Андрей Васильев - Золото мертвых [СИ]

Вот только все мои планы смешала усталость. Хотел дождаться, пока хозяева угомонятся, вроде бы не секундочку прикрыл глаза, и моментально уснул.

Но лучше бы я этого не делал!

Как правило, человек погружается в сон постепенно, он начинает острее реагировать на звуки, потихоньку утрачивая связь с реальностью, мир настоящий и мир видений сливаются для него в одно целое. Впрочем, случается и так, что человек падает в сон как в омут, окунаясь в черноту нереальности. Со мной такое в последний раз происходило, когда Розалия Наумовна после своего отпуска решила нас проучить за безделье, которому мы блаженно предавались все две недели, что она отсутствовала, и устроила учет. Учет в архиве! Думаю, что кто-то там, в аду, наверняка внес данное изобретение в список инновационных пыток. Не может быть, чтобы подобную придумку не оценили.

Кстати, мы потом долго пытались выяснить, кто нас Розалии сдал, явно же без крысы не обошлось. Так и не докопались до истины, хотя было понятно, что она находится где-то рядом. В смысле – рядом с нами.

Так вот – есть ряд чуть более или чуть менее приятных способов перехода от бодрствования ко сну. Но мне сегодня достался такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. С эффектом полного погружения, если таковым можно назвать полуабсурдный кошмар, который накрыл меня сразу же после того, как я закрыл глаза.

Ну а как мне еще расценивать то, что я увидел, а именно рот, полный полусгнивших зубов, и летящую в разные стороны слюну. Почему слюну? Потому что обладатель рта смеялся, и до того жутко, что у меня даже во сне мороз по коже прошел.

Смех закончился, и передо мной заметались шесть горящих фигур, полыхающие как факелы и невероятно страшно при этом кричащие. Их предсмертные вопли сливались воедино с откровенно безумным хохотом, а я силился проснуться – и не мог.

А после – снова смех, правда, теперь он сопровождал другую картину, немногим уступающую предыдущей. Казнь. Если точнее – гильотинирование. Один за другим мужчины и женщины вставали на колени, их шеи фиксировала раздвижная доска, и косое лезвие сверкающим на солнце росчерком подытоживало их жизни. Фонтаны крови, радостный вой горожан, пришедших поглядеть на казнь, головы, летящие то в корзины, стоящие у помоста, а то и в толпу, на радость последней.

И человек, стоявший недалеко от эшафота, маленький, безликий, смеющийся над происходящим.

Картины сменяли друг друга, но едино было одно – хохот, безумный, истеричный, жуткий хохот.

А потом я увидел его. Перстень. На этот раз он не прятался за пеленой, я наконец-то разглядел его в деталях. Прямоугольный рубин в основании, который поддерживали десять миниатюрных зубчиков, по пять с каждой стороны. Они были словно десять маленьких пальцев, эта ассоциация сразу появилась у меня в голове. Приметил я и рисунок под камнем, на одной из двух сторон перстня – всадник с занесенным над головой мечом.

Что с другой – не увидел. Не успел. Перстень крутанулся, и я словно нырнул в красноту рубина, она захватила меня как болото, накрыв с головой. Мне не хватало воздуха, я не мог дышать, сон совсем уж перестал быть похожим на таковой, и вот тут, на этот раз очень кстати, в это мерзкое густое марево ворвался посторонний звук.

Смартфон. Он выдернул меня из инферно обратно в реальность. Хвала прогрессу и гаджетам!

Весь мокрый, как мышь, и, скорее всего, с выпученными глазами, я нажал на зеленый кругляш с дергающейся трубкой и просипел:

– А?

– Хрен на, – крайне некорректно и очень недовольно отозвался Михеев. – А лучше проси два, мы тебя барабанщиком сделаем. Дрыхнешь?

– Можно и так сказать, – вытер пот со лба я.

– А ничего, что мы здесь за тебя переживаем, прикидываем, как будем гнездо ведьм выжигать каленым железом в отместку за твою героическую гибель, думаем, покупать тебе от отдела венок на похороны или нет? С одной стороны, ты вроде как нормально с нами контактировал, с другой – не настолько хорошо мы тебя и знаем, чтобы подотчетные деньги тратить. Теперь, кстати, точно покупать не будем. Ты слово не держишь, а в наших кругах подобное не приветствуется.

– Какое слово? – чуть ошалело уточнил я.

– Ты обещал позвонить и устроить мне театр у телефона, – напомнил мне оперативник. – Но этого не сделал. Три ночи на часах, если ты не в курсе, и мне остается только гадать – зажарили тебя в печи, тихонько удавили пояском или просто и банально отравили.

– Мне стыдно, – совершенно не кривя душой признался я. – Забыл. Закрутился с разной ерундой и забыл.

– Забыл, – проворчал Михеев. – Спать лечь не забыл, а меня набрать забыл. Валера, так дела не делаются. На первый раз – ладно, проехали. Но после второго такого же больше можешь мне не звонить, трубку не сниму.

Нехорошо получилось. Некрасиво. Впрочем, кто его знает, может, он сам только что обо мне вспомнил, вот и набрал. Хотя это и неважно, так и так я теперь ему обязан. Пусть долг невелик, но он есть, и придется его отдавать. Люди вроде него могут забыть про деньги, но про услуги – никогда, я это наверняка знаю, у меня родитель точно таких же взглядов, как Михеев, придерживается.

Впрочем – черт с ними с обоими. Меня больше напрягает то, что случилось во сне.

Сдается мне, кому-то надоело, что я сижу без дела, отговариваясь тем, что намеки туманны, и не желая по этой причине искать предмет, после чего этот кто-то показал мне все и сразу. Но при этом в качестве платы меня неплохо попугали, причем, надо заметить, весьма успешно. Было правда страшно. Причем природа страха мне была не вполне понятна, а потому вызывала обоснованные подозрения. Что, собственно, я такого увидел? Ну – люди горят. Ну – головы им рубят. Оно, конечно, неприятно, но при этом не слишком ново. В иных сериалах вещи помасштабней можно увидеть, а если смотреть еще и на большом экране, то все подлинные ужасы Французской революции на данном фоне могут показаться несуразной поделкой начинающих клипмейкеров. Кошмары реального прошлого ничто перед бюджетами топовых киностудий. Будущее наступило, ничего не поделаешь, и теперь мастера спецэффектов и массовых сцен решают, как на самом деле выглядела история человечества.

А самое забавное, что я готов сразу платить такую цену. Лучше один раз побояться, но зато на этом неделю сэкономить. Сейчас время еще есть, но совсем скоро я буду готов платить за лишний день золотом. Чую, так и случится.

Я подошел к небольшому столику, который имелся в гостевом домике, зажег лампу, залез в ящик, где предсказуемо обнаружились бумага и письменные принадлежности. Дядя Сережа рационален до мозга костей, потому приготовил здесь все, что может понадобиться его гостям, среди которых встречаются и такие, что до сих пор предпочитают ноутбуку бумагу и ручку.