Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

— Нет, я предлагаю, чтобы за ними пошла я. Ибо я не враг у фейри. Я пойду прямиком к Нене. Она поможет мне.

Марк вскочил на ноги.

— Ты не можешь пойти. Дети нуждаются в тебе здесь. Кто-то должен заботиться о них.

— Алина может позаботиться о них. Она уже справляется лучше меня. Я даже не нравлюсь им, Марк.

— Может, ты им и не нравишься, но они любят тебя, — яростно воскликнул Марк. — И я люблю тебя, я не лишусь ещё одного родного человека у фейри!

Хелен выпрямилась — хотя она и близко не была такой высокой, как брат (что сейчас ее очень расстраивало) — и пристально посмотрела на Марка.

— И я тоже.

— Возможно, у меня есть решение, — подала голос Кристина. — Есть фамильная ценность семьи Розалес. Мы называем её Этернидад, имея в виду, что время не имеет ни начала, ни конца, подобно времени у фейри. Это позволит нам войти к фейри незамеченными.

— Ты позволишь мне взять его? — сказал Марк.

— На данный момент у меня его нет, и только Розалесы могут правильно его использовать, поэтому пойду я.

— Тогда я пойду с тобой, — сказал Киран, который приподнялся на локтях. Его волосы были в беспорядке, и под глазами залегли тени.

— Ты не спишь? — сказал Марк.

— Я не сплю уже некоторое время, — признался Киран. — Но притворился, что сплю, потому что почувствовал себя неловко.

— Хмм, — произнесла Хелен. — Я думаю, это именно то, что Алина имеет в виду под абсолютной честностью.

— Кристина не может отправиться к фейри одна, — сказал Киран. — Это слишком опасно.

— Я согласен, — сказал Марк. Он повернулся к Хелен. — Я пойду с Кристиной и Кираном. У нас троих это получится лучше.

Хелен колебалась. Как она могла позволить им так подвергать себя опасности? И всё же, это то, что делают Сумеречные охотники, не так ли? Смотрят в лицо опасности? Она отчаянно желала иметь возможность поговорить со своей матерью. Наверное, главным вопросом, который она задала бы ей был: как она могла остановить их, когда Марк и Киран лучше всех ориентируются у фейри? Отпустить Кристину одну — значит отправить её на верную смерть; отправить их всех означает, что она может потерять Марка так же, как Джулиана. Но не позволить им пойти значит бросить Джулиана в стране фейри.

— Пожалуйста, Хелен, — вновь повторил Марк. — Мой брат пошёл к фейри, чтобы спасти меня. Я должен быть способным сделать то же самое для него. Я был узником до этого. Не делай меня узником снова.

Хелен почувствовала, как её мышцы напряглись. Он прав. Она села на кровать прежде чем на ее глазах успели выступить слезы.

— Когда вы собираетесь сделать это?

— Так быстро, как Джейми доберётся сюда с артефактом. — сказала Кристина. — Прошёл почти час с того момента, как я позвала его с помощью огненного сообщения, но я не знаю, сколько времени займёт у него дорога к нам.

— Джейми Розалес? — спросили Марк и Киран одновременно.

Хелен посмотрела на них. Оба они выглядели удивленными и слегка встревоженными, будто бы это вызвало в них чувство ревности. Она отбросила эту мысль. Похоже, она сходила с ума от напряжения.

— Ох, Марк, — произнесла Хелен. В стрессовой ситуации интонация в ее голосе, как и у Марка, приобретала оттенок формального говора фейри. — Я не могу принять то, что необходимо вас отпустить, но, полагаю, я должна.

Глаза Марка смягчились.

— Хелен…Мне жаль. Я обещаю вернуться к тебе невредимым и привести Эмму и Джулиана также невредимыми.

До того, как Хелен успела вслух заметить, что это не было тем обещанием, которое он действительно мог сдержать, Киран прочистил горло. Это прозвучало так обычно и по-человечески, что почти против воли заставило Хелен улыбнуться.

— Я бы хотел иметь родственника, который бы любил меня так же, как вы любите друг друга, — произнес он голосом истинного принца фейри. Это впечатление тут же исчезло после того, как он снова прочистил своё горло и добавил: — И все же, Хелен, я вынужден попросить тебя встать с моей ноги. Ты сидишь прямо на ней, и это начинает причинять мне боль.

* * *

— Некоторые монстры — это люди, — сказал Гвин. Они были в доме Дианы на улице Флинтлок. Она лежала на кровати, её голова на коленях Гвина, пока он ерошил ей волосы. — Гораций Дирборн — один из них.

Диана провела рукой по шерстяной тунике Гвина. Ей нравилось видеть его таким — без шлема и доспехов, просто мужчина в поношенной одежде и потёртых ботинках. Мужчина с заострёнными ушами и глазами двух цветов, но Диана перестала придавать этому значение, как чему-то странному. Это было частью Гвина.

— Я верю, что в Совете есть хорошие люди, — сказала Диана. — Они боятся. Как Горация, так и его внушающих ужас предсказаний. Он захватил большую часть власти за столь короткое время.

— Он сделал Идрис небезопасным, — сказал Гвин. — Я хочу, чтобы ты покинула Аликанте, Диана.

Она села в удивлении:

— Покинула Аликанте?

— Я был свидетелем большей части истории, — сказал Гвин. — Ужасные законы часто перестают действовать до того, как они утрачивают свою силу после многих страданий. Малодушие и страх могут одержать победу. Ты говорила мне, что ты не нравишься Горацию и его дочери.

— Не нравлюсь, — сказала Диана. — Хотя и не знаю, почему…

— Они боятся тебя и твоего влияния, — сказал Гвин. — Они знают, что другие прислушиваются к тебе. Ты очень убедительна, Диана, и необычайно мудра.

Она скорчила ему гримасу.

— Льстец.

— Я не льщу тебе. — Он поднялся. — Я боюсь за тебя. Гораций Дирборн пока что может и не является диктатором, но он стремится к этому. Первым его шагом будет устранение всех тех, кто выступает против него. Сначала он потушит ярчайшие огни, освещающие путь другим.

Диана вздрогнула. Она слышала стук копыт лошади, прогуливавшейся туда и обратно по её крыше.

— Ты суров, Гвин.

— Возможно, я не всегда вижу лучшее в людях, — сказал он. — Потому что я нахожу души убитых воинов на поле боя.

Диана подняла брови.

— Ты шутишь?

— Нет, — он выглядел озадаченным. — Я имею в виду то, что сказал. Диана, позволь мне забрать тебя отсюда. Мы будем в безопасности в землях фейри. Там, где ночью звёзды сияют тысячами цветов, а днём поля полны роз.

— Я не могу, Гвин. Я не могу оставить свою родину в состоянии кризиса.

Он сел обратно на кровать, обессиленно опустив лохматую голову.

— Диана…

Было странным после столь долгого времени чувствовать желание быть близко к кому-то, как физически, так и эмоционально.

— Не ты ли говорил мне, что, когда увидел меня впервые, проявил ко мне интерес потому, что я была такой смелой? Сейчас же ты хочешь, чтобы я была трусихой?

Гвин посмотрел на неё, все эмоции были написаны на его морщинистом лице.

— Сейчас все по-другому.