Наталья Филимонова - Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

Впрочем, довольно скоро мне стало не до созерцания красот природы. Мы с Лешкой дружно начали помирать уже через полчаса работы. А через два часа руки и плечи болели уже немилосердно, и больше всего на свете хотелось просто лечь и умереть. Впрочем, жаловаться не позволяла гордость: я не хотела быть похожей на Ларису, а бедному Лешке вообще ничего другого не оставалось. Что до Ларисы, она вяло ковырялась лопатой в земле, кажется, даже не стараясь особенно делать вид, что действительно пытается работать. В этот день мы нашли только какие-то зубы и гнутую ложку.

Вообще-то ложку нашла я. Почувствовав, как лопата обо что-то ударилась – явно обо что-то твердое, металлическое – я радостно завопила:

– Я, кажется, что-то нашла!

Ребята тут же радостно отбросили лопаты и сгрудились вокруг меня.

– Что там? Что? – наперебой спрашивали они.

Я осторожно сняла лопатой слой земли, затем разгребла остатки руками и извлекла на свет ложку. Алюминиевую.

– Дай-ка! – Лешка выхватил находку у меня из рук, покрутил ее в пальцах и сдул с нее землю, чтобы прочитать выбитую надпись. – Цена 12 коп.

– Поздравляю, – насмешливо сказал Константин, который так и не подошел, чтобы взглянуть на мое открытие, и только чуть прищурился в сторону нашей живописной группы, опираясь на лопату. – Вы сделали практически уникальную находку. Ложка алюминиевая, датируется ориентировочно серединой двадцатого века. Принадлежала, очевидно, участникам первых экспедиций в этих краях. Но я бы не советовал вам почивать на лаврах. Вполне вероятно, если покопаться еще немного, вы сумеете найти еще и вилку. И – я даже не исключаю – нож!

Я стиснула зубы. Остро хотелось послать этого насмешника… в лес по мухоморы. Ну что я, в самом деле, могла знать, что это просто забытая кем-то ложка!

– В поверхностном слое здесь вряд ли окажется что-то действительно старое, – снисходительно пояснил Константин.

Могла бы и сама догадаться, мрачно поняла я. Лешка как раз в этот момент протянул мне ложку, и я отшвырнула ее.

– А вот мусорить не стоит, – строго заявил Константин. – Приберите за собой, будьте так любезны.

Даже не могу рассказать, как меня бесила все время вот это его манера выражаться, как чертов аристократ, изысканно-любезно опуская собеседника ниже плинтуса. Впрочем, я отвлекаюсь.

К вечеру я не могла разогнуть спину, а ладони мои были покрыты огромными волдырями. Некоторые из них начали лопаться. Спасибо Лешке, притащившему мне вечером какую-то заживляющую мазь – парня в поход снаряжала мать, так что у него в арсенале имелась целая аптечка на все случаи жизни. Что до Ларисы, та, кажется, особенно не устала (неудивительно – лопатой-то она не слишком махала), зато у нее жестоко обгорели руки и ноги. В отличие от меня, всю жизнь легко обгоравшей и оттого чертовски предусмотрительной, она не догадалась заранее намазаться солнцезащитным кремом.

На второй день с самого утра я поняла, что первая смерть моя уже совсем близко. Болела у меня буквально каждая клеточка тела, каждая мышца и каждая связка. При мысли о том, что снова придется копать, начинало подташнивать. Что творилось с моими ладонями, не хочу даже говорить. Поэтому вид совершенно свежего и бодрого Константина, который уже заканчивал завтракать вчерашней кашей, вызвал у меня острый приступ ненависти.

– Вчера немного размялись, сегодня уже надо будет хорошо поработать, – разглагольствовал Константин, пока мы все, постанывая (даже Максу, кажется, было не очень хорошо) жевали свой завтрак. У меня потихоньку наливались кровью глаза. Все мы обменивались мрачными взглядами. Лешка выглядел просто очень несчастным. Лариса непрерывно кривилась. Очевидно, походная каша на завтрак не была пределом ее мечтаний. А может, она и впрямь неважно себя чувствовала после вчерашнего ожога. Во всяком случае, сегодня на ней была тоненькая рубашка с длинным рукавом и полотняные брюки.

– …И рекомендую вам все-таки надевать перчатки!

…И в этот день мы также ничего существенного не нашли. А вот на третий день раскопок мне снова повезло. И на сей раз – по-настоящему.

Поняв, что внизу что-то есть, я не стала никого звать, только активнее заработала лопатой, расшвыривая комья земли. Лешка, взглянув на меня, догадался обо всем, подскочил и принялся мне помогать.

– Прекратите немедленно! – Константин, каким-то нюхом почуявший, что что-то происходит, в мгновение ока оказался рядом. – Варвары малолетние! Живо убрали лопаты! Вам совочки на что?!

Я едва не ляпнула, что сам он малолетний. Ну что, назвался груздем, как говорится… При поступлении в универ я подавала документы, свидетельствовавшие о том, что мне 19 лет. Приходится соответствовать. Впрочем, наш руководитель практики вообще-то и сам не так уж далеко ушел от этого возраста, если уж честно. И вообще!

В общем, на сей раз мне в самом деле крупно повезло: я нашла скелет. Не просто скелет, конечно, а захоронение. Судя по бесчисленным побрякушкам и оружию – захоронение воина. При нем оказались меч и кинжал в кожаных ножнах, а также кожаные же доспехи. И на всем этом богатстве были вырезаны какие-то знаки и надписи, которые предстояло еще расшифровать.

Сказать, что у Константина горели глаза – ничего не сказать. С момента обнаружения жмурика он, казалось, попросту перестал нас замечать, полностью погрузившись в свое занятие – он бережно и осторожно очищал от земли кисточкой каждый из предметов, находившихся в захоронении. Все мы в итоге побросали лопаты и просто сгрудились вокруг, наблюдая за работой руководителя. А тот – вот диво! – даже не пытался заставить нас снова работать.

А я между тем размышляла о незавидной судьбе давно покойного воина. Назовем его, скажем, Гошей. Ну почему бы и нет. Вот жил себе, допустим, Гоша такой себе много веков назад, никого не трогал. Ну или наоборот там, очень даже трогал и завоевывал. Не суть. Наверняка его уважали. Пожил свое, погиб в бою или от старости, упокоился под курганом. Похоронили Гошу с почестями, оружие положили, трофеи какие-нибудь, все как следует. Лежал он себе столетиями под землей, как полагается уважающему себя мертвецу. И тут приходим мы с лопатами и совочками и давай выковыривать Гошу из земли, отнимать у него законные трофеи, изучать и исследовать. Нехорошо как-то, в общем, с Гошей получается. Непочтительно.

А назавтра Константин и вовсе объявил ближайшие два дня для нас выходными, распорядившись только позаполнять свои дневники практики. Сам он почти не выходил из рабочей палатки, где разбирал сделанные находки и перерисовывал надписи.

Целый день мы только слонялись по лагерю, ходили купаться на речку неподалеку и болтали, сидя в тени раскидистого дерева возле нашей поляны. Макс все сокрушался, что не взял с собой гитару. Лариса за неимением других вариантов строила глазки Максу, но тот пока держался. Лешка все больше помалкивал и только время от времени бегал в палатку, чтобы принести мне то воду, то крем от комаров. Я тоже иногда бегала – чтобы принести что-нибудь для Макса. Ну, пыталась стать незаменимой, что ли? Ну и потом, заняться все равно было особенно нечем.