Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

— Почему это по-другому?

Он обвил своими руками ее талию.

— Потому что я знаю, что люблю тебя.

Сердце Дианы затрепетало в груди. Она смирилась с тем, что ни от кого не услышит эти слова, считая это ценой, которую она заплатила за то, что стала нефилимом-трансгендером. Она совершенно точно не ожидала услышать это от кого-то такого, как Гвин: того, кто знал всё, что можно было знать о ней, того, кто не мог лгать, того, кто является принцем Дикой Магии.

— Гвин, — произнесла Диана, и прикоснулась обеими руками к его лицу, наклоняясь, чтобы поцеловать. Он откинулся назад, утягивая её за собой, пока они не легли на кровать. Сердце Гвина билось быстро, она ощущала это под неровностями его туники. Он навис над ней, его объемное тело отбрасывал тень на её тело. И в этой тени она закрыла глаза и двигалась вместе с движениями его мягких поцелуев и касаний, пока они становились все слаще и яростнее, до того, как они вместе достигли момента, при котором уходит страх, уступая место нежному единению душ, оставивших одиночество позади.

* * *

Хелен ушла, чтобы рассказать Алине о происходящем; Марк не мог понять, что было уже поздно, поэтому он не мог видеть лунный свет через окно. Он сидел на кровати рядом с Кираном, а Кристина рядом свернулась на стуле.

Он избегал её взгляда. Марк знал, что он не сделал ничего неправильного, поцеловав её, или она, поцеловав его. Он помнил последний раз, когда он говорил с Кираном наедине, в Лондонском Святилище. Помнил, как Киран дотронулся до наконечника стрелы, висевшего на шее Марка. Он в некотором смысле стал их символом. То, что Киран сказал потом, всё ещё звучало в его ушах: с нами будет покончено.

Марк не знал, сможет ли он объяснить то, что чувствует к Кирану или, если на то пошло, к Кристине. Он знал только, что не верит в то, что всё было кончено: ни с Кираном, ни с Кристиной.

— Ты чувствуешь себя лучше, Киран? — мягко спросил Марк.

— Да. Кристина очень хороший целитель.

Кристина закатила глаза.

— Я наложила повязку. Не преувеличивай мои таланты.

Киран грустно посмотрел на своё перевязанное плечо.

— Я чувствую себя немного странно без рукава.

Марк не мог не улыбнуться.

— Это очень стильно. Примитивные предпочитают образы с одним рукавом.

Глаза Кирана расширились.

— Да?

Оба, Марк и Кристина, захихикали. Киран нахмурился.

— Вы не должны насмехаться надо мной.

— Насмехаются друг над другом, — сказала Кристина игриво. — Это то, что делают друзья.

Лицо Кирана так сильно покраснело, что Марк до боли почувствовал желание обнять его. Он предположил, что принцы фейри не имели друзей; они с Кираном никогда не говорили об этом. Было время, когда они были друзьями, но любовь и боль превратили это в то, что было неизбежным, Марк понимал это. Есть люди, чувства которых перерастали в нечто больше, чем дружба, но, тем не менее, они оставались друзьями: Магнус и Алек, или Клэри и Джейс, или Хелен и Алина.

Улыбка Кирана исчезла. Он беспокойно задвигался под одеялом.

— Есть кое-что, что я должен сказать вам обоим. Чтобы объяснить…

Кристина выглядела обеспокоенной.

— Но если ты не хочешь…

— Это о Некроситете. — начал Киран, и они оба замолчали. Марк с Кристиной слушали, пока Киран говорил им о Пустом Месте. Марк часто заслушивался историями людей. Это всегда было так, с детства, и он помнил, как сильно любил, когда Киран рассказывал ему истории, когда они были в Охоте. Помнил, как он засыпал с пальцами Кирана в волосах и его голосом в ушах, рассказывающим ему истории о Блодувед, принцессе, сделанной из цветов, и о чёрном котле, который воскрешал мёртвых, о битве между Гвином ап Нуддом и Херном Охотником, которая сотрясла деревья.

