Антон Емельянов - Маска из другого мира

Ее голос с каждой фразой звучал все менее уверенно, и под конец она просто смолкла, беспомощно обернувшись и посмотрев на меня.

— К сожалению, он говорит правду, — в повисшей гробовой тишине слова Северодвинской прозвучали тревожным набатом. Она по-прежнему находилась рядом с обычной сценой, но мы слышали ее благодаря рации на поясе Иванова. — Мы, старые маски, всегда знали об этом. Теперь нет смысла скрывать…

— Глафира Степановна! — встревоженно начал Артемий Викторович, но его прервал каркающий хохот сикигами.

— Спасибо, старая перечница! — дух явно почувствовал свою безнаказанность и теперь не стеснялся прямых оскорблений. — Обожаю таких честных правдолюбов — пусть пострадают другие, но справедливость восторжествует. Так что, Вика? Теперь ты готова уйти? У тебя больше нет сомнений?

Девушка сделала несколько неуверенных шагов в сторону сикигами и замерла.

— Сомневаешься? — сикигами нахмурился, но быстро нашел еще один аргумент. — Тогда не слушай меня! Ты — белый хутхэн, ты можешь слушать своих черных собратьев. Этой же силы хватит, чтобы услышать и тех, кто несет в себе частичку своего народа. Просто послушай их мысли…

Я вздрогнул, столько уверенности было в словах Дена. Но что же, как он рассчитывает, Вика может узнать такого, что заставит ее выбрать путь монстра, а не человека?

— Слушать? — девушка сначала растерялась, но потом просто перевела взгляд на нас, тех, кто стоял рядом с ней, и втянула в себя воздух, словно принюхиваясь.

— Ненависть… — она мазнула взглядом по Нине.

— Страх… — это был приговор Костику.

— Снова ненависть… — досталось Эле.

— Похоть… — я вместе с Викой неприязненно посмотрел на Адрея-Панча.

— Миша, — она остановилась на мне. — Вот, значит, как пахнет высокомерие. Думаешь, что можешь всех спасти. Что ты лучше меня.

Это точно были не мои мысли. Вернее, не самое главное в них, но Вика уже поверила именно в эти раскрытые ею тайны. Может, и остальные тогда не столь уж виноваты, как я недавно думал?

— Вика! — я попытался позвать девушку.

Но она лишь покачала головой, встав вполоборота. В ее глазах, потемневших то ли от уровня освещения, то ли от тяжести свалившейся на нее информации, читалось желание покончить со всем раз и навсегда. Чем-то она мне даже напомнила обреченного человека на краю крыши, вот только умирать девушка точно не собиралась. Напротив, она очень хотела жить.

— Для всех здесь я просто «тварь», — тихо сказала она, и никто не посмел прервать ее, даже Ден-сикигами. — Спасибо вам, ребята, что попытались хотя бы на словах… Но этого мало — дух был прав. В каждом городе, в каждом театре я была изгоем. И это в человеческом облике. А что будет сейчас, когда выяснилось, что я хутхэн, а все ваши маски — это лица моих соплеменников? Еще и содранные заживо… Может, сейчас вы и не готовы следовать своим мыслям, я это тоже чувствую. Но это только пока!

Вика повернулась так, чтобы видеть всех собравшихся на антисцене, и взгляд ее уже точно не выражал ничего хорошего. Она словно намеревалась сражаться в одиночку против толпы — с той единственной разницей, что никто из нас не собирался ее атаковать. Разве что насчет Бейтикса я бы так не сказал, но он точно не дурак и резких бессмысленных действий совершать не будет. Однако у Вики словно сработала какая-то ассоциация, она вся подобралась и даже отступила на шаг назад. Кто-то с грохотом выронил свое оружие — я повернулся на звук и увидел, что это был Кирилл. Он быстро поднял моргенштерн, а Вика в этот момент почему-то зажмурилась и закрыла лицо руками.

— Не надо! — крикнула она. — Не бросай!

— Я и не собирался… — смущенно прохрипел рыжий, и Вику это словно бы отрезвило.

Она вновь смотрела на нас с вызовом, готовая ринуться в бой, если возникнет такая необходимость.

— Нет, — девушка уверенно покачала головой. — Я не останусь с вами. И если не все мои сны должны сбыться, если даже ваши мысли не так черны, как я увидела, одно я знаю точно, — и она показала рукой на чекиста. — Этот не даст мне спокойной жизни.

— Если ты согласишься сотрудничать… — начал Чумной Доктор, но девушка, скривившись, быстро оборвала его.

— Не надо, я видела твои мысли, — сказала она. — И мне сейчас искренне жаль Акико, которую точно не оставят в покое.

— Я в отличие от тебя победила сущность хутхэна, — твердым голосом заявила японка, и я внезапно почувствовал пустоту внутри. Всего несколько минут назад все горели в едином порыве защитить Вику, а сейчас, стоило той принять часть своей силы, как сперва Бейтикс, от которого это, впрочем, было ожидаемо, потом Акико окончательно развеяли в пыль все надежды белого хутхэна на теплый прием в обществе масок.

— Все верно, — Вика тряхнула головой. — А я в отличие от тебя приняла себя тварью.

— Неужели ты так хочешь стать божеством для этих черных хутхэнов, что готова проиграть как человек? — не унималась Акико, и я даже сквозь наваливающуюся тоску удивился, зачем она это делает.

— Человек? — усмехнулась Вика, окинув японку ироничным взглядом, и та наконец-то смутилась.

— Вика, — вперед выступил Иванов. — Все мы, пусть и носим маски, вобрали в себя слишком много человеческого… Мы слабы и потому совершаем ошибки. Но при этом готовы их признавать и исправлять.

— Нет никакой ошибки, Артемий Викторович, — грустно улыбнулась Вика. — Я хутхэн, вы все — маски, и мы никогда не будем союзниками.

— Наш долг — вернуть утраченную родину, — не унимался режиссер. — Вместе мы способны исправить недоразумение, затянувшееся на тысячи лет! Обе наши цивилизации практически мертвы, так, может, это наш общий шанс начать с чистого листа? Забыть все распри и восстановить свои миры, а потом никогда не повторять ошибок предков… Ты согласна?

Его вопрос ушел в пустоту, Вика молчала. Я чувствовал, что каждый хочет ей что-то сказать, но все уже поняли бессмысленность слов. Да и о чем говорить? Как режиссер — что мы все исправим? Мол, Вика, мы уговорим Бейтикса тебя не трогать? Нет, она уже твердо решила уйти. Но как же хочется, чтобы она осталась…

Я снова тихо позвал девушку по имени, и она повернулась ко мне. Возможно, я принимал желаемое за действительное, но в ее вгляде я не увидел ненависти. Только тепло и немного… благодарности?

— Останься, — просто сказал я, ни на что уже не надеясь. Просто потому что хотел это сказать. — Вместе со мной.

— Чтобы ты смог поставить галочку, что спас меня? Какой в этом смысл? — тихо спросила она.

А я почувствовал, словно девушка изо всех сил влепила мне пощечину. И тем больнее от этого было, что в ее словах была правда. Не вся… Но была! Проклятье! Неужели я на самом деле такой? Неужели все мы такие?