему Берегмиру! – произнёс он глубоким сильным голосом, беспрепятственно разнёсшимся по равнине.

– Гой [16] От праславянского «жить». Так, «гой еси» означает пожелание жизни, здравия. ! – прокатился клич по войску, и, повинуясь какому-то сигналу, круг распался, а воины двинулись туда, где уже дымилось множество костров.

Произнёсший тост мужчина отдал кубок слуге и обернулся, словно почувствовав чьё-то присутствие.

– Ты откуда взялся? – И под прямым грозным взглядом его больших зелёных глаз, светившихся неукротимой внутренней силой, Березин остро почувствовал своё присутствие здесь, на небольшом возвышении посреди бескрайней сочно-зелёной равнины. Не зная, что ответить, профессор посмотрел на задавшего вопрос поочерёдно одним и другим глазом… Сто-о-оп!

Наклонив голову вбок, Березин увидел одним глазом птичьи лапы, прочно вцепившиеся в верхушку деревянного столба, вкопанного в землю у шатра из пятнистых оленьих шкур.

– Карррр! – испуганно выдавил профессор из птичьего горла.

– Слезь оттуда, или мои воины тебя подстрелят, – потребовал зеленоглазый, прищурившись.