Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

– Беда, князь! Зови войско сюда. – Острая тревога в его голосе заставила князя оборвать разговор.

– Ты уверен, Светлозор? – с сомнением проговорил он. – Мы далеко от восточного края…

– Вернее быть не может, князь. Не жди. Зови войско! Со стороны леса беду чую. – Лицо Светлозора выражало то же, что и его голос – предчувствие неминуемой беды.

– Лихо всегда из степи приходит, – всё ещё сомневаясь, сказал князь, но поднялся с места и кликнул: – Серый Волк!

Тотчас в дверь вошёл немолодой высокий воин с седыми висками.

– Здесь, князь Огнеслав, – поклонился одной головой.

– Скачи к войску, пускай берут оружие и тотчас к лесу…

Едва князь и остальные успели выйти из избы, как с той стороны веси, что примыкала к лесу, послышалось гиканье, свист. И сразу же из-за деревьев показались они – невысокие черноволосые люди в серых одеждах и меховых шапках с привешенными сзади рыжими лисьими хвостами. Перебегая от дерева к дереву, они пускали короткие стрелы. Сначала их было немного, но они прибывали быстрыми волнами, и вот уже первая волна оказалась на краю деревни. Следующая волна нападавших показалась из лесу, ведя на поводу невысоких плотных лошадей.

Огнеслав, не способный бездеятельно смотреть на то, как истребляют жителей его веси, не дожидаясь войска, вскочил на коня и с несколькими воинами сопровождения поскакал навстречу противнику.

– Погибнет князь! – воскликнул Березин, обращаясь неведомо к кому.

– Князь поступает как полагается иорегсу, – ответил Светлозор, – а значит, ежели и погибнет, то в славе.

Светлозор устремил взгляд в небо и зашептал что-то быстро-быстро, так что не было никакой возможности разобрать слова.

Березин в волнении обернулся. Конные воины князя мчались во весь опор, но профессор не был уверен, что они успеют вовремя.

Над крайней хижиной у леса уже плясали красные языки пламени. Нападавшие грузили захваченное добро на лошадей и бегом отводили их в лес. Березин заметил среди добычи нескольких женщин, перекинутых через седло. А из лесу выкатывались всё новые и новые волны серых одежд.

Наконец войско князя подоспело, и противники сшиблись на середине веси – в трёх десятках шагов от Березина в сторону леса. Лисьи Хвосты не пытались стрелять с лошади, как то делали монголы, например, вместо этого они спешивались и пускали стрелы из-за крупа, и Березин сразу понял причину – у Лисьих Хвостов, как и у воинов князя, в конской сбруе ещё отсутствовали стремена, обеспечивающие наезднику нужную устойчивость.

В отличие от воинов Огнеслава, Лисьи Хвосты полагались больше на луки и стрелы. Там, где их рассыпанные кучки непосредственно сталкивались с княжескими воинами, вооружёнными блестящими бронзовыми копьями и мечами, они отступали, оставляя за собой исчерченные кровавыми линиями и пятнами трупы. Их оружие ближнего боя больше напоминало короткие кривые ножи, нежели мечи. И тусклый цвет металла указывал на худшее качество материала.

Однако пока воины князя уничтожали одну волну, за ней прибывали из лесу новые, засыпая противника тучами стрел. Воины князя не имели щитов, которыми они могли бы прикрыться от обстрела. В ближнем бою роль щита выполняла обтянутая кожей дубовая дощечка, с внешней стороны примотанная ремнями к левому предплечью. Ею воины не блокировали, а отклоняли в сторону удары противника.

Лучники князя, составлявшие в его войске значительно меньшую пропорцию, не успевали справляться со всей работой. Выстроившись в линию на некотором расстоянии от вступивших в сечу воинов, они оставались вне досягаемости стрел Лисьих Хвостов за счёт более совершённой конструкции луков. Стрельба велась не по команде, а по самостоятельно выбранным целям. Но опытные княжеские стрелки разумно выбирали для поражения средние ряды лучников Лисьих Хвостов – не занятых в ближнем бою, но самых опасных для противника.

Березин, с волнением следивший за ходом схватки, сделал неутешительный прогноз. Он обернулся на Светлозора и нашёл его в том же положении – с взглядом, устремлённым в небо, поднятыми руками и шевелящимися беззвучно губами. Машинально профессор поднял взгляд и обомлел. На небе, ещё несколько минут назад бывшем пронзительно синим, без малейшего намёка на пар, собирались грузные кучевые облака. Прямо на его глазах клубы пара, появившиеся как будто из ниоткуда на разных участках неба, принялись стягиваться к веси, раздуваться и сворачиваться в одну исполинскую тучу, которая непрестанно жирнела, набирая вес и цвет.

Ливень хлынул внезапно, словно кто-то отворил небесные краны, и одновременно с первой каплей в землю вонзился столб света, мгновенно обративший в обгоревшую спичку вековую сосну на краю леса. С десяток Лисьих Хвостов, имевших несчастье находиться под ней и поблизости, повалились на землю – дымящиеся жалкие кучки тряпья.

Березин мгновенно промок. Вода стекала ручьями. На земле уже собирались лужи.

Воины князя продолжали рубиться, но в бою произошла резкая перемена. Волны Лисьих Хвостов отступали в лес. Стрельба из луков прекратилась, и свист стрел больше не полосовал воздух. Дождь! Тетивы отмокли, лишив Лисьих Хвостов их главного оружия.

Тяжело дыша, Светлозор опустил руки. Воины князя углубились в лес, преследуя противника, но вскоре вернулись, очевидно опасаясь надолго оставлять весь без охраны. С облегчением по блеску обруча на темени Березин узнал среди них князя. На расстоянии профессор не мог видеть, что именно тот несёт в руках. Он видел только, что ноша была обернута в большой синий платок.

Горестные возгласы и звуки плача были слышны с разных сторон веси, не перекрываемые более шумом боя. Насколько Березин знал, часть принявших обет воина бойцов князя были отсюда же родом. И теперь их семьи оплакивали полёгших в бою родственников наравне с остальными погибшими воинами и жителями. Как уже давно понял Березин, у этих людей любое горе считалось общим.

По мере того как князь приближался, на широкую тропу между домов и хижин выходили люди. И когда он проходил мимо, все они делали один и тот же жест, имевший, очевидно, ритуальное значение: поднимали глаза к небу, опускали их и, собрав кисти рук в домик, поднимали их над головой и разводили руки в стороны, словно выпускали на волю голубя.

– Что это за знак? – Березин обратился к Светлозору.

Тот провёл по лбу рукой, стирая пот и дождевую воду, и посмотрел на него со странной печальной улыбкой.

– Милоока погибла… – сказал он едва слышно.

Это неожиданное известие заставило Березина вздрогнуть. Он почувствовал, что это первое в цепочке событий, которые будут иметь последствия исполинского размера.

Теперь уже профессор увидел и сам, что принятое им за большой женский платок было на самом деле голубым платьем княгини. Огнеслав, нёсший её на руках, был безмолвен и суров. Каменное лицо князя застыло в неподвижной маске, и только глаза, дикие зелёные глаза, горевшие огнём силы и чувств, выдавали его истинное настроение.