Юрий Буйда - Сады Виверны

– Вы попали сюда случайно, – подхватил маркиз, – но не случайно мы обратили на вас внимание. Да и Огюст вас заметил…

– Господин Боде?

– Бедный Огюст… – Маркиз на минуту помрачнел. – Он тяготился своей кровью, нашей судьбой, все твердил, что душа одна, а границы ее неизменны… бедняга Огюст, несчастный Огюст, один из нас, тяготившийся нашей природой…

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул маркиз, нахмурившись.

Это был слуга.

– Простите, – сказал маркиз, стремительно покидая кабинет, – я на минуту!

– Значит, это вы отправите меня в подземелье? – Я перевел взгляд с маркизы на Анну. – Или ты?

– Ах, Мишель! – Манон улыбнулась. – Выбор за тобой, мой милый. Я сделаю это с наслаждением, Диана – с любовью…

– Ты любишь меня? – спросила Анна.

Я молчал, не сводя с нее взгляда.

– Ответьте же ей, Мишель, – сказала маркиза, прикладывая платок к глазам, – не то я сейчас разревусь от избытка чувств!

Я сунул руку в карман, нащупал пузырек.

Дверь открылась – вернулся де Бриссак.

– Ничего серьезного, – сказал он маркизе. – У ограды собралась толпа с оружием, ну так мы чего-то такого ждали, не правда ли? – Он обернулся ко мне, глаза его горели, как на кладбище, когда он высился над разверстой могилой, облитый молнией. – Вашего согласия никто не спрашивает, мой друг, так уж сложилось, но нам хотелось, чтобы вы хотя бы поняли, ради чего все это делается…

– Но я не хочу!

– Ах, боже мой! – Манон хлопнула себя по коленям. – Да неужели же тебе охота болеть, страдать, чтобы наконец в мучениях умереть, как муха или собака?

И тут мое терпение лопнуло.

– Vaffanculo! – вскричал я. – Vaffanculo! Понятно? Нет? Тогда французским языком вам говорю: идите в жопу, ваша светлость! В жопу!

Маркиз вздохнул.

Я достал из кармана пузырек, выдернул стеклянную пробку и встряхнул сосуд, над горлышком которого возникло облачко пара.

– Любопытно, – сказал де Бриссак насмешливо. – Это вам Огюст всучил? Ах, Огюст, бедный, наивный Огюст… О, черт!..

Манон вдруг побледнела, схватилась за горло, из глаз полились слезы, а нос превратился в жеваный ком.

Никакого запаха я не почувствовал, но у меня распухли губы и нос.

Маркиз взмахнул руками, попятился к окну и с изумленным лицом осел на пол, уронив столик с подсвечниками.

Вспыхнула штора.

Схватив Анну за руку, я увлек ее к двери.

– Мишель, я сейчас задохнусь! – прохрипела она, спотыкаясь и чуть не падая. – Боже, Мишель!..

Мне удалось вытащить ее в приемную и вытолкать в коридор.

– Куда? Куда мы?

– Туда! – с трудом выговорил я. – Отсюда!..

Девушки в подземелье дрожали и вскрикивали, когда мы с Анной – я не хотел называть ее Дианой – снимали с них мешки и веревки, а освободившись от кляпов, закричали в голос. Они обступили нас и выкрикивали наперебой: вопросы, проклятия, жалобы так и сыпались из их милых уст.

Наконец я не выдержал и призвал к тишине.

– Итак, мадемуазель, – сказал я, дождавшись, когда они успокоятся. – Перед вами выбор – остаться здесь и погибнуть или бежать с нами и, может быть, погибнуть. Хотя, если пойдете с нами, остается надежда на спасение. Кто-нибудь да спасется…

– Значит, выбора нет? – спросила черноокая красавица с гневным взглядом.

– Вы можете остаться здесь, и, возможно, кто-то выживет, а кто-то нет. Одни проведут остаток жизни в этих бутылях в ожидании воскрешения, других сожгут в печи, как отходы. У ворот замка бушует разъяренная толпа. Я не знаю, кто они и чего хотят. Возможно, это друзья, которые встретят нас с распростертыми объятиями. Но, может быть, это враги, которые попытаются убить нас. Не знаю. И нет времени выяснять. Позади Стикс, впереди – пылающий Флегетон. Мы можем попытаться пройти через огонь и обрести свободу. Кто-то погибнет… Может быть, вы… или вы… или я… возможно, все мы погибнем…

– Значит, выбора нет, – сказала черноокая.

– Нет, – сказал я. – Но я хотел бы попробовать…

– Да вы революционер! – насмешливо проговорила худощавая блондинка.

– Боже упаси, – сказал я. – Более того, мадемуазель, на самом деле я хочу, чтобы выжила лишь вот эта женщина, только она. Именно она превратила мою кровь в золотой ихор, и это стоит жизни. – Я взял Анну за руку. – А на остальных мне, по правде говоря, плевать.

Девушки притихли.

– До сегодняшнего дня, – сказал я, – да что там, до этой минуты я не знал, что у меня есть девиз. А теперь знаю. И звучит он так: «Navigare necesse est, vivere non est necesse». Так что вы как хотите, а мы пошли…

– Я с вами, – сказала черноокая. – Но мне бы хоть нож в руки…

– Наверху, может быть, найдется какое-нибудь оружие. Сколько вас?

– Девять, – сказала блондинка. – Но пойдут, возможно, не все.

– Что ж, – сказал я, – в путь, мои милые. А что нас ждет, узнаем там, на другом берегу…

Помещик Яков Сергеевич Одново, обалдуй, тлетворная тля и сердечный друг Достоевского.

Его дочь Шурочка, Коринна Фиванская, красавица с обожженной коленкой.

Его жена Дашенька Дорн ан Дорндорф, могучая и ненасытная.

Его теща старуха Кокорина, известная домовладелица и живодерка.

Любвеобильная мадам Таллис, впоследствии мадам Одново.

Управляющий кирпичным заводом Владимир Преториус, рационалист и скептик.

Его жена Наталья Ивановна, домовитая и снисходительная.

Его сын Георгий, создатель детектора лжи.

Учитель Купорос, нигилист, богоискатель и сладострастная скотина.

Неистовый Осот, homo delinquent [70] Человек виновный, преступный ( лат. ). .

Знойная красавица Полина Вивиани де Брийепо прозвищу Кругленькая.

Ее любовник из второй спальни Павел Уствольский, загадочное лицо.

Ее сын Викторпо прозвищу Вивенький, донжуан и Copula Mundi .

Великий князь Павели его наивная племянница Элиза.

Княгиня Сумарокова, известная фурия и труперда.

Варвара Дашевская, Эринна Лесбосская, нигилистка и небесная самка, впоследствии – Мадам Галифе.

Ее сын Иона Плачущий, командир эскадрона Первой конной армии РККА, босоногий заступник и целитель, и его верная жена – хроменькая Татьяна.

Княжна Софья Исупова, Сафо Митиленская, жена Виктора Вивиани де Брийе, слепая кокетка.

Герман Сарторио, магистр фармации, хозяин аптеки, его жена Елизавета(в девичестве Преториус) и их дети – Евгенийи Мати.

Господин Дыдылдин, правая рука Сарторио, обладатель ученой степени провизора и убежденный либерал.

Мишель Малиновский, белогвардеец из бывших студентов, милый, но говорливый.