Кристина же никогда подобным образом не погружалась в истории, думал Марк: она была полностью здесь, её выражение лица темнело, глаза расширялись в ужасе, пока Киран рассказывал им о Когорте, драке возле водоема, о том, как Диего спас его, и как он сбежал из библиотеки.

— Они ужасны, — вырвалось у Кристины почти до того, как Киран закончил говорить. — Ужасны. То, что они зашли так далеко…

— Мы должны проверить Диего и остальных, — сказал Марк, хотя Диего Роцио Розалес был одним из людей, наименее любимых им. — Узнать, в порядке ли они.

— Я напишу Диего, — сказала Кристина. — Киран, мне так жаль. Я думала, ты будешь в безопасности в Некроситете.

— Ты не могла знать, — ответил ей Киран. — Пока я был в Некроситете, я упрекал Диего в том, что он не планировал дальнейшие действия, но это все невозможно было предвидеть.

— Киран прав. Это не твоя вина. — согласился Марк. — Когорта неконтролируема. Я могу предположить, что это один из них последовал за Эммой и Джулианом к фейри.

Киран отбросил свое одеяло грубым, резким жестом.

— Я должен Эмме и Джулиану, должен пойти за ними. Я понимаю это сейчас. Я жалею, что не сделал этого ещё до того, как вода из той комнаты коснулась меня. Но я никогда не мог об этом сказать. У меня не было возможности заслужить их прощение или исправить то, что я сделал.

— Эмма простила тебя, — сказала Кристина.

Кирана это не убедило. Он сбивчиво проговорил:

— Я хочу показать вам кое-что.

Ни Марк, ни Кристина не сдвинулись с места, тогда Киран повернулся, становясь на колени на кровати, и поднял свою рубашку, оголяя спину. Марк услышал, как Кристина резко вдохнула.

Вся спина Кирана была покрыта следами от кнута. Они выглядели недавно зажившими, как будто бы недельной давности, больше не кровоточащие, но всё ещё алые. Марк сглотнул. Он знал все отметины и шрамы на коже Кирана. Эти были новыми.

— Это когорта избивала тебя? — прошептал он.

— Нет, — ответил Киран. Он позволил футболке опуститься, но не сдвинулся места, не отрывая глаз от стены позади кровати. — Эти следы появились на моей спине, когда я коснулся воды. Эти шрамы принадлежат Эмме. Эта боль служит напоминанием для меня о той агонии, которую ей пришлось испытать по моей вине. Когда я оказался в воде, я почувствовал её страх и боль. Как она могла простить меня за это?

Кристина поднялась на ноги. Её карие глаза светились болью и сочувствием; она легко прикоснулась рукой к спине Кирана.

— Киран, — сказала она. — Мы все можем бесконечно совершать ошибки, но мы так же бесконечно можем и прощать. Эмма носит эти шрамы с гордостью, потому что для неё это знаки доблести. Позволь им быть тем же и для тебя. Ты принц фейри. Я видела, как ты был таким же храбрым, как те, кого я знаю. Иногда, самый храбрый поступок, который мы можем совершить, — это признать наши собственные ошибки.

— Ты принц фейри, — на лице Кирана появилась кривая улыбка. — Кое-кто еще назвал меня так сегодняшней ночью.

— Осознать, что ты совершал ошибки, и пытаться их исправить — это то, на что нужно надеяться. — сказал Марк. — Иногда, мы можем иметь хорошие намерения — ты пытался спасти мне жизнь, когда ты пошёл к Иарлату и Гвину. Но так же из хороших намерений могут выйти ужасные последствия — все мы имели наилучшие намерения, когда пошли на встречу Совета, а сейчас Ливви мертва, и Аликанте находится в руках Когорты.