Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

— За каждым углом нас может кто-то поджидать, чтобы убить, — сказал Джулиан. — Дейн был идиотом — он пришёл за нами слишком рано, до того, как у нас оказалась бы настоящая книга. Но не все они такие, как Дейн. Здесь наши жизни в опасности каждую секунду. Если у нас сделка с Королевой, мы под её защитой.

— Нам нужен союзник, — ответила Эмма. — Ибо она странная, думает только о собственной выгоде, да еще к тому же внушает ужас, но это лучше, чем ничего. Это ты хочешь сказать?

— Любой план включает в себя риск, — произнес Джулиан. — Не идти к Королеве было рискованно. Это стратегия — выбирать между рисками, ибо здесь нет безопасного пути, Эмма, не для нас. Не с той минуты, как Гораций позвал нас к себе на разговор.

— И если мы вернёмся с настоящей Чёрной Книгой, он просто убьёт нас и присвоит её, — сказала Эмма. — В любом случае, в этом его план.

— Нет, — сказал Джулиан. — В этом и есть его план, потому что он считает, что контролирует то, как мы вернёмся. Если же мы сами решим, как и когда мы вернёмся, то мы можем войти прямо во время собрания Совета и предоставить Чёрную Книгу, храбро спасённую из пальцев наших фейрийских врагов. Гораций думает, что он может легко избавиться от нас, потому что мы опозорены. Но сделать это будет гораздо сложнее, если мы вернёмся с триумфом.

— Ладно, — сказала Эмма. — Я поняла, как ты все это представляешь. Я не могу сказать, согласна ли я работать с Королевой, но, по крайней мере, я понимаю. Но знаешь, что было бы лучше? Если бы ты включил меня в ту часть плана, где ты выбираешь, какой из рисков стоит принять.

— Я не видел смысла, — ответил Джулиан. — Ты бы беспокоилась, и для чего?

Эмма почувствовала жжение слёз.

— Это не ты. Настоящий Джулиан никогда не сделал бы так.

Глаза Джулиана вспыхнули.

— Ты знаешь, я всегда делал всё, что нужно, чтобы мы были в безопасности. Я думал, ты понимаешь это во мне.

— Это другое. Помнишь, Джулиан, что сказал Дейн? Он сказал, что ты тот парень, который может иметь девушку в качестве парабатая.

Она встала с кровати, поднимая свой подбородок, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

— Это то, что я всегда любила в тебе, даже до того, как влюбилась в тебя. Ты никогда, ни на секунду не думал, что иметь девушку в качестве боевого напарника — признак слабости. Ты никогда не вёл себя так, будто я не равная тебе. Ты никогда даже на секунду не заставлял меня чувствовать, будто я должна быть слабой для того, чтобы ты был сильным.

Он отвел взгляд в сторону. Эмма продолжила более настойчиво:

— Ты знал, что мы всегда были сильнее вместе. Ты всегда давал понять, что мое мнение значимо. Ты всегда уважал моё умение принимать решения за тебя. Но ничего из этого я не чувствую сейчас. Это не пустяк, о котором ты соврал мне, Джулиан, это предательство всего, о чем мы поклялись на нашей церемонии парабатаев. Одно дело — не относиться ко мне как к своей девушке, но совершенно другое — не относиться ко мне как к своему парабатаю.

Джулиан лег в кровать позади неё.

— Это не то, что я планировал. — произнес он. — Я беспокоился, что ты не захочешь идти в Благой Двор, и я пытался двигаться быстро.

Мерцание водопада изменилось, и волосы Джулиана снова стали тёмными, ресницы отбрасывали тени на его щёки.

— Я и подумать не мог, что ты будешь так расстроена насчет … всего.

— Конечно, ты не мог подумать. — То, что Джулиан был так близко, заставило её нервы напрячься и будто подпрыгивать под кожей. Они оба были на коленях, смотрели друг другу в глаза; он был так близко, что она могла дотянуться и обвить его руками, даже без необходимости приблизиться. — Ты не мог подумать об этом, потому что у тебя нет чувств. Потому что ты выключил все свои эмоции, касающиеся не только меня, но и всего остального. Ты не думаешь о Ливви, даже о Ливви! И это все ещё вернётся к тебе и в конце концов причинит боль.

— Это не так, — отрезал Джулиан.

— Что не так?

Он положил свои руки на кровать так, чтобы его пальцы коснулись её только слегка. Сердце Эммы ускорило биение.

— У меня есть некоторые чувства. — голос Джулиана звучал слегка потерянным и сбитым с толку. — Я просто не до конца понимаю, что именно я чувствую. Кроме того мне нужно, чтобы ты не злилась, Эмма.

Она замерла. Его пальцы изогнулись, касаясь внутренней части её запястья. Эмма почувствовала, что все нервы в её теле сконцентрировались в этом месте. Он прикасался к ее пульсу. Её сердцу.

— Мне жаль, Эмма. — сказал Джулиан. — Мне жаль.

Её сердце подпрыгнуло. С тихим вскриком, она потянулась к нему; стоя на коленях, они обвили друг друга руками. Он наклонил голову, чтобы поцеловать её, и весь воздух покинул её тело. Он был на вкус таким, какими, она думала, были фрукты фейри, — слаще чем весь сахар на Земле. Она была оглушена воспоминаем об их первом поцелуе, мокром от морской воды, голодным и отчаянным. Этот же был томным, горячим с медленным желанием: он тщательно исследовал её рот своим, поглаживая пальцами её щёки, обхватывая челюсть, чтобы откинуть её голову назад.

Он притянул её ближе. Его тело всё еще было таким, каким она помнила. С чувствами или без них.

В этом было опасное удовольствие. Джулиан чувствовал что-то к ней, даже если это было только в физическом плане. Но он сказал, что ему жаль. Это определённо что-то значило. Возможно, это заклинание истощалось. Возможно, оно не было долговременным. Возможно…

Он поцеловал уголок её рта, пульс на её шее. Эмма чувствовала мягкость его губ на горле; его руки ухватились за конец ночной рубашки Эммы, поднимая вверх по её бёдрам.

Позволь этому случится, сказало её тело. Получи от него всё, что ты можешь, потому что, возможно, ничего другого больше не будет никогда.

Его руки были под её рубашкой. Джулиан знал, где именно ей нравились его прикосновения.

Знал, что заставит её трепетать и целовать его яростнее.

Никто не знал её так, как Джулиан.

Её глаза открылись, взор туманный и полный желания. Эмма посмотрела на Джулиана — он смотрел на неё, его глаза открыты, и их выражение было холодным и рассудительным. Эмма вдруг почувствовала себя так, будто ей в лицо вылили ведро холодной воды, она почти задохнулась.

Мне нужно, чтобы ты не злилась, вспомнила она слова Джулиана.

Его руки всё ещё были на её бедрах, сильнее прижимая к нему. Она прошептала рядом с его ртом:

— Тебе же не жаль на самом деле, не так ли?

Глаза Джулиана закрылись: она знала это выражение. Он думал о том, что будет правильно сказать. Не то, что будет правдой, не то, что будет лучше, а то, что будет действеннее и эффективнее всего. То, что позволит ему получить нужное и желаемое.

Она всегда гордилась своим парабатаем и его умом; обожала и понимала необходимость этого. Это была единственная маленькая защита Джулиана против огромного мира, выстроенного против него и его семьи. Это был единственный путь, который он знал, чтобы защитить то, что он любил. Но без любви, как движущей силы ради всего, что он делал, на что он будет способен? Джулиан без чувств станет Джулианом, который сможет и будет манипулировать каждым.