Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Огнеслав оставил тело жены в избе старейшины и тотчас вышел из неё. Он спокойно принял нескольких женщин своей веси, позволяя им взять его руку в свои, спокойно выслушал слова сочувствия и сам не жалел слов утешения тем, кто потерял близких. Когда поток жителей иссяк, он выпрямился. Лицо его вновь стало каменным, и он звучно позвал:

– Серый Волк!..

Седой воин был уже тут. Он молча кивнул, пожалуй, даже слишком сурово, но в глазах его было то же сочувствие, что и у жителей веси. И князь понял это, оценил, обнял его и, отпустив, попросил:

– Скачи так скоро, как только ты один можешь, волком стелись по земле, устали не зная. Найди Яроволка да передай, что мы идём в поход на Лисьих Хвостов. Пускай по праву Старшего Воина собирает войско – своё и братьев с запада, и половину иорегсов с воинами с юга. Я отправлюсь со своими воинами и братом Дариславом и воинами и буду ждать на востоке за весью Берегмира…

Березин почувствовал нарастающее волнение и бросил вопросительный взгляд на Светлозора. Тот только покачал головой.

– Вместе, – продолжил князь, – покажем мы Лисьим Хвостам силу сострадания .

Светлозор удовлетворённо кивнул.

– Верное решение принял князь, – сказал он тихонько, но так, что все его слышали. Одобрение жреца, по наблюдениям профессора, имело заметный вес.

Березин из обрывков разговоров ранее уже составил себе мнение, что главным инструментом усмирения жестоких противников славного народа был некий обряд, производимый жрецами. Но он пока не имел понятия о форме и сути его. На прямые вопросы Светлозор отвечал уклончиво.

Князь оставил треть воинов в своей веси на случай возвращения захватчиков, с остальными двинулся в путь. Через несколько дней они проехали сожжённую весь Берегмира. Огнеслав задержался ненадолго, чтобы оценить, как чувствуют себя жители и как быстро идёт восстановление, и двинулся дальше. В тот же день к ним присоединился Дарислав, его воины и жрец Стрелозор – ещё выше ростом и ещё худощавее Светлозора. Березин не заметил ничего особенного в спокойных серых глазах нового жреца и потому при случае поинтересовался происхождением такого имени у Светлозора.

– Погоди, ещё узнаешь, Всеслав, – только улыбнулся тот.

По достижении края восточных весей Огнеслав приказал разбить стан. Здесь они прождали три дня. Вестей от Яроволка не было. Опасаясь, что Лисьи Хвосты проведают об их присутствии и, собрав все свои силы, нападут на сравнительно небольшое войско князя, Огнеслав послал ещё одного вестника к Яроволку и решил выступать. Князь рассчитывал теперь провести поход хотя бы по небольшому участку земли Лисьих Хвостов с малым числом их племён и быстро отступить, если Яроволк не присоединится к нему.

Так Березин впервые познакомился с тем самым таинственным обрядом. Сначала им попались пастухи с большим стадом овец. Увидев блестящее металлом войско, пастухи, вскрикивая, погнали стадо прочь – через холм. Огнеслав не обратил на них внимания, и никто из его дисциплинированных воинов не попытался захватить добычу.

Сразу за холмом взгляду их открылась равнина, покрытая тремя десятками шатров. Между шатрами заметались люди. Воины Лисьих Хвостов, ошеломлённые видом и числом противника, даже не пытались стрелять.

Огнеслав с половиной войска обошёл стан с обеих сторон, беря его в кольцо. Вторая половина прошла стороной и выстроилась за станом, прикрывая первую с востока на случай появления врага. Березин беспокойно посмотрел на Светлозора, опасаясь резни.

Но тот сошёл с повозки и, сопровождаемый Стрелозором, направился к шатрам.

– Пойдём, Всеслав, – обернулся он.

Последовавшее за этим Березину показалось чем-то вроде странного сна. При приближении жрецов Лисьи Хвосты натянули луки, но всё ещё не осмеливались стрелять. Березин остро чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Делая шаг, он тяжело ощущал свой вес, ожидая, что этот шаг – последний. Ближайший Лисий Хвост прищурил глаз, наводя стрелу. Он не успел её пустить. Шедший чуть впереди Стрелозор остановился и одарил того долгим взглядом. И как подрубленный, выпуская лук, Лисий Хвост рухнул ничком на землю. Через секунду он зашевелился, желая встать, но со стоном прекратил попытки. Березин начинал понимать суть имени Стрелозора. Сознание профессора металось между объяснениями «гипноз» и «сон».

Светлозор тоже не терял времени. Шевеля губами, он держал руки перед собой, словно что-то нёс в них. Березин заглянул ему в лицо и с удивлением увидел в глазах жреца слёзы.

По мере того как они приближались к шатрам, с Лисьими Хвостами начала происходить удивительная перемена. Как только они оказывались в пределах невидимого круга, центром которого был Светлозор, выражение их скуластых лиц менялось с угрюмо-ожесточённого на недоуменное. Затем на них появлялась растерянность. Ещё несколько шагов, и воины начали выпускать луки из рук. Выбежавшая из шатра женщина остановилась как вкопанная, увидев жрецов. Выражение паники слетело с её лица, её руки опустились, и, неожиданно всхлипнув, она зашлась воющим тоскливым плачем. Березину тут же пришла в голову мысль, что она плачет от страха. Но случайно повернув голову вправо, он увидел в узком промежутке между шатров трёх воинов Лисьих Хвостов, вероятно до этого прятавшихся в засаде. Их луки лежали на земле. Они стояли, вытянувшись, с опущенными руками и головой – как провинившиеся маленькие дети, а по их грязным щекам катились крупные слёзы.

С суеверным ужасом Березин обернулся на жрецов. Выражение сосредоточенности было написано на лицах обоих, глаза их блестели. Наваждение не прекращалось. Светлозор и Стрелозор прошли через весь стан, и везде при их приближении Лисьи Хвосты выказывали ту же самую горестную виноватую реакцию. Это было самое настоящее оружие массового поражения. Вне зависимости от плотности скопления, Лисьи Хвосты поодиночке или группами бросали всё и погружались в неудержимую печаль, сопровождаемую стенаниями и плачем. Некоторые женщины опускались на землю и, сидя на корточках, принимались раскачиваться в такт воющему дёргающему плачу.

Даже после того как жрецы и Березин покинули стан и войско князя двинулось дальше, за его спиной продолжали раздаваться отдалённые стоны и вой. Находясь под впечатлением от увиденного, профессор первое время молчал. Но у него не оставалось сомнений в том, что он стал свидетелем обряда, о котором говорил Огнеслав. Когда Березин решился наконец задать вопрос, Светлозор опередил его:

– Всё, что мы сделали сегодня, – посмотрел он на профессора, подпрыгивая в тряской движущейся повозке, – мы дали Лисьим Хвостам почувствовать то же, что чувствовали люди весей, Лисьими Хвостами разорённых. Почувствовать и всей душой пережить. И тем очиститься. Это и есть сострадание …