Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Березин взял себя в руки. По крайней мере он понимал речь этого человека, хотя ничего архаичнее ему ещё не приходилось слышать. Только благодаря Ярилиной песне профессору удавалось, напрягая до предела своё профессиональное чутьё, даже не понимать, а расшифровывать эту взрывную, изобилующую стопами и особыми звуками речь. Эти звуки, с первым приближением которых он столкнулся ещё тогда, в разговоре с Искрой, были, несомненно, теми самыми полумифическими ларингалами, существование которых выводилось теоретически, но никак не могло быть доказано. Не могло, поскольку язык, в котором они существовали, исчез тысячи лет назад. Профессор был в смятении не только от неожиданности очередного появления в незнакомом месте и необычности собственной формы, но и от того, что здесь этот язык являл собой прямое доказательство верности его гипотезы.

Березин собрался и, стараясь не ошибиться в падежах, которых по ходу его приключений становилось всё больше, построил свою первую фразу на этом языке. Профессор машинально прокрутил её в голове, вслушиваясь в звучание, перед тем как попытаться произнести.

Совершенно естественным образом его крылья раскрылись, и он слетел вниз. Картинка изменилась, зрение «срослось» в бинокулярное, и, уже твёрдо стоя на земле, Березин выговорил:

– Гой еси, князь!..

Зеленоглазый положил руку на рукоять короткого, больше похожего на длинный кинжал, бронзового меча, но не отступил.

– И тебе привет, жрец, – испытующе посмотрел он на профессора. – Я тебя прежде не видел. С добром али со злом пришёл?

– Зла нет и в помыслах моих, – искренне ответил Березин.

– Тогда, как положено обычаями гхости [17] Праиндоевропейская концепция взаимных обязательств между людьми, а также богами и их почитателями. Отсюда «гость», а также англ . guest и host. , добро пожаловать, жрец.

Следуя за человеком, которого он, по-видимому, верно определил как правителя, Березин прошёл в шатёр. Князь уселся на гору шкур, набросанных прямо на полу, скрестив ноги, и знаком предложил профессору сесть на медвежью шкуру слева от входа.

Пола шатра отодвинулась, впуская тонкокостного человека в белом – того, что руководил церемонией погребения. Войдя, он наклонил голову в сторону князя:

– Позволь, князь.

– Заходи, жрец, – кивнул князь, – да поприветствуй друга, – он указал в сторону Березина.

Жрец изучающе посмотрел на профессора. Взгляд его серых в полумраке шатра глаз был пристальным, но не сверлящим.

– Что скажешь, Светлозор?

– Неведом мне этот жрец, и суть человека сего мне не ясна, князь, – мягкий его голос был убаюкивающим и отдалённо, мелодикой, напоминал голос Ярилы, – но зла я не вижу. И галка появилась на столбе-образе Дивного [18] Слово происходит от праиндоевропейского *dyeus, означавшего «небесный». Ср. с древнегреческим Zeus. Отца. Не могло бы зло так объявиться. Пусть сам скажет… Ты из каких весей [19] Древнерусское «деревня». Созвучно праиндоевропейскому *weiks. , жрец?

Березин был захвачен врасплох вопросом и нашёлся только ответить:

– Я издалека… И не жрец вовсе…

– Имя тебе как? – спросил Светлозор.

Березин оказался в затруднении. Услышанные им здесь имена составлялись двумя различимыми словами и сливались вместе на слух просто от быстроты речи. Следовало ли ему разделить своё имя или произнести слитно?

– Всеслав, – рискнул он.

– «Всем Славен», – повторил с сомнением жрец, – славное имя и потому дано может быть только князьям. Ты – князь?

Березин всем телом ощущал изучающий взгляд обоих присутствующих. И он решил следовать своему чутью. Ибо больше ему здесь полагаться было не на что.

– Я не князь, добрые люди. Власть моя не над землями и не над людьми, но над словом. Слово меня привело, – незаметно для себя Березин обратился к словам Искры и Ярилы, – и долго плыл я сюда в ладье звучности по реке лет к истокам. И здесь надлежит мне найти ответ и объяснение, что помогут прогнать мару вековую из разума людей…

Березин остановился, видя, как переменились взгляды его слушателей. Они переглянулись.

– Теперь вижу я, откуда ты, Всеслав, – блеснул глазами жрец, – невиданное дело. Но как открылся ты, так взор у меня и прояснился.

– Возможно ли это? – Князь привстал, вглядываясь в Березина.

– Ты видишь не хуже моего, князь, – подтвердил Светлозор.

– Я не верю, что Мара нас может одолеть, жрец, – мотнул головой правитель, – мы под защитой Дивного Отца!

– Мара хитра, князь Огнеслав, – покачал головой жрец. – Мара есть ложь. Ждёт слабины, незаметно в души людей проникает и обманом пронизывает тогда дела и мысли человека. А если уже в душу впилась, не может Дивный Отец Мару выгнать, не погубив самого человека. А Дивный Отец никогда душ не губит. Только сам человек может Мару из души своей выгнать. И для того сначала человек погибель эту заметить в душе своей должен.

Полог шатра был откинут, и с поклоном вошёл человек, одетый сходно с князем. Не хватало только серебряной гривны на шее.

– Воины тебя ждут на тризну, брат.

– Скажи, что иду я, Дарислав, – попросил князь, и, когда тот вышел, он обернулся к Березину, – ты волен остаться с нами, сколько пожелаешь, Всеслав. И по обычаю гхости, ты – под моей защитой. Пускай твоё пребывание будет добрым и ты найдёшь то, за чем пришёл.

На тризне Огнеслав предложил Березину место в своём круге. Профессор с поклоном принял предложение, понимая, что ему оказывают большую честь. Он прикинул, что на равнине горело не меньше сотни костров, каждый из которых был центром круга. Большую часть кругов составляло воинство. В остальных сидели просто одетые дружелюбные люди без оружия. Они же жарили туши на кострах и подносили с повозок на сплошных деревянных колёсах брагу. Кроме Светлозора, Березин заметил ещё несколько жрецов в разных кругах. Все они сидели неподалёку от старшины круга, но не ели и не пили со всеми.

В круге Огнеслава сидели только мужчины. Исключение составляла удивительно красивая жена князя – Милоока, расположившаяся непосредственно по левую руку от него.

В разгар празднества к кругу Огнеслава подошёл высокий широкоплечий воин – настоящий великан, напомнивший Березину Олафа. Как и остальные воины, он не носил бороды, но с верхней губы его свисали длинные рыжие усы.

Огнеслав поднялся ему навстречу и, дружески обняв, усадил рядом с собой:

– Садись, Яроволк. Как твои воины?

– Жаждут мести, – насупил брови вислоусый. – Как и я, ждут твоего приказа.

Огнеслав посерьёзнел, и его зелёные глаза вспыхнули на секунду диким блеском. Но князь тут же овладел собой и ответил спокойно.

– Я уже отослал один отряд вместе с новым жрецом в весь Берегмира. Лисьи Хвосты больше не посмеют нападать.